— Хорошо, — рассмеялся Фарамир. — Тогда пойдём. Сам посмотришь, почему она спрашивает.

— Мы и тебя рыбой угостим, если у вас её на стол не подают, — Третий Всадник едва не спросил, почему из Гондора, от которого до моря рукой подать, надо ехать в степи за селедкой.

Фарамир только улыбнулся в ответ, мысли гондорца сейчас были далеко отсюда. И родня жены ему нравилась, и за двоюродную сестру он боялся. Не обидит ли ее Тэйодред? Что он вообще придумал, почему такая спешка, запреты, тайны?

А сам рохиррим сейчас с лёгкостью распахнул дверь кабинета отца, остался с его разрешения наедине с Имрахилем и Лотириэль, поприветствовав их.

— Я не буду долго говорить, — то, что девушка заплакана, он увидел сразу. — Имрахиль, вы у дочки спрашивали, согласна ли она на этот брак, не против воли идёт?

— Тэйодред, когда начали обсуждать, Лотириэль ясно дала мне понять, что союз с Роханом она одобряет, — Имрахиль пожал плечами. — Волнуется, как и каждая невеста.

— Я люблю её. И сейчас хочу услышать, кого из двоих рохиррим она хотела видеть как жениха. От нее.

— Вас, Тэйодред, — бледнея под настороженным взглядом отца, княжна всё же наконец почувствовала почву, которая давно ушла из-под ног, в сердце встрепенулась робкая надежда. — Когда речь зашла о помолвке, я полагала, что отец имеет в виду вас, думала, что он узнал о моих чувствах. Мне и в голову не могло прийти, что речь идёт об Эйомере. Он доблестный витязь, и всё же я не ожидала…

— Что? — Имрахиль вскочил и тут же бессильно опустился на стул. — Ты… Ты любишь? Но почему молчала? Девочка моя, когда я тебя неволил? Почему? Но… Что же делать?

— Когда? Да всю жизнь, и вы, и братья. Я же для вас как фарфоровая игрушка, а откуда у фарфора чувства? — стирая слёзы со щёк непослушными, дрожащими пальцами, Лотириэль не знала как выстоять под мужскими взглядами. Обычно смелая и волевая, полюбив, она чувствовала себя слишком уязвимой, чтобы обсуждать открыто то, что разрывало сердце, и только сейчас снова обретала силы. — Разве ты бы стал меня слушать?

Тэйодред шагнул к девушке, легко и нежно обнимая:

— Вот что. Пока никто не осведомлён о том, что помолвка была между моим братом и Лотириэль, а неволить дочь и делать ее несчастной вы не захотите, документы мы перепишем сегодня же.

— Но твой отец… — Имрахиль взглянул на дверь, в которую ушёл конунг, — и сам Эйомер?

— Отец меня понял и оставил решение за вами, — Тэйодред вытащил свиток с договором. — А брат уж точно против моей любви не пойдет.

Выдержать бы. Доиграть до конца, не сорваться. Жалко эту девочку, маленькую, хрупкую, но ее хотя бы сделает счастливой. И, конечно же Эйомера.

— Так что? Перепишем?

Всё заняло от силы полчаса, после чего Имрахиль ушел в тронный зал к Тэйодену, Тэйодред отвёл Лотириэль в ее покои, а сам направился в трапезную, искать брата.

========== Глава 5. ==========

— Эйовин, сестричка, ну нельзя же так, — пробормотал Эйомер, ошалело наблюдая за сестрой, которая щедро полила мёдом квашенную капусту и с отменным аппетитом уплетала получившуюся субстанцию. — Вдруг плохо станет? Фарамир и так говорит — тебе с самого начала нездоровилось.

— Ничего, смотри, привыкай… Это у них всех так. Боромир говорил, что и у Эммы причуды в еде были. Мол, ребенок сам знает, чего хочет. Хотя, — воин улыбнулся, приобнимая жену, — теперь понимаешь, почему у нас плохо готовят?

— Наверное, у повара мало опыта? — присев рядом с сестрой, Тэйодред рассеянно зачерпнул ложкой капусту из её тарелки и отправил в рот. — Может вам нашего, роханского, прислать?

— Ты это серьёзно? — когда брат потянулся в ту же тарелку за новой порцией, Эйомер не на шутку разволновался. — Как там отец?

— Тэйодред, а ты… — Эйовин внезапно рассмеялась, — ой, смотри, братик! Спал с мужчиной, ешь такое… Как бы и мне племянника не родили.

— Да ладно вам! — рассмеявшись, Тэйодред встал и поманил младшего брата в сторонку. — Сколько тебе времени надо верхом до Альдбруга и обратно?

— Сутки туда, сутки обратно, — понимая что не устанет в этот день удивляться, тихо ответил Эйомер. — Это если только коню отдых давать, а что?

— Держи. Это разрешение отца на твой брак с Ремиль. И письмо конунга ее родителям с просьбой отпустить ее с тобой. Через три дня ваша помолвка, братишка. Не опаздывайте, — Тэйодред протянул два свитка.

— Единый, чего же ты такого отчебучил? — не до конца веря в происходящее, тот сжав бумаги в руке, обнял брата, а затем, подмигнув обернувшейся к ним Эйовин, направился в свои покои за плащом. — Я мигом, оглянуться не успеете.

— Сам оглядывайся! Осторожнее в пути, братишка! — Тэйодред снова сел за стол, но отбирать у Эйовин капусту уже не стал, пододвинув к себе жаркое.

— А куда это он? — поинтересовался Фарамир, насыпая и себе полную тарелку.

— За своей невестой, — рохиррим отправил ложку в рот.

— Что? За кем? — позабыв о капусте, Эйовин во все глаза уставилась на уже пустой дверной проём, а затем на брата. — Лотириэль разве куда-то уехала? Сбежала? Так он догонять отправился?

Прожевав, Тэйодред недовольно посмотрел на сестру:

— Эйовин, он за своей невестой поехал. А Лотириэль моя. Сама можешь спросить, кого она любит. Вот как раз, чтобы на два застолья после войны не тратиться, вместе и помолвку отметим. Ты ешь, ешь. Вон ещё солёная рыбка есть. И варенье из клюквы.

— Наконец-то всё как у людей, — радостно улыбнувшись, девушка положила прямо на капусту маринованного леща и снова потянулась за мёдом, попутно поймав настороженный взгляд мужа. — Любимый, ты тоже так хочешь?

— Нет, брату предложи, — Фарамир улыбнулся шурину. — Так выходит, что я недопонял Имрахиля? И помолвка между тобой и Лотириэль?

— Именно. Ну, недослышали вы, — Тэйодред легко отвёл руку сестры. — Что ты, маленькая, кушай на здоровье. Тебе за двоих надо. Фарамир, медовухи налить?

— Если не так, как вчера Эйомеру — наливай.

— Вы и в постель потом вместе собираетесь? — старательно не отводя взгляд от аппетитного содержимого тарелки, поинтересовалась Эйовин. — Чур, меня с собой не звать.

— Да тебе уже постели хватит, — Тэйодред легонько дотронулся до её животика. — Или ещё нет?

— Тэйодред, наливай, — смутился Фарамир.

— Знаете, а жена Боромира, если он пьяный в опочивальню является, стелет ему на полу и одеяла не даёт, — склонив набок голову, поведала Эйовин. — Нужно её опыт перенимать, да и на обручении кому следует рассказать неплохо бы.

— К жене пьяным и не пойду, — Тэйодред поставил на стол маленькие стаканчики, едва ли с две ложки мерой и налил туда медовуху. — За вашего малыша, сестрёнка. И за помолвку Эйомера.

— Вот и Боромир не ходит, говорит, одного раза хватило, правда, милый? — улыбнувшись мужу, Эйовин потянулась за новой порцией леща. — Говорят, Арвен этот способ тоже помог отучить Арагорна полуночничать с послами.

Фарамир не ответил, только внимательно посмотрел на брата жены. Нет, не гладко тут всё, далеко не гладко. Тэйодред, хоть и спокоен, смотрит радостно, да только в глаза ни разу не взглянул. Помолвку переиграли, хотя, похоже, это к лучшему.

За два дня, которые последовали, витязь Гондора окончательно убедился, что тут что-то неладно. Конунг, такой радостный и гостеприимный, с сыном почти не говорил, отворачивался, зато от Эйовин не отходил и у Лотириэль всё переспрашивал, довольна ли она. Вот кто счастлив был, так это девушка — за женихом как щенок за матерью бегала, да и он над ней дрожал. Готовились к пиру и церемонии, ждали Эйомера с невестой.

========== Глава 6. ==========

Эйомеру и прежде доводилось мчать в родной Альдбруг так, словно за ним гонится легион орков верхом на варгах. Резвый Огненог всегда нёс своего хозяина быстрее ветра: вот и в этот раз он был рад размяться и, буквально вихрем рассекая воздух степей, отбивал копытами милю за милей. Мысли в голове ликующего Сенешаля были самые разнообразные: от желания впервые прижать к груди возлюбленную, о чём прежде и мечтать не смел, до планов на то, как отблагодарит Тэйодреда, когда вернётся в столицу с невестой. Он даже представить не мог, каким образом брату удалось убедить Тэйодена изменить всё и дать разрешение на его помолвку с дочерью кузнеца, вместо того чтобы укреплять союз с Дол Амротом, как намеревался сделать изначально. Однако это можно было выяснить позже, а сейчас увидеть бы поскорее Ремиль, по которой так безнадёжно тосковало сердце, прикоснуться к её золотистым волосам, найти в глазах те затаённые, робкие чувства, что подмечал прежде. Те самые чувства, которые также вынуждали держаться подальше от девушки, которой ещё прошлым утром не мог дать ничего. Теперь же в седельной сумке лежали заветные свитки, благодаря которым можно просить руки любимой, сделать её своей женой.