─ Ты плакал? ─ Луи слышит свой недоумевающий голос, но не помнит, как открывал рот. Теперь Лиам пялится на Томлинсона, видимо только сейчас осознавая его присутствие, а Гарри поднимает взгляд наверх, прерывая себя от разглядывания стойки.

─ Да, ─ говорит он, пожимая плечами. Мягкая прядь волос спадает на его лоб, нежно проводя по щеке, пока парень поворачивается в сторону Луи. ─ В этом нет ничего постыдного.

─ Конечно, ─ издевается Томлинсон, закатывая глаза, но он чувствует какое-то давление в районе сердца, которое в последствии распространяется по всему его телу, как капля чернил, упавшая в стакан с водой. О чём он никогда не признается. ─ Ты такой чувственный, Генри, ─ произносит он. ─ Очень чувственный.

─ Чувственный? ─ переспрашивает Гарри, сведя брови на переносице.

─ Чувственное существо.

─ Оу, ну что ж, да, это про меня, ─ соглашается парень, дружелюбно улыбаясь. Он выглядит так, словно доволен самим собой. ─ Я очень нежный… как перезрелый персик.

─ Большой пушистый персик, ─ случайно произносит Луи вслух (и, может быть, делает он это очень нежно), когда Лиам согласно мычит и переводит взгляд обратно на Гарри.

─ Твоя кожа такая же мягкая, как персик, ─ мурчит он, и совсем на маленькую долю секунду Луи чувствует вспышку раздражения.

Но потом, к счастью, все его чувства возвращаются в норму (с чего бы ему испытывать раздражение?), и он вытягивает доску с меню перед собой, решая, что ему нужно наконец со всем этим покончить и пойти к Найлу, может, немного покурить и напиться в хлам, в конце концов. К чёрту разговоры, ему просто нужно закончить дело и уйти. Адьос. Арэвуар.

Поэтому он отходит от кассы и поворачивается к залу, выискивая свободное место и…

… конечно же, судьба решила постебаться над ним, потому что во всём грёбанном кафе есть всего лишь один свободный столик. Один. И где он находится?

Прямо рядом с местом Гарри. В углу.

О, твою мать. Жизнь его просто ненавидит. Луи плевать.

Он решительно направляется к свободному месту, игнорируя взгляд Гарри, преследующий его.

─ Ты сядешь вместе со мной? ─ спрашивает Стайлс, всё ещё стоя возле прилавка со своими длиннющими ногами, как у фламинго, и выглядя надеющимся и удивлённым. Чёрт, это мило. Это очень мило.

Луи ненавидит всё милое и сладкое. У него всегда были сверхчувствительные зубы и много дырок в них, которые всё время приходилось заделывать пломбами. Поэтому он не одобряет сладкое. Луи ненавидит всё милое и сладкое, сводящее зубы.

─ Я собираюсь сесть рядом с тобой, ─ уточняет он, бросая доску на поверхность пустующего столика.

─ О, это меню? Я хотел сделать его в этот раз, ты всегда им занимаешься, ─ хмурится Лиам.

Луи тяжело вздыхает, очень терпеливо отсчитывая про себя секунды, пока новая вспышка раздражения пронзает всё его тело. Он просто устал, и ничего уже не имеет смысл.

─ Мы знаем, Лиам, ─ говорит он раздражённо, открывая маркер. ─ В следующий раз, да? Зейн попросил меня об этом только потому, что я ухожу, а тебе всё ещё нужно заниматься напитками. В следующий раз, обещаю, ─ он смотрит на образец рисунка, прикреплённый к краю доски, и изучает его несколько долгих секунд, прежде чем оторвать, смять в руке и засунуть в задний карман.

Little Joy’s ─ «The Next Time Around»

Луи начинает работать.

Не проходит много времени, прежде чем он начинает чувствовать чьё-то присутствие за своей спиной.

─ Мне нравится, ─ бормочет Гарри недалеко от его уха. И нет, нет, нет. Нет, Луи не одобряет подобного рода близость, тем более от Гарри, от этого незнакомца. Незнакомца, которого страстно желает заполучить его лучший друг.

─ Э-э, спасибо, ─ отвечает он, отстраняясь от парня и продолжая вырисовывать круассан (кто знал, что его так сложно нарисовать?).

─ Ты был художником? ─ спрашивает Гарри спустя мгновение, находясь всё ещё слишком близко, но не двигаясь с места, давая Луи немного пространства. Однако, он пахнет хорошо. Как мягкий одеколон и тёплые одеяла.

Что делает всё лишь хуже.

─ Пф-ф-ф-ф, ─ поддразнивает Луи. Глаза сосредоточены, язык машинально проводит по нижней губе, пока парень в стремлении всё сделать идеально, затеняет одну сторону круассана. ─ Даже не близко, ─ он делает паузу, продумывая свои следующие слова и оценивая работу, ─ хотя у меня были большие надежды и мечты на этот счёт в средней школе, как и у большинства в том возрасте.

Он криво усмехается, выпрямляясь и оказываясь плечом к плечу с Гарри, который всё-таки успел приблизиться к нему. Засранец.

Ну, не совсем плечом к плечу, конечно. Гарри ведь, в конце концов, Весёлый Зелёный Великан.

─ Я ходил на кружки по рисованию, думал, что покорю мир, а потом понял, что писать мне нравится больше, ─ продолжает Луи. ─ Единственный мир, который мне захотелось покорить ─ это мир литературы. Ну, ты знаешь? Я был дерьмом в рисовании, думал, что прочувствовал его и понял, но это было не так. Только начав писать сценки и рассказы, я осознал, что, ─ он слегка задумался, засмотревшись на полосы фломастера, складывающиеся в рисунок, и чувствуя пристальный взгляд Гарри на себе. Затем, неосознанно пожал плечами и продолжил. ─ По-настоящему прочувствовал именно это. Почувствовал связь с миром литературы, какую никогда не чувствовал ни с чем другим за всю мою жизнь. Звучит просто нелепо, ─ добавляет он уже тише.

Но Гарри уже трясёт головой в знак несогласия.

─ Нет. Нет, я понимаю тебя. Я тоже хотел стать художником в средней школе, ─ конечно же. Луи уже больше ничего не удивляет, ─ но вместо этого я выбрал поэзию. Потому что… я просто чувствовал, что так должно быть, ─ Гарри шумно сглатывает, ещё ни разу даже не моргнув, но всё его лицо выражает такую мягкость и искренность. ─ Я понимаю.

Конечно же.

Луи отказывается улыбаться, но, когда ловит своё отражение в окне, осознаёт, что он уже вопреки своим желаниям делает это.

─ Профессор Поэт Стайлс, ─ поддразнивает он, прежде чем начать писать на доске заключительные слова. Плавные линии чернил идеально отображаются на поверхности.

Они оба смотрят на то, как подсыхают чернила, а Луи осознаёт, что его больше не смущает близость Гарри. Он привык к теплу, исходящему от тела парня, привык к лёгким и нежным касаниям. И привык к его мягкому и сладкому запаху.

Он как ромашковый чай.

─ Ты когда-нибудь чувствовал, что… ─ Гарри останавливается, похоже решая, стоит ли ему озвучивать свои слова. Взгляд парня всё ещё прикован к доске, а его выражение лица слегка странное.

Луи поворачивается к Стайлсу, изучая его профиль со стороны, прежде чем мягко настоять:

─ Что?

Гарри медленно моргает несколько раз ─ мягко и неспеша ─ прежде чем, похоже, всё-таки решиться продолжить.

─ Ты когда-нибудь чувствовал, что у тебя есть просто куча вариантов того, чем можно заняться? Что, как бы, у тебя есть много разных способностей и возможностей. И ты чувствуешь, что достаточно сносный во многом. Но ты просто… сносный.

Удивлённый Луи выпрямляется, серьёзно раздумывая над словами Гарри, в то время как тот уже качает головой и отправляет ему печальную извиняющуюся улыбку.

─ Нет, прости, это звучит глупо. Извини, ничего, не важно.

─ Нет, ─ вмешивается Луи. ─ Я понимаю, что ты имеешь в виду. Типа, у тебя есть куча разных инструментов, которые будут полезны для выполнения разных вещей, но ты выбираешь только один из них и не уверен в том, правильно ли ты сделал свой выбор. Что-то вроде, если ты выберешь неправильную вещь, то проживёшь посредственную жизнь, а если каким-то образом выберешь именно то, что нужно, тогда твоя жизнь будет идеальной.

Эм, приве-ет, добро пожаловать в жизнь Луи.

─ Да, именно! ─ произносит Гарри, сразу оживляясь. ─ Ты гораздо лучше выражаешь свои мысли, чем я, ─ он довольно улыбается.

─ Ну, я тот, кто пишет прозу, ─ он закрывает маркер. ─ Ты ─ тот, кто сочиняет поэзию.

Щёки парня покрываются румянцем, а ресницы ненадолго скрывают зелень в его глазах. Он стоит очень близко.