─ Вместе мы смогли бы создать нечто воистину великолепное.

─ Или воистину ужасное, ─ дразнится Луи, игнорируя свой участившийся пульс. У него нет права так ускоряться. В этом нет ничего особенного. ─ Итак, мы ─ это множество моих длинных предложений и твоих неясных чувств и эмоций, ─ он делает паузу. ─ Мы ─ это битники*, но от нас и то больше толку, чем от них.

Гарри взрывается смехом и разом теряет всё своё самообладание.

─ Это, наверное, самая правдивая вещь, которую ты когда-либо говорил, ─ смеётся он, выглядя таким счастливым и беззаботным. Как человек может всегда быть таким счастливым?

Это заставляет Луи чувствовать себя счастливым тоже, будто его только что наполнили ванильным сиропом и тёплым молоком.

─ Да, я известен своей правдивостью вообще-то, ─ подмечает он, расплываясь в улыбке, когда Гарри продолжает трястись от смеха всем своим телом и касаться Луи.

Между ними возникает небольшая пауза (одна из тех, что отличается своей умиротворённостью и комфортом, та самая, которая уже является привычной вещью для них), и они оба следят за работой Луи, не переставая улыбаться.

─ Да, ты действительно хорош в этом. Выглядит невероятно, ─ мягко размышляет он.

─ Ты лжец и негодяй, ─ спокойно парирует Луи.

Гарри снова взрывается смехом, даже не пытаясь контролировать свои эмоции.

─ Я серьёзно! Я не лгу! ─ протестует он, но это не мешает ему хихикать, игриво пихая Луи в бок своими руками, которые на удивление очень нежные, несмотря на их гигантский размер. ─ Я даже не знаю как рисовать круассан, а ты его даже затушевал. Маленький художник, вот кто ты.

Ладно, хорошо. Гарри флиртует. Гарри явно флиртует. Он смотрит на Луи с нежностью и восхищением во взгляде, и он определённо флиртует, ─ его рука скользит вниз по руке Луи, и вот уже подушечки пальцев касаются рукава рубашки парня.

О нет.

О нет, блять.

Пульс Луи просто сходит с ума. Как и пульс Гарри.

─ Ты обольститель, ─ осаждает Томлинсон, голос звучит менее твёрже, чем ему хотелось бы, но он определённо не флиртует в ответ. Нет. Точно. Ненамеренно как минимум. ─ Твои слова отравлены лестью, а мой круассан выглядит как подгузник.

Очередной приступ смеха от Гарри. Такими темпами, парень будет смеяться ближайшее столетие.

─ Не правда, ─ снова протестует он, посылая ему очередную улыбку и тихие бормотания, сорвавшиеся с рубинового цвета губ.

─ Правда, ─ отвечает Луи чуточку мягче, кожу покалывает, пока он пытается бороться с улыбкой.

─ Прекрати это, Рембрандт.

─ Рембрандт? Серьёзно?

─ Серьёзно.

Они улыбаются друг другу, возвышаясь над законченной табличкой и стоя бок о бок. Луи, видимо, нужно уже идти к Найлу.

─ Хэй, хочешь послушать мою любимую песню? ─ внезапно спрашивает Гарри, всё ещё улыбаясь.

Луи нужно пойти к Найлу.

─ Зависит от того, ─ вместо этого говорит он, ─ хочешь ли ты послушать мою?

─ Да.

─ Тогда да.

И после минутного молчания, они бросаются наперегонки к ноутбуку Гарри, выхватывая друг у друга наушники и хихикая как идиоты.

─ Сначала я! ─ кричит Луи, не переставая хохотать, потому что, знаете ли, он азартный человек. Несколько людей поворачивают на них своих головы, вопросительно приподнимая брови. Другие просто хмурятся на шум.

─ Нет, я первый! ─ хнычет Гарри, но, ох, его улыбка. В ней нет ничего, кроме милоты. Милая и сладкая, сводящая зубы.

Естественно Гарри побеждает, он ведь как Стретч Армстронг со своим-то размахом рук в несколько метров. Но, возможно, Луи просто позволяет этому случиться. Парень торжествующе улыбается, победоносно вскидывая кулак вверх. Такой дурень.

Луи хотел было возразить и уже недовольно сморщился, как Гарри приложил к его правому и к своему левому уху наушники, соприкасаясь с ним щекой. Оу.

Оу, хорошо. Они будут пользоваться одними большими наушниками вместе. Совместное использование наушников. Да. Щека к щеке.

Это нормально.

Это даже здорово.

Так что Луи ничего не комментирует, даже когда его удивление слегка спадает и тем более, он ничего не говорит, когда Гарри дрожащими руками открывает свой iTunes, не в состоянии скрыть румянец на своих щеках.

Вместо этого он слушает музыку и притворяется, что не чувствует себя как в какой-нибудь сопливой романтической комедии.

Он слушает любимую песню Гарри, закрывает глаза и притворяется.

_____________________________________

Битники* ─ название группы американских авторов, работавших над прозой и поэзией.

_____________________________________

***

Когда Старбакс, наконец, закрывается, Луи и Гарри складывают все вещи Гарри в его сумку, весело переговариваясь и смеясь.

Почему-то Луи так и не добрался до Найла, вместо этого задерживаясь в кафе с Гарри на дополнительные два часа. Они показывали друг другу свои любимые песни, говорили о классике и литературе, и в какой-то момент парень просто дал посмотреть Луи свои стихотворения.

Конечно же, они были просто блестящими.

Гарри всё время краснел и заикался, поэтому Луи искренне похвалил его работу, чтобы тот перестал так переживать, но вместо этого парень запаниковал ещё больше и быстро сменил тему разговора, начиная гуглить свою любимую поэму Эмили Дикинсон и старательно избегая взгляда Луи. Он заставил его прочитать вслух открывшееся в новой вкладке произведение писательницы, что Томлинсон и сделал только для того, чтобы щёки Гарри перестали так пылать (если это будет продолжаться в том же духе, то в скором времени парень просто испепелится). К тому же, этот блеск в глазах Стайлса, который появился, когда Луи начал читать, стоил того. Это всё было мило, необычно и чрезвычайно приятно.

Гарри очень обольстительный, милый, странный и великолепный.

Они разделили одну кружку горячего чёрного кофе на двоих, ноги Луи затекли от долгого стояния (но он так и не ушёл), а Гарри шмыгал носом всё время, потому что, когда на улице холодно, у него всегда насморк. И они много касались друг друга, много смеялись и смеялись над тем, что смеялись, и Луи забыл обо всём, о чём только мог.

Например, о Лиаме.

Который усердно работал и ни разу не заговорил ни с одним из них. Было это потому, что он был занят или потому, что зол, Луи не знал.

В любом случае… Томлинсон попадёт за это в ад.

Потому что он злой предатель и пройдёт через самый последний круг ада Данте, лично сам Сатана сожжёт его заживо на огне и поставит на одну ступень с Брутом и Ииудой.

─ Хочешь пока перекусить где-нибудь, пока они здесь заканчивают? ─ спрашивает Гарри, прочистив горло. Всем своим видом он выражает нервозность и надежду, когда принимает из рук Луи стопку бумаг.

Оу.

О нет.

О нет, о нет, о нет, о нет, о нет.

Это полная противоположность добра. Потому что ЛИАМ, ДРУЖБА, ДОВЕРИЕ и ВЕРНОСТЬ. Это полная противоположность доброты, потому что всё естество Луи буквально желает с криком ответить «ДА» и загорается от одного лишь вопроса парня.

Нет, Луи не собирается давать Сатане сжигать себя заживо. Он должен прекратить всё, что происходит между ними, прежде чем всё это зашло слишком далеко.

─ Э-э, ─ начинает он, прочищая горло. В нём возникает такое маленькое слабое чувство. Что это? Вина? Страдание? Сожаление? ─ Думаю, я останусь здесь, я не особо голоден.

Волна разочарования моментально накрывает Гарри.

─ Оу, ─ произносит он, и этот звук сроден звуку, который издаёт детёныш енота, врезаясь в дерево. ─ Хорошо. Ладно. Видимо, я просто тогда… ─ лопочет Гарри, очевидно, не зная, что делать или говорить дальше. Потому что Луи не может написать ему подробности о месте встречи, у него нет его номера телефона.

Вот дерьмо. Это плохая идея. Номер Гарри.

Но Луи слабый человек, и нет ничего удивительного в том, что он открывает свой большой рот и счастливо говорит:

─ Дай мне свой номер. Я напишу тебе, когда мы соберёмся у Найла. Встретимся там, а потом пойдём все вместе в паб, да?