─ Лиам должен был заняться этим. У меня нет времени.

Он нажимает кнопку на блендере, и в тихую кофейню тут же вторгается громкий шум. Луи облокачивается на прилавок и наблюдает за тем, как все ингредиенты перемешиваются между собой, рождая шквал новых звуков и цветов. В этот же момент парень отключается от остального мира, позволяя себе погрузиться в собственные мысли. Пока голос, перекрикивающий звук работающего блендера, не врывается в его сознание.

─ Как прошёл твой день? ─ выкрикивает Гарри, и его низкий тембр голоса, напряженный из-за давления на связки, просачивается сквозь скрежет машины.

Удивлённый (редко когда клиенты задают им подобные вопросы) Луи поворачивается, одаривая взглядом Гарри, лицо которого, на удивление, излучало заинтересованность. Зелёные глаза пристально впивались в парня, пока их обладатель нервно закусывал нижнюю губу и вертел в руках опустевшую кружку.

─ Мой день? Он прошёл… Хорошо, ─ громко отвечает Луи, до конца неуверенный в том, раздражён он или, наоборот, благодарен за этот начавшийся диалог. ─ Я только что заступил на смену. Поэтому грех мне жаловаться, верно? ─ парень улыбается и, как только блендер автоматически отключается, он сразу же вытаскивает из него кувшин с готовым напитком. В их разговоре образуется долгая пауза, пока Гарри вежливо ждёт, когда Луи освободится. И чтобы всё это не переросло в одну большую неловкость, Томлинсон решает задать наводящий вопрос. ─ А как прошёл твой день, Профессор?

Гарри хихикает, и Луи невольно сравнивает его смех со звуком взбитых сливок, плавно покидающих свой холодный металлический баллончик.

─ Хорошо, спасибо. Но. Мой класс был немного проблематичным сегодня, ─ в его голосе слышится улыбка. Луи чувствует её, когда разливает фраппучино по стаканчикам, не позволяя ни одной капли напитка упасть на стол или остаться внутри кувшина. ─ Мы сейчас проходим Франкенштейна, и почти все либо уснули, либо уставились на меня отсутствующим взглядом. Иногда я забываю, что не все любят эту книгу так, как её люблю я.

─ Хм-м, ─ мычит Луи, и некая искорка интереса вспыхивает в его сознании. Это та самая область, в которой он чувствует себя, как рыба в воде. Та самая область, в которой он неплохо разбирался, когда был студентом. Ему ужасно нравятся те самые вещи, которые они привыкли называть книгами. ─ Ты любишь Франкенштейна, да?

─ Конечно же, ─ моментально отвечает Гарри, даже ни на секунду не задумываясь. Слова в своей спешке сорваться с языка парня чуть ли не терпят фиаско, когда заплетаются и выходят слегка неясными.

Интересно.

Луи заканчивает с фраппучино, покрывая их взбитыми сливками и только в один из них добавляя сироп со вкусом мокко. Он быстро устанавливает их в переноску и ставит на стойку, между делом бросая заинтересованный взгляд на Гарри. Тот всё ещё стоит на том же самом месте с нечитаемым выражением лица.

─ Что насчёт тебя? ─ спрашивает парень. ─ Тебе нравится Франкенштейн? Знаешь, это классика.

Спокойно, Луи. Спокойно. О, смотри, в его дурацком шарфе застрял пух.

Лиам в этот самый момент возвращается к стойке, глядя на Гарри своими большими оленьими глазами. Но потом он видит готовые фраппучино, стоящие на прилавке, и с тяжёлым вздохом подхватывает их и возвращается на своё место к окошку обслуживания.

─ Он нормальный, ─ Луи пожимает плечами. ─ Не такой уж и плохой. Просто немного… Переоценённый, на самом деле.

Томлинсон подаётся вперёд и за отсутствием других дел хватает кружку Гарри, решая выполнить его заказ. Он берёт в руки один из чайников и завороженно наблюдает за тем, как его содержимое, в виде горячей жидкости чёрного цвета, наполняет кружку из белого фарфора, оставляя за собой круги пара в воздухе, обдающие теплом его щёки.

─ Думаю… Думаю, мне нравится сама идея романа больше, чем сам роман, ─ продолжает Луи. ─ Понимаешь? Как бы… Не пойми меня не правильно, Мэри Шелли была потрясающей писательницей, особенно если учесть её возраст, но даже такой вид художественной образности, как гротеск и вся эта депрессивность, не заставили меня проникнуться этим научным беспределом. В конце концов, как всё это объяснялось? Как? ─ качая головой, он заканчивает с приготовлением кофе и ставит кружку на прилавок перед парнем, только тогда поднимая глаза.

Гарри пялится на него, и черты его лица приобретают лёгкий оттенок шока.

─ С соей? ─ невозмутимо спрашивает Луи, указывая на напиток.

Гарри шумно сглатывает, всё ещё прожигая его взглядом широко распахнутых, затуманенных глаз. Они выглядели немного дымчатыми сегодня, больше похожими на зелёный нефрит, и прекрасно сочетались с его мягкими коричневыми волосами, напоминающими по цвету опавшие листья. Гарри Стайлс сделан из красок леса.

─ Нет, спасибо, ─ говорит он, качая головой. Пауза. ─ Значит, ты читал Франкенштейна?

Потрясающий вывод, Шерлок.

─ Разумеется, ─ отвечает Луи, складывая руки на груди в защитном жесте. Сейчас его отделяет от Гарри лишь стол цвета зелёного пятнистого гранита. ─ Наверное, каждый читал его. Он всегда входит в школьную программу.

─ Я имею в виду, ты, очевидно, знаешь о чём говоришь, ─ скромно продолжает Гарри. Он ещё ни разу не моргнул, пряча подбородок в тёплую ткань своего шарфа.

─ Английский был моим профильным предметом в университете, ─ пожимает плечами Луи. ─ Я действительно знаю о чём говорю.

Гарри снова пялится. Изящные ресницы красиво обрамляют его глаза, закручиваясь вверх, почти как у женщин. Наверняка, ламинирование.

Луи может слышать, как Лиам приветливо разговаривает с клиентами. Возможно, они с ним прямо сейчас флиртуют. Они всегда это делают. Он невольно задаётся вопросом, стоит ли ему пойти и спасти его.

─ Английский тоже был моим профилирующим, ─ произносит Гарри, и на его щеках начинает появляться лёгкий румянец, пока он лучезарно улыбается. У него действительно приятная улыбка, не так ли? Его лицо такое солнечное. Луи может признать это.

У Лиама, по крайней мере, отличный вкус.

─ Ну естественно, ты ведь учитель английского, ─ поддразнивает его Томлинсон, подталкивая кружку, к которой тот ещё ни разу не притронулся, вперёд. ─ Думаю, я могу сложить два и два.

Гарри ничего не отвечает, продолжая светиться от счастья.

─ Ты знаешь, ─ через мгновение произносит Луи, нервно постукивая пальцами по гранитной поверхности стойки, пока его губы растягиваются в медленно формирующуюся улыбку, ─ ты мог бы обсудить Оскара Уайльда со своими учениками, ─ в груди парня расцветает тёплое чувство, когда он называет вслух имя своего любимого автора. Любимого поэта. Любимого драматурга. Любимой личности.

Луи, возможно, слегка энтузиаст, когда дело касается Оскара Уайльда.

─ Уайльд? ─ спрашивает Гарри, и его улыбка слегка тускнеет, в то время как в его голове, очевидно, начинают происходить мыслительные процессы. ─ Эрнест, да? Он написал Эрнеста? Или..?

─ Верно, ─ произносит Луи как раз в тот момент, когда в наушниках раздаётся очередной поступивший заказ. И теперь предвкушение от разговора заменяется разочарованием. Потому что «Как важно быть Эрнестом»*² для Оскара Уайльда ─ это как «Smells Like Teen Spirit» для Нирваны. Или как самый популярный хит для любой из групп, который все знают и все когда-то слышали.

Но это только верхушка айсберга. За этим скрывается гораздо большее, что-то действительно потрясающее. Это что-то не даёт тебе уснуть и наполняет каждую частичку твоего тела словами. Словами, которые пропутешествовали со страниц книг на кончики твоих пальцев, заставляя их нервно покалывать при одном лишь воспоминании о прочитанном.

─ Привет, добро пожаловать в Старбакс, ─ канал связи снова заполняет решительный голос Лиама.

─ Хотя, это далеко не лучшая его работа, ─ продолжает Луи, после того, как получает по наушникам заказ в виде трёх больших стаканчиков мокко. Он сразу же начинает заливать молоко в капучинатор*³, пока Гарри придвигается ближе, облокачиваясь на прилавок, и отдаёт всё своё внимание ему, ─ это чертовски хорошая пьеса. Но не моя любимая.