Возможно, он ее фанат.
- Ты серьезно? - откашливаясь, восклицает Луи; Найл смеется, громко и заразительно, и предлагает Луи кусочек сыра, резко мотая головой вверх, поправляя челку.
- А что здесь такого? Он, кстати, вроде бы больше с ней не живет. Всегда с отцом.
- Они разведены?
- О да, - присвистывает Найл, - был огромный скандал, может слышал. Даже в таком мире не стоит делать подобного дерьма. Та еще была полемика, особенно, когда обсуждали, почему он вообще на ней женился.
- Даже в таком? - Луи ухмыляется, Найл пожимает плечами и сползает с дивана, направляясь к холодильнику. На спине его белого поло от Ральфа Лорена сверкают солнечные зайчики, отражающиеся от паникадило. Да, у них есть паникадило. Луи никогда не привыкнет к такой жизни.
- Общество такое не одобряет. Так делать чертовски глупо, но общество все равно не одобряет. Из-за статуса отца у него должна быть полноценная здоровая семья и все такое, а жениться на актрисе, которая не ладит ни с кем из своих родственников — удар по репутации и под дых. Так что можно представить реакцию после их разрыва.
- Бля, я будто в Дневниках Принцессы, - Луи поднимает брови и кривит рот, - он же не принцесса, надеюсь?
Еще один заливистый смех наполняет комнату, пока Найл наливает себе бокал виски.
- Технически, нет. Но он богат, пиздец какой влиятельный, у него громкое имя, и он устраивает просто охуенные вечеринки. Немного тихие, разве что. На самом деле, я никогда с ним не разговаривал лично.
- Почему он не живет со своей матерью? - спрашивает Луи, и ему не хочется быть таким заинтригованным, но черт, интересно же. И это гораздо занимательнее, чем читать 5 глав “Истории Сцены”.
- Какое-то время он жил именно у нее, но переехал, когда она вышла за Деса Стайлса. Затем они расстались, СМИ занялись разведкой информации, и отец забрал его к себе. Кстати, этот Хан Малик еще тот говнюк. Канцлер-то он хороший — с профессиональной точки зрения, но сам… - Не закончив предложение, он одним глотком выпивает виски.
Значит так. Зейн Малик — богатый, влиятельный, сын бессердечного миллиардера с королевскими связями. Его мама — лучшая актриса современного кино. Перспективненько.
Также есть Найл Хоран с обувью от Армани, безграничным запасом сигар и виски, с фамильным замком, мамой с огромным наследством из аристократической семьи, и папой, владеющим собственными звукозаписывающими компаниями и предоставляющим миру самых больших звезд.
И Луи. С потворствующей депрессивной матерью, которая все время смотрит на себя в зеркало грустными глазами, время от времени исчезая на несколько дней, никого не предупреждая, с отцом-подонком, прославившимся как безжалостный адвокат для богатеньких, и с пятью сестрами, которые были воспитаны всегда и во всем друг друга поддерживать.
Он понимает, что поправить или полностью изменить ничего нельзя, но во рту остается неприятный привкус, а глаза больше не могут фокусироваться на глазах Найла.
- Я пойду в библиотеку, - немедля говорит он, чувствуя, как его трясет, голос ломается, но Найл не спрашивает, а он не объясняет.
- Окей. А я наведаюсь в дом-лодку. Что-то захотелось греблей позаниматься. Тебе ужин оставить? - и он имеет в виду деньги, что лишь заставляет Луи скривиться еще больше.
- Не, не надо. Попью чай, поем тосты. Не особо голодный.
- Ну тогда ладно, я пошел, увидимся.
И пока Луи осматривает шикарную обстановку вокруг него, Найл запрыгивает в ботинки, бездумно напевая одну из песен Нирваны. Опасаясь сказать что-нибудь грубое и абсолютно необязательное (“твое существование мешает моему, так что прекрати делать это”), он идет в свою комнату и закрывает дверь, немного громче, чем хотелось бы, рассматривает свое отражение в высоком позолоченном зеркале шкафа.
- Блять, и что такой как я здесь забыл? - бормочет он про себя, но слова настолько громкие, что можно услышать, как они отскакивают от потолков и арок. Луи не желает слышать их снова и ложится в постель. Дверь в прихожей захлопывается, оставляя лишь Луи и его горькие мысли.
***
Найл все равно оставляет ему ужин.
Ну как, “ужин”.
На самом деле это наполовину выпитый виски, дорогой шоколад и круассан. Рядом лежит записка корявым почерком “Чай - это дерьмо. Лучше выпей это.” И даже если Луи пытается ненавидеть всех в этой школе, Найла Хорана ненавидеть невозможно.
***
Когда Найл возвращается, он приносит с собой запах травы, пота и парфюма. Очень вкусного парфюма. Будто сделанного из пыльцы эльфов и слез единорога.
- Это что? - спрашивает Луи, хватая Найла за руку, беззастенчиво принюхиваясь к его запястью. - Великолепный запах. Какая-то новая коллекция чего-то крутого?
- Недавно получил. Прямиком из Франции. Хорош, да? - тараторит он, вырываясь из хватки Луи, на ходу снимая поло и включая музыку.
- Что за парфюм?
- Никогда не запоминаю названия. Если хочешь, можешь забрать. Держи, - не успевая договорить, Найл бросает Луи золотую бутылочку, а он еле успевает поймать ее.
Луи широко открытыми глазами смотрит на упаковку, затем на Найла.
- Что ты имеешь в виду? В смысле, я могу забрать? Смеешься надо мной? Мы ведь уже обсуждали это, я на такое не покупаюсь.
- Что сказал, то и имею в виду. Он твой, Томмо, - Найл переступает через кучку смятых вещей и бродит по комнате полуголым, пытаясь найти чистую футболку и совершенно не обращая внимания на реакцию Луи от его прозвища.
- Но я не собираюсь брать это. Ненавижу подарки.
- Чушь. Ты обожаешь подарки.
- Ну вот а теперь нет. Не возьму.
- Забери и все. Если мне понадобится, я легко достану еще один.
- Ох, ну конечно, я и забыл. А что, у тебя теперь отец и парфюмом занимается? - И Луи говорит это, подразнивая, больше риторично, чем действительно спрашивая, но Найл воспринимает это как обычный вопрос.
- Нет, моя тетя.
Идиллия в семье.
- Тетя твоя, значит. Ха, прекрасно, - раздраженно отвечает Луи, - почему я вообще все еще удивляюсь? Никакой страной ты не владеешь? А в семье Луну еще никто не приобрел?
- Пока что нет. Просто возьми гребаный флакон.
- Окей! Но я не буду говорить ‘спасибо’! Ты заставил меня взять подарок, - он отвечает надменно, забирает флакончик и уносит в комнату.
А позади слышит фыркающий смех Найла.
Не может удержаться и улыбается, ставя флакон на комод рядом с лосьонами и гелями для волос.
- Почему не ты известен на весь университет, Хоран? - кричит из своей комнаты. - Как кто-то может говорить о Зейне Малике, когда есть Найл Хоран?
- Обо мне достаточно говорят, не волнуйся. Тащись сюда и покури со мной. Хочу надрать тебе задницу в ФИФА.
Луи, улыбаясь, идет в гостиную, даже не пытаясь отговориться.
- Мне? Ваша уверенность поражает меня, юноша.
- Я родился для того, чтобы надирать задницы таким, как ты, - широко улыбается Найл и передает джойстик Луи.
- Но нам нужно начинать учиться, как никак, начался семестр, - вспоминает Луи, поудобнее устраиваясь на мягком диване.
- Завтра, - обещает Найл, поднимая бокал
.
- Завтра, - соглашается Луи и делает фотографию. Он отправляет ее Стэну со словами ‘Моя жизнь круче твоей!!!’, затем кладет телефон в карман и погружается во вселенную футбола.
***
В первый раз Луи видит Зейна Малика, опаздывая на лекцию.
Он стоит у стойки в кофейне, наскоро делая свой заказ (Йоркширский чай, немного молока, без сахара) и торопит бариста — ему очень нужно спешить, нельзя снова опаздывать на лекцию, но организм требует кофеина. Он настолько поглощен мыслями об опоздании, что даже не замечает фигуру позади него и шепот, пробегающий по всей кофейне.
Проверяя свои часы в третий раз, он видит, что его заказ, наконец-то, делают и слышит громкое приветствие.
- Малик! Привет, чувак! - и хлопки рукопожатий.
Любопытство вытесняет все его истощение от беспокойного сна — когда-нибудь он разобьет это пианино и заставит Найла на это смотреть. Учитывая то, сколько он слышал о Зейне Малике (а это очень много, страшные и восторженные истории о нем летают по всей школе), он уже подозревает, что знает этого парня и теперь хочет проверить, тот ли это, о ком он думает.
