Смирившись (еще никогда он не был в таких неловких ситуациях), Луи протягивает руку и включает радио, совершенно не подходящее такой старинной машине. Через две шипящие станции он находит работающую.

- Заааааамечательно, - гремит голос диджея, нарушая тишину и звук свистящего ветра, Гарри смотрит на название станции и обратно возвращается к дороге. - Наконец-то! “Единственное сердце” исполнителя Электра, их новый сингл, вышедший 16 октября. Он заставит детишек танцевать, правда, Тед?

- Здесь ты прав, - соглашается Тед, Луи ухмыляется над напыщенной преувеличенной интонацией, отмечая, что Гарри до побеления костяшек сжал руль, когда посмотрел на экран телефона, лежащего у него на бедрах. - Но в этом году это будет не единственным хитом Ника Гримшоу, да?

- Разве?

- Он записывает новый сингл с Десом Стайлсом, не знаешь?

- Ах да, конечно же. Он определенно оправдает ожидания зрителей - они всегда оправдывают! Кстати, о Десе, он немного-

Рука Гарри потянулась к радио, и звук оборвался, Луи в смятении на него уставился.

- Я слушал! - возмущается он.

- Я - нет, - спокойно говорит Гарри, по его голосу понятно - разговор окончен.

Обычно такое поведение делает из Луи раздражающего всех человека, делающего наперекор, но безэмоциональное выражение лица и холодный взгляд Гарри на свой телефон заставляют Луи заткнуться и не продолжать спор. Становится тихо и напряженно.

Неважно, что радиоведущий собирался сказать, Гарри не хочет про это слышать. Или он не хочет, чтобы это слышал Луи?

- Забавно, что Найл играет на барабанах для новой песни твоего отца, - непринужденно говорит Луи, чтобы хоть как-то разбавить нервную и неловкую для него тишину.

Гарри молча кивает, сжимает руль, губы.

- По-моему, сегодня он собирался еще поработать. Там, наверное, весело.

Гарри резко поворачивает голову.

- Он уже был в студии? - заинтересованно спрашивает он.

- Э, да, примерно два дня назад. Ты не знал?

Луи не может прочитать эмоции Гарри, но замечает какие-то изменения. По его ресницам пробегает солнце, выскользнувшее из-за высокого дерева.

- Дес там был? - контролируемым тоном спрашивает Гарри, игнорируя вопрос. Луи чувствует, что Гарри пытается сохранять равнодушие, но прекрасно слышит напряжение, скрывающееся за каждым словом.

- Нет, не был, - отвечает Луи.

Снова возвращается тишина, изредка нарушаемая свистом ветра, обдувающим их тела.

***

Они достигают пункта назначения. Луи не ожидал, что Гарри завернет на длинную дорогу, вымощенную камнем, извивающуюся между ивами, утопающую в бескрайнем просторе зеленой травы. И тем более не ожидал, что они подъедут к огромному красивому особняку с античной архитектурой и коринфскими колоннами, окруженному садами и фонтанами в конце участка, высокому немому дому, затененному полуденными облаками.

- Охуеть, - выдыхает Луи. - Я думал, мы едем в старбакс или кафе какое-нибудь, - бормочет он, с задержанным дыханием рассматривая дом.

Гарри ухмыляется, совсем слабо, в безветренном темном дне его глаз будто проносится штормовая волна и, так же как и свойственно волнам, мигом исчезает. Луи трепетно смотрит на дом, непонимающе - на Гарри.

Они останавливаются на кольцевой развязке тропинок, возле входа в здание и лестницы, по бокам их ступенек расположены огромные мраморные вазы с розами, перила обвиты плющом. Вблизи особняк еще огромнее, еще прекраснее, Луи с открытым ртом смотрит на балконы, арки, в голову смутно закрадываются мысли, что ему нужно отправить ммс Стэну, и тут же вылетают, когда он замечает настоящую горгулью на самой высокой точке крыши.

- Добро пожаловать в мой дом, - протяжно говорит Гарри и заглушает двигатель.

Рот Луи открывается еще больше, потому что он думал, что они в гребаном музее, но никак не дома у Гарри.

- Мать моя женщина, - тихо комментирует он, они выходят из машины.

Когда они подходят к двери, Луи действительно ожидает, что сейчас откуда-нибудь выскочит Альфред из Бэтмена, откроет им дверь, предложит шампанское.

- Наш дворецкий в отпуске, сегодня здесь никого нет, - прерывает его мысли Гарри.

Луи сразу же замечает, что везде темно, очень темно, окна закрыты плотными шторами, нигде не проникает и щелочки света. Мебель укрыта мягкими белыми простынями, тихо и неподвижно, пахнет увядшими цветами и легким одеколоном. Несмотря на грандиозную архитектуру, дом кажется пустым, снаружи у Луи захватывало дух, изнутри здание приносит лишь чувство необитаемости и пустоты.

Его будто бросили на жертвенный алтарь.

Гарри молча заходит внутрь, звук каблуков ботинок раздается через все темные пустые коридоры, эхо сталкивается с высокими потолками и картинами эпохи ренессанса, повешенными на каждом шагу. Мрамор под подошвой кед Луи холодный и блестящий - он не знает, что ему делать, поэтому заходит вслед за Гарри - кто вообще мог захотеть такой пол, он же убьет ноги, если пройтись босиком. Хотя, это место вряд ли делали в первую очередь для удобства.

Они ходят из комнаты в комнату, Гарри шествует от места к месту, осматривает каждый сантиметр пространства, открывает шкафы, проводит руками по толстым вышитым занавескам, на полминуты освещая комнаты светом заходящего солнца, после их опять окутывает тьма, подавляя борьбу последних блеклых лучей; из-за холодных теней все комнаты будто покрыты туманом, Луи думает, почему они не могут включить долбанные лампочки или хотя бы отдернуть шторы.

Он не спрашивает - не время спрашивать - Гарри крепко сжимает свой телефон, хмурит брови, ходит с поникшими плечами, черная рубашка на них словно давит, ее рукава завернуты, показывая миру молочного цвета локти, обнажая кусочки татуировки. Он продолжает поиск чего-то безымянного, не реагирует на темноту, Луи следует за ним, потому что понятия не имеет, что ему еще делать.

Это странно. Пиздец странно. Напряжение, тишина, взгляд Гарри, не выражающий ничего, выражение лица, будто он вовсе не здесь, едва осознает, что Луи рядом - и почему он вообще здесь? Он думал, что Гарри везет его куда-то спонтанно, просто отвлечься. Он думал, что поездка устроена из-за него, а не для того, чтобы он ходил по пятам по странному дому.

Мозг Луи бушует, слушая стук каблуков и шум в голове, создающийся тысячами вопросов, что сидят на кончике языка, норовящие выскочить.

Гарри внезапно останавливается, смотрит на экран телефона, затем в сторону Луи.

- Жди здесь, - говорит он, так внезапно, так неожиданно, так громко в полнейшей долгой тишине, что Луи успевает только моргнуть, а Гарри уже ушел вниз по лестнице.

Он может подождать, конечно.

Но Луи никогда не делал то, что ему говорят.

Чувствуя себя странно из-за всего происходящего в его жизни (как бы он сейчас хотел включить телефон и высказать все раздражение и страдания Найлу), Луи поворачивается и идет подальше от лестницы, в которой исчез Гарри, вместо этого поднимаясь по другой, стремительно шагает туда, где есть хоть какой-то источник света - маленькая комната слева в конце коридора. Он не думает что там, куда идет - лишь следует свету, осторожно шагая, будто боится, что любой произведенный им шум доставит ему проблем.

Каждый шаг, соединяющийся с блестящим полом, ближе подводит его к струящемуся свету, и он пытается не думать где он, что делает, с кем и ПОЧЕМУ (хотя, будем честными, он больше ни о чем другом и не может думать), его сердце, не понятно по какой причине, начинает сильно биться, он вытирает вспотевшие руки о джинсы, проходит по коридору, мимо нарисованных лиц - умерших предков - на стенах, дорогих обоев, статуй на постаментах, гордых, мертвых, равнодушных. Он отводит взгляд - слишком много видит.

Он в доме Гарри. Чертовом доме Гарри Стайлса.

Он знал, что Гарри богат, но не знал, что настолько же, что и Зейн - и ожидал современный богатый дом с бассейном в гостиной, 3D телевизором, и, может, бегающую по дому зебру или золотой туалет; но точно не представлял себе изысканно украшенные хоромы, подходящие Людовику XIV.