Кудряшки.

Бледная кожа.

… Гарри.

Гарри.

Это Гарри.

Но Луи слишком пьян, его мозг выкручивает пируэты, сходя с ума, он едва может произносить собственное имя.

Гарри засовывает его в машину - откуда она здесь взялась? - и Луи кажется, что он отчетливо слышит свой голос, как мантру вышептывающий имя Гарри. Но Гарри на это не реагирует, лишь сидит рядом с Луи и не отпускает. Он не поворачивает головы, не смотрит на него, на лице ни одной эмоции.

- Ты нашел меня, - Луи удается систематизировать кусочки своего разума, он зарывается в шею Гарри, хватает его за рубашку. - Я думал, ты меня потерял.

- Ш-ш-ш, - шепчет Гарри, не поворачивая головы, но обнимает его крепче.

- Я думал, ты меня забыл, - бормочет он, чувствуя, как слипаются глаза.

И не знает, успевает ли сказать что-то еще.

***

Они приезжают в квартиру Луи.

Гарри ведет его, буквально несет на себе, а Луи пытается понять, что происходит. Он чувствует вес Гарри, давящий на него со стороны. И сейчас важно лишь это.

Не говоря ни слова, Гарри кладет Луи на постель, матрас скрипит. Он хочет сказать ‘спасибо’. А может и говорит. Сквозь шум в ушах сложно понять.

Комната черна как смоль, Гарри снимает его обувь, затыкает одеяло, наваливаясь на тело. Луи ощущает прогиб матраса под собой и понимает, что Гарри сидит рядом с ним. Гарри сидит на кровати рядом с ним.

Что происходит? Что происходит? Разве Гарри не ненавидит Луи? Разве он не устал от него, не покончил с ним раз и навсегда?

Он хочет спросить, хочет крикнуть это Гарри в лицо, но не может - сил едва хватает на то, чтобы держать себя в сознании, он спокойно дышит, пытаясь не уснуть, ведь он же с Гарри.

Потом он чувствует ладонь, прикасающуюся ко лбу, убирающую с лица волосы. Мягкое прикосновение, мягкое, приятное и нежное. Это успокаивает - так делала его мама, когда он болел, ну, когда она еще была нормальной мамой - и он счастливо вдыхает, упиваясь состоянием, о котором подумает позже. Гарри гладит его волосы.

Он почти проваливается в сон, когда чувствует прохладное прикосновение губ ко лбу.

Это встряхивает его, выталкивает в реальность. Напоминает о том, что Гарри здесь, что перед ним - Гарри в темноте. Он пытается сказать его имя, но изо рта оно вылетает как пьяный стон, непонятный шум, больше похожий на болезненный скулеж.

- Ш-ш-ш, - успокаивает Гарри, продолжая гладить волосы.

Какое-то время они словно застывают в этих позах - Луи лежит, барахтаясь между состоянием сна и бодрствования, Гарри сидит и играет с его волосами, но постепенно дыхание Луи выравнивается, и сон манит его к себе.

Гарри думает, что он уснул. Он уверен, что тот спит, когда внезапно рука прекращает гладить волосы и перемещается на грудь, накрывает сердце спокойным нежным жестом, пальцы покоятся на ткани рубашки и слегка скребут его кожу под ней.

Он думает, что тот уснул, когда Луи вдруг чувствует короткое, невероятно короткое прикосновение холодных губ к его губам. Луи крутит, засасывая в черную дыру.

Он думает, что тот уснул, когда шепчет:

- Я никогда тебя не забуду. Я всегда тебя найду, - и прижимает губы к руке Луи, зажатой между двумя ладонями Гарри.

Последнее, что слышит Луи, кроме бурлящей в голове крови и шипения интоксицированного отравленного сердца, - это шепот, желающий спокойной ночи, а потом вес Гарри с матраса исчезает.

***

Луи просыпается от адского похмелья, сердце кричит в унисон с головой. Прорывается через мозг и желудок, и в считанные секунды приходит в сознание, он бежит в туалет, его внутренности пытаются вырваться наружу. Он выблевывает, выблевывает все то, что поглотил ночью, наверняка выблевывает еще и какой-нибудь важный орган, захлебывается, задыхается и чувствует слабость, сгибающую в коленях и трясущую руки в локтях, чувствует истощенность. Хрупкость папиросной бумаги.

Его рвет до тех пор, пока рвать уже нечем, горло горит, глаза на мокром месте, и внезапно он начинает рыдать. Просто, блять, рыдать, склонившись над туалетом, во рту и на футболке остатки содержимого желудка, лоб потный, волосы жирные.

Это, наверное, самый жалкий, самый ничтожный момент в его жизни.

Он сидит, вцепившись в туалет, пока слезы не высыхают, и думает.

Думает, как же, сука, он умудрился влюбиться в ебаного Гарри Стайлса.

Комментарий к Глава 28.

505 by Arctic Monkeys.

Pretty Visitors by Arctic Monkeys

Why Do You Only Call Me When You’re High by Arctic Monkeys

========== Глава 29. ==========

Луи резко просыпается. Ему холодно - в него только что плеснули ледяной водой. Потолок ванной вращается.

- Эй, ты как? - сквозь звенящую тишину прорезается обеспокоенный голос Найла, его же ладонь крепко сжимает плечо Луи.

Откуда он взялся? Что такое воздух? Что такое люди? Он вообще жив?

Луи трет глаза, болезненная сухость швыряет его в реальность, напоминая о холодной плитке пола и не менее холодных затекших конечностях. В шее засела тупая боль, футболка пропиталась чьей-то блевотиной, и че-ерт, ванная до сих пор крутится.

- Ммггх, - может произнести лишь это, он тянется к Найлу, тяжелые руки и ноги придавливают к полу, все вокруг невъебически холодное.

Найл заботливо помогает ему сесть, крепко вцепившись, поддерживая все его тело, на лбу образовывается морщинка. И почему-то сейчас Луи абсолютно похер на рвоту.

- Все нормально?

- Абсолютно нет, - хрипит Луи, сильно зажмуривает глаза, пытаясь убрать помутнения, берет чашку с водой из рук Найла и наливает на себя, вода течет по щекам и шее. И ему реально похуй, потому что все, о чем он может думать - это о своей глотке, горящей огнем, и о теле - сморщенной ветхой оболочке. Такой же, как и его душа, если на то пошло.

- Перебрал прошлой ночью? - Найл пристально на него смотрит. У него в руках телефон, он стоит на коленях в толстовке и спортивных штанах. Господи, он выглядит так чисто и бодро.

И за это Луи его ненавидит.

- Как видишь.

Откровенно говоря, Луи понятия не имеет, что думать о прошлой ночи - одновременно и лучшей и худшей ночи в его жизни. В основном худшей.

А потом, внезапно, он слышит эхо голоса Гарри, шепчущего в ночи. Чувствует его губы, заново порождающие жизнь в теле. Его идеальные мягкие губы, поджигающие все неугасающим пламенем. Чувствует его тепло и прижимающийся вес и —блять —то, как он целовал его руку. И—

Нет, сотрите все, начнем заново. Это была самая лучшая ночь в его жизни.

И Луи так влюблен.

И сердце ноет, и снова хочется рыдать навзрыд.

Найл, видимо, каким-то образом ментально чувствует его внутренний хаос, смесь паники и смятения, потому что прижимает ближе, заглядывает в лицо Луи, усиливает хватку на плече.

- Томмо?

- Я влюблен в Гарри Стайлса, - жалко выдыхает Луи, утыкаясь лицом в потные ладони. И нет, он не собирался говорить об этом Найлу, просто, блять, его оборонительные стены окончательно порушились, а в животе лишь армия ядовитых острокрылых насекомых, прогрызающих внутренности, ебаная боль в горле, а в голове отдается барабанным звоном каждый стук сердца - ну он же всего лишь человек.

Он с тревогой смотрит сквозь пальцы на Найла.

- Ага, - отвечает Найл так, словно это какой-то крохотный нюанс. Словно это не глобальная, блять, проблема. Словно не из-за этого весь мир Луи на грани апокалипсиса.

Он поднимает голову и смотрит.

- В смысле ‘ага’? Это, вообще-то, колоссальные новости, гребаный ты лепрекон.

Найл фыркает, трясет головой и начинает поднимать Луи с пола ванной комнаты.

- Не особо. У меня ведь есть глаза. И уши. А еще такая комковатая штука, ее мозгом называют.

- У тебя это не мозгом называется, а членом, - изо рта Луи вылетает отрыжка, в желудке будто работает маслобойня, сука, ему хочется пить, ему плохо, ему хочется жрать. И ему холодно, но ему еще и жарко??

Из Найла выскакивает смех, больше похожий на лай, он ведет Луи к дивану, вдавливая корпус телефона в его бок, а потом бесцеремонно кидает его на подушки.