Смутные воспоминания всплывали в затуманенном агонией сознании, и теперь Ти поняла все – Верховный оберегал их, хранил в тайне свою силу, чтоб не навредить даже случайно.

– Черт! Быть не может, это же Запретная Печать Смерти! Зефену, остановись, слышишь?!

Картинки в голове смешивались, накладывались одна на другую, появлялись посторонние звуки: предсмертные крики тени, взывания менифеси к Зефену и к самой Ти, но девушка не могла сосредоточиться ни на чём, кроме убийственного голоса менифеси и собственной боли, а точнее… Это действительно была ещё и боль Зефену – их сознания будто смешали воедино, их чувства переплелись между собой так тесно, что и различить, где чье было сложно. Ти ощутила все: боль от утраты самого дорогого существа, страдания, приносимые этой болью, огненная ненависть и воспоминания, не дававшие покоя ни на секунду.

– Ты не можешь сражаться, у тебя больше нет хранителя, а твой инструмент уничтожен…

– Но у меня есть Печать…

– Нет… Послушай меня, Зефену… Пообещай… Нет, поклянись мне, что ты никогда и ни при каких обстоятельствах не станешь использовать эту Печать. Что бы ни случилось.

Где-то это уже было или же Ти так лишь казалось – она не знала и не могла знать. Но эти слова всплыли в голове против воли и, казалось, только усиливали боль.

«Прости меня, Эйлионэ, – вдруг явственно послышался голос Зефену, совершенно обычный, такой, каким его привыкла слышать девушка, хотя сам дух все так же продолжал петь. – Так же, как и ты, я не смогу сдержать клятвы…»

Хранительнице Пятнадцати хотелось кричать – от боли, от безысходности, от неимения возможности помочь своему менифеси, но она не могла и пальцем пошевелить, не то, что подать голос. Девушка чувствовала – Зефену погибает. Вместе с ненавистным Кифу дух умирает, оставляя её и своих друзей-менифеси, а она не может ничего сделать. Черные слезы скатывались по бледным щекам Верховного, и одновременно с ним, против воли плакала хранительница. Она не воспринимала происходящее вокруг, а видела лишь Зефену перед собой и его чёртову печать, которую духу нельзя позволить закончить – эта песнь не должна быть спета до конца.

– Ты отомстишь мне, но ты не вернёшь Эйлионэ! – во всю глотку орала тень, но менифеси никак не реагировал на это, продолжая петь.

«Зефену… Ты… Услышь меня…» – задыхаясь, беззвучно шептала Ти, силясь хотя бы протянуть руку вперед, что всё-таки удалось ей с невероятным трудом.

– Ты же тоже умрёшь, вместе со мной! – но и этот довод не произвел никакого эффекта, и тогда тень, уже наполовину распавшаяся, лишившаяся ног, обратила свой взгляд на хранительницу Пятнадцати и неожиданно усмехнулась.

– Ты ведь убиваешь свою собственную гаридияни…

Но эти слова уже не долетели до слуха Ти – перед глазами все поплыло, и на секунду ей померещились трещины Распада на собственных руках, но это даже не удивило почему-то – словно чувство дежавю опять настигло, да и воспринимать реальность девушка была уже не в силах.

«Неужели я и правда умираю? – подумалось ей как-то отстранённо. – И больше никого не увижу… Как же духи…без меня… А Десита ведь совсем малыш…»

Невероятный внутренний холод и кажущаяся обжигающе-горячей на фоне него слеза, скатывающаяся по щеке – это было последним, что почувствовала Ти прежде, чем провалиться в кромешную тьму.

***

Кей смогла немного прийти в себя только после того, как Верховный дух Ти вместе с тенью и самой девушкой рухнули на пол без чувств. Беззвучная песня прекратилась, а вместе с ней и действие печатей, так что к хранительнице Единства вернулся слух и возможность нормального восприятия реальности, но она ещё некоторое время стояла в ступоре. Внутри словно что-то лопнуло, разбилось на тысячи мелких осколков, как тонкое стекло от удара молотка. Все происходило слишком быстро, но момент агонии Ти и ее падения прокручивался в памяти, как в замедленной съёмке. Вокруг начался хаос и крики, духи ринулись к хранительнице и к Зефену, рыдали, тщетно пытались привести их в чувство.

«Ведь не может быть, чтобы…» – Кей даже думать об этом было страшно, она не хотела заканчивать свою мысль, потому что ни Ти, ни Зефену… Не могли умереть. Ведь не могли же?

– Они живы, – лаконично произнесли Анидинети, отвечая на вопрос, который застрял в головах всех присутствующих, и по комнате прокатились облегченные выдохи.

– Да… И правда живы, – дрожащим голосом подтвердил дух-врач, успев осмотреть Ти и Первого Верховного, и Кей почувствовала, как с души будто бы камень свалился, а то и целая скала.

«Что это было сейчас?» – обратилась она к Анидинети, желая разобраться наконец в происходящем. Очень хотелось подойти к Ти, поднять с холодного пола, но за нее это уже сделал Огненный менифеси, а остальные окружили так плотно, что сквозь них и не протиснуться.

«Печать Смерти, – голос Тиизази звучал по-прежнему строго, однако в нем присутствовали какие-то нотки волнения, совсем нехарактерные для духа Высшего Порядка. – Запретная Печать. Кто бы мог подумать…»

«А вы не знали?» – недоверчиво спросила хранительница, покосившись на менифеси: странно было осознавать, что могло быть нечто, неизвестное Единству.

«Этого никто не знал, – ответил дух Печати Справедливости. – Ну, кроме Эйлионэ, как мы полагаем…»

«Хотя можно было догадаться, – встревает Менори. – Где есть Жизнь, там и Смерть недалеко ходит…»

«Логично…»

«Я вот ещё о чем думаю… – перебила их гаридияни, ненадолго прикрыв глаза. – Почему мы не слышали голос Зефену?»

Анидинети пару секунд помедлили с ответом.

«Это уловка Первого Верховного, можно так сказать… Во многих наших книгах, в том числе и в Книге Времени, которую носит Сэати, говорится, что всяк услышавший песнь Смерти непременно будет обречён, даже если печать направлена не на то или иное существо непосредственно».

Пояснения Фитихи немного просветили девушку, и она задумчиво кивнула, принимая слова духа к сведению.

«Так неужели… Неужели Ти ее услышала? Но каким образом…»

Вопросов все равно становилось только больше, а времени сейчас на них не было абсолютно, поэтому хранительница их тоже решила отложить на потом.

«А самое неприятное здесь то… – внезапно заговорил менифеси Печати Торжества отнюдь не в своей привычной веселой манере. –…что прежде всего погибает сам исполнитель. На то эта печать и запретная, что может быть использована лишь один-единственный раз. Если бы Верховный спел свою песнь до конца…»

Дальше продолжать мысль дух не стал, лишь рукой махнул, но все и без того поняли, что именно он хотел сказать.

Кей решила не предаваться плохим мыслям и вместо этого осмотрелась по сторонам, прикидывая, что нужно делать дальше: во-первых, следует освободить Рассветного менифеси из его “заточения”, а во-вторых, что самое главное, надо было найти способ выбраться отсюда, пока город не рухнул, а все они – вслед за ним не исчезли окончательно. Словно в подтверждение мыслей девушки здание снова содрогнулось, и от стен с потолком стали откалываться кусочки побольше.

«Вот же дерьмо…» – Кей вертела головой по сторонам в поисках хоть какой-нибудь зацепки или подсказки, лихорадочно соображая, как им быть, когда взгляд опять упал на тень, а точнее на то, что от нее осталось.

«Эй, вы же говорили, что эта печать Искажения связана с их главарем, – снова обратилась она к менифеси. – Так почему все не стало на места?»

«Нам бы тоже хотелось понять», – ответили они, так же озираясь во все стороны.

«Видимо, здесь все не так уж просто».

Духи Ти были в ужасном состоянии – это было заметно невооружённым глазом. Сама Ти – и подавно, девушка с виду даже признаков жизни не подавала, как и Зефену, и менифеси, несмотря на собственную слабость и усталость, пытались заботиться о них. Зрелище было трогательным, но больше болезненным лично для Кей – она готова была молиться, только бы все это уже закончилось, и хранительница с ее духами наконец пришли в норму.