— Поменьше пить? — в шутку предложил я.

Его же кто-то так трахал. Он кого-то до меня любил. От резкой боли в кончиках пальцев слезы навернулись на глаза. Черт, тихо! Пытаясь убрать когти, я потер жутко зачесавшиеся предплечья, на которых уже выступала шерсть. Мы тоже любили и тоже трахались! Если сейчас обратиться, ничего хорошего не будет!

Волк упрямо продирался наружу с явным намерением пометить шрамами свое. Леша такое не простит, ни за что не простит, понятно? Обидится и не будет больше никаких объятий и почесываний головы!

— Сидеть! — едва не задыхаясь, все же смог рыкнуть я.

Я хозяин в этом теле! В обоих! К ноге, мать твою!

Мои собственные когти продрали грудь в наказание. С хрустом пальцы перестраивались, а я все никак не мог заставить волка остыть. Если не получится отобрать контроль, я уже ничего не смогу исправить.

Мокрый, горячий, безмозглый эмиссар сгреб меня в охапку, что-то шептал, а я слабо пытался его отпихнуть. Все выцветало в желто-зеленые тона и померкло, когда волк, жмурясь, всадил клыки ему в сгиб шеи. Леша мгновенно укусил меня в ответ, в то же место, укусил так больно и остро, как не могут человеческие зубы.

Это мои зубы. Я чувствую его боль. Осознав, волк заскулил, осел на задние лапы, пока человек отшатывался и пятился от нас.

— Да, ты сделал ему больно! — прикрикнул я, с силой и хрустом выламывая пальцы в нужное положение. — Ты мог убить его! Да, мог! А теперь сидеть, скотина!

Рывком получив назад свое тело, я уткнулся лбом в пол, тяжело дыша. Глаза щипало от пота, а наглый комок меха жалобно скулил и тянул меня извиняться, зализывать, утешать.

— Какого, блять, хера, — без вопросительной интонации выдал Леша, нажимая на рану и делая себе ещё больнее.

— Прости, — болели ещё и сломанные пальцы, но боль в такой ситуации всегда отрезвляет, она нужна, — мы не хотели… Он приревновал, хотел… Тебя.

— До зоофилии я ещё не докатился, — фыркнул мужчина, помогая мне подняться. Волк обиженно клацнул на него моими зубами, едва не прихватив руку, и я же получил за это по морде, — а ну-ка!

— Прости, — в который раз повторил я, на нетвердых ногах стараясь дойти до стула, — это он.

— К кому вообще он меня мог приревновать? — проворчал Леша, пытаясь осмотреть здорово болящий укус. — И чего кусаться было? — медленно повернув ко мне голову, теперь уже мой эмиссар вдруг нахмурился. — Сегодня не полнолуние же.

Пожав плечами, я отвёл взгляд. Принять в стаю можно только в полнолуние, это верно. Что за дерьмо — основной вопрос, но не главный.

— Не ковыряй, — поморщившись от дернувшей фантомную рану боли, я встал и кое-как дошел до аптечки. Хорошо, что она в кухонном шкафчике, до ванной я мог и не дойти, — это все ты! — цыкнул ещё раз на волка.

Он был расстроен, поэтому окрысился в ответ.

— Что у вас за разлад? — отстраненно поинтересовался Леша. Я пожал плечами, потому что ответить было нечего, старательно искал стерильную салфетку, чтобы просто не смотреть на него. — Блять, я же… — с силой потерев ладонью лицо, мужчина пробормотал: — Видимо, я и правда хотел…

Мурашки побежали по спине, когда я представил все возможные последствия попытки насильного принятия. Паралич, слепота, немота, смерть, в конце концов. Потому что надо мозгами думать!

— Прости, — заскулил то ли я, то ли волк, опускаясь на колени и униженно уткнувшись лбом ему в бедро, — пожалуйста, прости нас.

— К тебе вопросов нет, — вздохнул Леша, — меня сейчас другое волнует, — подставляясь под ласковые поглаживания, я жмурился и пытался не придумывать свои варианты, пока он не скажет настоящий, — кот, я… Блять, у меня рак, — замерев, я понадеялся, что он так глупо шутит, — неоперабельная доброкачественная опухоль и противопоказания к химиотерапии. Я думал к полнолунию решить, хочу ли вас так мучить, а теперь вот…

Стиснув зубы, я прижался носом к его еще влажному после душа бедру. Всегда раздражала хрупкость людей. Почему я не могу передать ему часть своего здоровья с укусом? Будь он человеком, уже бы… Черт! Как не хочется, чтобы мелкие потеряли ещё кого-то. Но все равно уже трудно представить жизнь нашей стаи без него. Мы не бросим его, ни за что.

— Неважно, — сквозь зубы выдавил я, — мы все равно будем твоей семьей.

— Я знаю, — его голос чуть дрожал, как и руки.

Я альфа, вожак, и я должен быть сильным. Опорой для остальных и надёжным защитником. Я обязательно сделаю все, что смогу, для моей стаи. Но, прежде всего, я обязан научиться держать себя и своего волка в узде, иначе могу навредить тем, кого люблю. Пора уже повзрослеть и понять, что никто не будет больше нести ответственность за мои поступки, кроме меня.

========== Часть 8 ==========

Я так соскучился по своим мелким, что к первому сентября уже не мог нормально спать. Хотя, конечно, я понимал, что приволье в сексе кончится как раз с их приездом. В последний день мы с Лешей отрывались, как могли, не вылезая из кровати.

Жмурясь, я уткнулся лбом в подушку, кусая костяшки в попытке заглушить стоны, а этот засранец каждым толчком херачил по простате.

— У тебя такая охуенная спина, — прохрипел он, целуя меня в плечо и поглаживая живот. Вывернув шею, я поймал его искусанные губы своими, зарылся пальцами в мокрые волосы, застонал ему в рот, — если бы я знал, какое ты чудо…

Продолжения не последовало, только более резкое движение бедрами.

— То? — выдохнул я, подавшись назад к нему.

— Трахнул бы всё-таки в лесу! — рыкнул эмиссар, укладываясь на меня, вжимая собой в постель.

С его рукой на члене даже четвертый раз за день кончить очень даже просто. Стараясь медленнее дышать, я лениво поерзал, но слезать с меня никто не собирался, так что пришлось смириться. Не то чтобы я был против…

— Кстати, — едва не урча от ласковых поглаживаний боков, я чуть повернул голову, чтобы не задохнуться в подушке, — ты говоришь, что ненавидишь оборотней, а сам с нами возишься.

— Я вырос в стае, которая все делала, лишь бы я остался с ними навсегда, как собственность, — я кожей почувствовал, как он поморщился, — забавно было наблюдать, как взрослые состоявшиеся альфы подставляли задницу едва совершеннолетнему эмиссару, лишь бы заполучить его к себе в стаю, — я хмыкнул, просто чтобы поддержать разговор, — а ты не так ко мне относился, да и дети… Знаешь, — из его тона почти исчезло раздражение, — у эмиссаров есть свое поверье. Вы верите в реинкарнацию, а мы — что каждого эмиссара где-то ждёт предназначенная ему стая. С такой стаей и связь крепче, и укусов никаких не надо, чтобы заинтересовать друг друга.

Мне снова стало стыдно за свою несдержанность. Нашу. Кусать за шею вообще было опасно, мало ли, что можно там прокусить. Волк виновато и возмутительно коротко заскулил, тут же вернувшись к расслабленной полудрёме в объятиях любимого человека.

— Прости за это, правда… — забормотал я, но меня заставили замолчать прикосновением подушечек пахнущих смазкой и сексом пальцев к губам.

— Лучше просто помурлычь, кот, — игриво шепнул Леша, целуя меня за ухом. Как назло, предательски и очень громко заурчало в животе. Я смущенно спрятал лицо в подушку, а этот мудак захохотал и с трудом выдавил: — я не это имел в виду… Но сойдёт…

В аэропорту малыши, обычно спокойные, бросили Дашку и помчались к нам. Меня едва не сбили с ног, но я устоял, подхватил обоих на руки. Они повисли на мне, как обезьянки, а Леша перехватил у Даши их чемодан. Она очень внимательно посмотрела на него, потом на меня. Так серьезно, со взрослым укором. Я невольно потупился, потому что этот взгляд походил на мамин как никогда.

— Теперь ты от нас точно никогда не избавишься, — тяжело вздохнув, сестра крепко обняла нашего, только нашего эмиссара.

Я почувствовал, что она сделала ему немного больно, надавив на скрытый под повязкой укус, но ничего не сказал, только прижал к себе братьев поближе.

— Можно подумать, я хочу избавиться, — с улыбкой прошептал Леша, немного наклоняясь, чтобы ей было удобнее.