– А, да не обращай внимания, – махнул рукой епископ. – Вечно этот… ммм… раб божий какие-то словечки вставляет. И где берет-то, где нахватался…

– Не придирайтесь. Пойдемте Прибывшего смотреть.

И трое друзей вышли. А четвертый, так и не проронивший за все время ни слова, остался. Посидел минутку, сгрыз пряник, запил ядреным квасом, уменьшился до размеров мышки и спрятался за веник.

Константин за недалекую дорогу от сарая до дома старосты три раза отдыхал и десяток раз падал. Тело, будто чужое. Ноги заплетались, несильный ветерок сдувал на обочину, перешагнуть валяющуюся ветку – уже половина подвига.

В широком дворе явно чересчур зажиточного пейзана непреодолимой преградой стала лестница в четыре ступеньки, ведущая на крыльцо. Трое бородачей, видно, хотели помочь, а то и понести несчастного, но рыцарская честь не позволила Полбу принять помощь грязных пейзан. Хотя… Не таких уж и грязных. Почище большинства ноблесов будут, с удивлением и внезапной досадой отметил про себя барон. Но тут же поправился, телесно они может и чище, но ведь главное – чистота духовная, внутренняя. И тут с рыцарем-крестоносцем, воином Господним, не им тягаться. Даже и сравнивать смешно. За такое сравнение и по лбу можно. Даже нужно. Но не себе же…

Эх, найти бы местного барона да преломить копье… Только, вот незадача, копья нет, доспехов нет, коня нет… Правильной координации движений и той нет. Вот и стоял Константин, переминался с ноги на ногу, цеплялся за перильца, а даже на первую ступеньку залезть не мог. От ярости и гнева на самого себя Полбу начало трясти. Крупную, бившую тело барона дрожь любой, не знавший бесстрашного рыцаря, легко мог принять за проявление панического ужаса.

Но Полбу – очень настойчивый рыцарь, привыкший превозмогать. И когда на крыльцо вышли трое приведших его мужичков, а за ними еще трое незнакомцев, Константин на карачках уже долез до третьей ступени. Белая полосочка почти полностью опустела, в голове рыцаря шумело, перед глазами все плыло. Но он не был намерен останавливаться на достигнутом. «Вот перелезу четвертую ступень, там уже и умру», – пообещал себе барон. – Не раньше».

– О, когда ты говорил, что волосат он изрядно, я по-другому это представлял, – прогудело сверху.

Константин поднял голову.

Тот самый седобородый, который, как догадался умный рыцарь, командует местными пейзанами. Второй – явно человек благородный, сразу понятно по одежде, выражению лица и горделивой позе. И самое главное – священник. Черная ряса, на груди огромное распятье. Золотое. Видно, тот самый епископ. Пригляделся к распятью. Застонал. Еретический епископ. Отступнический. Греческий. Из тех, что Папу не чтят, на картинки молятся и убивать во славу Христову не велят. Ну что за невезение?

Над головой священника сияет огромный желтый нимб. А над нимбом полуметровый столб. Палка с точкой.

Ладно, пусть будет хоть еретический, Константину с ним детей не крестить… Может подскажет, как ближайший костел найти. Но сейчас… главное… последняя… ступень… Не из тех… людей… сэр рыцарь Серебряной Шпоры… что… сдаются… на полпути… есть. Есть. ЕСТЬ!

В глазах резко потемнело, рука непроизвольно дернулась и кончиком пальца задела рясу священника. В ушах раздался торжественный гул фанфар, сквозь темноту в глазах побежали буковки, пролетели миллионы искр, соткавшиеся в ненавистно-арабскую цифру «2».

Слабость ушла мгновенно. В голове прояснилось. И Полбу даже смог встать. Как этот епископ такое сделал? Еретик, а лечит даже случайным прикосновением… Не может быть!

Константин много раз слышал о чудодейственных и целительных свойствах молитв вообще и священников в частности. Но увидеть, а тем более ощутить на себе довелось впервые.

Тут до рыцаря дошло. Сам епископ – ни при чём. Вернее – он всего лишь проводник Его воли!

Вера рыцаря, и до того крепкая словно камень, упрочилась до алмазной твердости.

– Аве Мария! – воскликнул крестоносец. – Славься Господь! Даже через инакомыслящего даешь поддержку верному воину Креста! Аллилуйя!!!

– О, да это франк, крестоносец, – сказал священник, обернувшись к богато одетому человеку. Заметил троих мнущих шапки селян, доставивших Полбу. Откуда шапки взяли – непонятно, не было у них шапок. А теперь есть. Стоят, мнут шапки. – Вы можете идти, господь вам в помощь. Дальше мы тут сами…

– А если… – начал один из них.

– Не будет если, – твердо ответил епископ. – Этот – совсем не такой, как тот, позапрошлый. Будет божья воля – справимся.

Селяне пожали плечами, вовсе не в пояс, а так, символически поклонились и ушли.

– Ну что, рыцарь креста… – сказал на чистом франкском, лишь с каким-то легким странным акцентом, богато одетый человек. – Вижу, похорошело тебе. Пошли в дом.

– Ярович, ты что по евойному сейчас лопочешь? – седобородый округлил глаза. – Ты что… Вообще все языки, что есть на свете, знаешь?

– Все, Боромир, все… И ты бы знал, если бы не испугался тогда.

– Я с детства щекотки боюсь, ты же знаешь…

– Ну вот. Сам виноват.

Константин гордо выпрямился.

– Меня зовут сэр Константин Полбу, рыцарь Серебряной Шпоры, барон Шардо и Бельд. Воин Креста, защитник истинной веры и освободитель Гроба господня! Имеешь ли ты достаточно чести, дабы назвать свое имя?

– Хм… Шпоры, да… Это той, которой коней в брюхо тычут? И почему одной? Точно Серебряной Шпоры, а не Серебряных Шпор?

– Э – э… Это… Название ордена такое. Я никогда особо не задумывался.

– А зря. Станешь задумываться почаще – этот процесс станет почти безболезненным. Пошли в дом, говорю. Сядем за стол, там и побеседуем.

И этот странный, говорящий на таком же странном франкском языке человек шагнул внутрь. За ним ушел седой. А епископ улыбнулся рыцарю и сказал по-гречески:

– Не волнуйся, сильномогучий защитник Христа. Здесь тебе не желают зла. Заходи, и поймешь многое.

Чтобы разобрать эту фразу, способностей Константина хватило. И он как-то сразу поверил.

– Присаживайся, – богато одетый человек хлопнул по специально приготовленному для рыцаря четвертому табурету. – Не стесняйся. Ешь, пей… Икра черная, икра красная, заморская икра, баклажанная… Все оплачено. – И, непонятно чему, рассмеялся.

– Я не сяду за один стол с пейзаном!

Тут рыцарь немного покривил душой. Он вполне свободно ел из одного котла со слугами и оруженосцами и вполне терпимо относился к сословному неравенству. Просто, нужно же показать этим еретикам, кто есть кто. И сразу занять подобающее барону место. А то начнут считать его слизняком и размазней, а потом, чтобы переубедить, кого-нибудь убить придется. Оно то можно… Было бы. Если б тело не сбоило постоянно.

– Рыцарь, ты о Боромире что ли? – расхохотался мужчина. Вообще очень веселый, не по рангу смешливый собеседник барону попался. – Не переживай, он не из черных людей. Просто лет десять назад отпущен с дружины, но не совсем. Женился, домом вот обзавелся, хозяйством… За порядком бдит да за беспорядком следит. А, вообще, он тысяцкий, и в случае чего – топором да кистенём, да умением войско вести завсегда Родине поможет. И ополчение соберет, и вооружит, и ворогу спуску не даст. Считай его бароном местным, если хочешь.

– Ба… Бароном??? – Константин аж опешил. Этот мужлан бородатый – барон??? И в деревянном доме живет? Этот вопрос сильно озадачил рыцаря. – А где тогда его замок?

– Да не нужен ему замок, от кого прятаться? Пусть враги нас боятся, а не мы их.

Такой подход к вопросу был понятен Полбу, хоть и необычен. Замок – основа, на нем зиждется… да все зиждется… Но не будет же благородный человек обманывать? Сказал барон – значит барон. А сам он тогда кто?

Константин присел на табурет и уставился на чернобородого хорошо одетого собеседника.

– А ты? Ты кто? Я свое имя уже назвал.

– Посадник я. Граф по-вашему. Имя мое – Володимир Ярович Дымов. Под моей рукой восемь погостов и три волости Бежецкой Пятыни земель Господина Великого Новгорода. Нас, посадников, в Пятыни десятеро. И у каждого свой уезд. Мой – самый большой. И кстати… Предвосхищая вопрос, у меня замка тоже нет.