– Что за крик у вас, может быть, успокоительную профилактику провести? – сердито спросил он.

В защиту камеры выступил все тот же Саня:

– Командир, да все нормально. В натуре, дурачились мужики.

Успокоенный дежурный закрыл дверь, следом открылась кормушка. В это время был обход врача. Все подследственные выстраивались в очередь и говорили, кого что беспокоит. Через некоторое время врач приходила снова, называла фамилию и выдавала лекарство. Игорь в эту очередь становиться не стал. Одессит стоял последним и очень серьезно спросил:

– Доктор, у вас брома нет?

– А зачем тебе?

– Чтоб девушки по ночам не снились.

– Я тебе завтра топор принесу, – так же серьезно ответила врач, хлопнув кормушкой.

В два часа дежурный окликнул:

– Кто Таяновский?

Игорь встал с деревянного пола.

– Как фамилия? Таяновский? – спросил дежурный.

– Да.

– Пошли со мной, – скомандовал молодой милиционер.

Его привели в комнату дознаний, где уже сидели три оперативных работника. Один из них, мужчина лет сорока, с темными, уже седеющими волосами, вежливо сказал:

– Пожалуйста, присаживайтесь. Моя фамилия Прохоров, я буду вести ваше дело.

Второй оперативник был старший лейтенант лет тридцати, а третий, одетый в гражданское, сидел за столом и что-то писал. Прохоров перечитывал показания свидетелей и вынул из стола чистую бумагу.

– Вот вам бумага, ручка, – протяжно сказал он, – распишите весь свой вчерашний день по минутам, где были, что делали.

Старлей внимательно разглядывал Игоря. Тот долго сидел, вспоминал, чтобы ничего не пропустить. После того как все написал, Прохоров стал читать показания.

– Вы правду написали? – обратился он.

– Правдивее не бывает, – ответил Игорь.

Дежурный опять отвел его в камеру. Следователь сомневался в искренности Игоря, и у него были веские на то причины: сбитым пешеходом оказался сотрудник фирмы «Прогресс», кладовщик и реализатор пиломатериалов Виталий Жуков.

Через одного знакомого милиционера Игорь сообщил родственникам, что задержан по подозрению в убийстве. Те, зная характер Игоря, были в страшном недоумении: как же это могло произойти?

В мастерской у Петровича многие милиционеры ремонтировались, и поэтому, когда он приехал в отдел, знакомые пропустили его к битой BMW. Внимательно осматривая машину, Петрович понимал, что на ней был сбит человек, а шестое чувство ему говорило: «Да не мог Игорь этого сделать, здесь что-то не так, хотя, с другой стороны, факт налицо». Расстроенный Петрович уехал домой, к родственникам.

Прохоров, предварительно опросив рабочих «Прогресса», зацепился за один факт. Таяновский однажды хотел уволить Жукова за недостачу обрезной доски, но тот погасил ее и сослался на то, что где-то обсчитался, отпуская материал клиенту. Два грузчика слышали, как Таяновский ругал Жукова. Опросив еще нескольких рабочих, Прохоров пришел к выводу, что этот факт подтверждает причастность Игоря к убийству. Ну а, может быть, произошла случайность, когда Жуков возвращался домой пьяным, так как экспертиза показала, что он был в состоянии алкогольного опьянения.

Следователь ехал в отдел, обдумывая дело Таяновского. «Ну почему же он не избавился от главной улики: машина в крови, фары разбитые, бампер и, тем более, труп в багажнике?» Он мысленно поставил себя на его место: «Если я убиваю Жукова, то какой мне смысл рисковать, выезжать на разбитой, окровавленной машине куда-то за город? Это так – до первого гаишника, – рассуждал следователь. – Таяновский – неглупый малый, будучи даже пьяным, обстановку оценил бы правильно. Машину – в гараж, а днем – на другой, все концы в воду, да и рихтовщик он неплохой, работы там немного, вымыл бы и отстучал ее за день. Может, и дядька помог бы, – Прохоров хорошо знал Петровича, – а то, что он говорит про какие-то звонки, рэкетиров, это он пургу метет, чтобы замести следы. Понятно, что не хочется от таких денег идти в тюрьму. Резко континентальная жизнь получается, а то, что дочь говорит, что он с семи часов был дома», это еще не доказательство его невиновности», – подъезжая к отделу, закончил свои рассуждения следователь.

Вечером в камере открылась кормушка, другой дежурный подозвал Игоря к себе и передал малевку. Игорь отошел в угол ближе к свету и стал жадно читать: «Слушай, ты, предприниматель хренов, если не возьмешь эту делюгу на себя, то распрощаешься со своей дочерью и матушкой. Пока ты там будешь сидеть в КПЗ, им здесь уже по сорок дней отметят. А мусорам можешь эту малевку даже и не показывать, они решат, что ты их за нос водишь, тем более они заинтересованы, чтобы дело было раскрыто».

У Игоря все оборвалось внутри: «Вот так послание», – подумал он. Дочитав малевку, он кинул ее в камерный унитаз, и присел на свое место. «Как же быть, как выйти из этой ситуации? – думал он. – Скорей бы приехал Пашка, чтобы переоформить фирму на него».

Таяновского вызвали на следующий допрос. Следователь зачитал свидетельские показания. Они подтверждали, что, действительно, именно его машина стояла с включенными фарами, когда они услышали стук и крик пострадавшего, и запомнили номер.

– Вы сделали правильно, что не стали избавляться от трупа с такой машиной. Я представил себя на вашем месте, в принципе, я поступил бы так же, машину бы подрихтовал в гараже, тем более вы хороший мастер, – рассказывал свою версию следователь.

Игорь сидел на стуле, прибитом к полу, и смотрел на него. «Оторвать бы этот стул от пола и дать им тебе по башке, да так, чтобы мозги по стенкам разлетелись, – думал про себя Таяновский, сжимая край стула пальцами, но потом успокоил себя: – Прохоров здесь ни при чем, ему даже зацепиться не за что».

– Игорь Юрьевич, я понимаю, что каждый человек сам для себя адвокат, но все факты против вас. Вы сейчас в КПЗ паритесь. Согласитесь, что в тюрьме легче, и время при работе летит быстрее, – уговаривая, рассуждал следователь.

– Вы что, капитан, хотите, чтобы я сам себе приговор подписал? – стукнув по столу, сказал Таяновский.

Прохоров разозлился:

– Тебе придется писать, только не приговор, а честное признание, а приговор тебе вынесут судьи. Ты здесь девку нетроганую из себя не корчь, к нам не такие умники попадали, по пять-шесть судимостей за плечами, и те кололись!

В это время дежурный позвал Прохорова к начальству по какому-то неотложному делу. Один из оперативников подошел к Игорю:

– А ну, встань!

Игорь встал, держа руки на животе. Опер ударил его локтем в грудь, и он упал на стул.

– Встать! – вновь крикнул опер. – Ну что, писать правду будем? – и опять ударил его в грудь.

«Да, сдачи здесь не дашь», – подумал Игорь.

– Уважаемый, вы медкомиссию проходили? – обратился он к оперу, имея в виду психиатра.

– Ой, как мы дерзим, ой, дерзим! – повторил старлей и куда-то вышел.

– Да по тебе зона плачет, – убеждал тем временем другой.

Зашел оскорбленный оперативник и, подойдя к Игорю, ударил его два раза дубинкой по голове. Таяновский потерял сознание и упал со стула. Через несколько минут, придя в себя, он понял, что этим «блюстителям порядка» грубить не стоит. Тут вошел Прохоров и предложил сигарету:

– Игорь Юрьевич, пишите правду, не будем портить нервы друг другу, ни мы вам, ни вы нам, – на полтона ниже говорил следователь.

В голове Таяновского стоял такой гул, как будто работал дизель. Игорь курил и думал: «Напишу показания следователю, как он сватает, а на суде откажусь, скажу, что на меня надавили следственные органы».

– Ну что, надумал? – обратился к нему Прохоров.

– Меня до суда выпустят под залог? – спросил Таяновский, не обращая внимания на вопрос следователя.

– Ну, конечно, если напишешь всю правду, – продолжал свою песню Прохоров.

Игорь подумал и попросил бумагу и ручку. «Слава богу, на свободе я что-нибудь сделаю», – думал Таяновский, когда писал липу для следователя.

На следующий день Игорь через знакомого передал записку Петровичу. Еще через день в девять утра тот приехал и заплатил пятьдесят миллионов, чтобы племянника выпустили под залог. Игорь подписал подписку о невыезде и был отпущен до суда.