На последнем моменте следует остановиться особо. Как известно, в экономике действует объективный закон перемены труда, в соответствии с которым отдельные категории работников высвобождаются из одних отраслей и производств и их необходимо устроить на другие рабочие места, что часто связано с переучиванием и переквалификацией кадров. Если работнику предоставить гарантированную занятость в соответствии с профессией, соответствующей внутреннему признанию, то обществу, казалось бы, придется на определенных рабочих местах держать излишнюю рабочую силу, что контрпродуктивно.

Однако, при разумной организации системы общественного воспроизводства на всех уровнях, вполне возможно разрешить противоречие между экономическим законом перемены труда и гарантией пожизненной трудовой занятости по профессии, выбранной в соответствии с внутренним призванием.

Во-первых, расстановка квалифицированных кадров в системе общественного разделения и кооперации труда в соответствии с внутренним призванием человека на порядок повысит производительность труда в обществе и эффективность общественного производства, что соответственно увеличит благосостояние народа.

Во-вторых, в связи с интеллектуализацией труда и его комплексной автоматизацией, все отрасли материально-вещественного производства в конечном итоге будут переданы автоматизированным системам машин, а общественно-полезный труд переместится в интеллектуальную сферу, в которой целесообразно поддерживать разные подходы к делу, развивать соревновательность (конкуренцию) между работниками интеллектуального труда, идя на то, чтобы для получения конечного интеллектуального продукта работали десятки различных коллективов, не говоря уже об огромном числе индивидов. В качестве примера, сошлемся на прогрессивный, но уже забытый опыт, имевший место еще в царской России. При проектировании музея им. А.С. Пушкина было представлено 14 различных альтернативных проектов, 7 из них получили премию, а к исполнению был принят только один, признанный наилучшим. И найти его сразу, минуя другие проекты было невозможно.

В-третьих, в силу врожденных различий способностей людей к интеллектуальному труду, как бы в обществе не развивалась культура и образование, всегда найдется 2–3% работников, которые по своему творчески-созидательному потенциалу значительно превзойдут всех других.

Чтобы выявить эти 2–3%, нужно дать трудиться в общей сложности 15–25 % работникам. Остальные 75–85 % заведомо неконкурентоспособны. Рыночно-капиталистическая система, при переходе его на информационную ступень неоиндустриального общества[11], делает все это население излишним, живущим на социальные пособия, обреченным на духовно-культурный геноцид, за которым неизбежно следует геноцид физический. Однако, в интегрированной системе хозяйствования, сочетающей самоактивность развития рынка с планомерностью[12], подавляющее большинство населения будет занято в соответствии со своим внутренним призванием, каковым является рождение и воспитание детей, при саморазвитии и самовоспитании, для чего предлагается развитие сети культурно-воспитательных центров, в которых была бы осуществлена трудовая занятость родителей совместно с детьми. При этом такая занятость оплачивалась бы в форме заработной платы достаточно высокого уровня, что не имеет ничего общего с социальным пособием для трудоспособных иждивенцев, не востребованных обществом в условиях тотального господства в обществе рыночно-капиталистической системы.

Положение 6. Взаимопроникновение, общества, экономики, права, с образованием синергии, объективно обуславливает, с одной стороны, сетевое взаимодействие челночного типа по принципу прямых и обратных связей между сферой права и сферами общества и его экономики, а с другой – все эти сферы, при их взаимопроникновении и взаимодействии образуют институциональную сферу, которая формируется, функционирует, развивается под воздействием синергии общества, экономики, права.

АОИСфО = (СО ⇄ СЭ ⇄ СП) → ПИ → (ФрИ → ФнИ → РИ)

где АОИСфО – Алгоритм образования институциональной сферы общества

СО – Синергия общества;

СЭ – Синергия экономики;

СП – Синергия права;

ПИ – Порождение институтов;

ФрИ – Формирование институтов;

ФнИ – Функционирование институтов;

РИ – Развитие институтов.

Отдельный человек для марксизма остался загадкой за семью печатями. Наиболее существенное в марксистском подходе к человеку даже не то, что марксисты не способны разгадать его тайну. Само отношение к человеку со стороны марксизма основано на отрицании существования этой тайны. Современные марксисты недалеко ушли от такой примитивизации. Например, в учебнике политической экономии под редакцией В. А. Медведева объявляется, что нравственность человека, как элемент надстройки, определяется экономическим базисом.

Человек не может быть понят не только марксистами, но и материалистами вообще, потому что он не только и не столько существо материальное, сколько духовное.

Во многих школах экономической теории, в том числе экономического либерализма и монетаризма, понимание человека ограничено так называемым «экономическим человеком». При этом человек считается одновременно и производителем, и потребителем, сопоставляющим свои трудовые усилия с получаемым вознаграждением и соответственным образом определяющим свое поведение в рамках выгоды. Все это действительно существует, но только как один из аспектов, срезов человека, более глубокого и многогранного.

Марксистская политэкономия провозглашает человека главной производительной силой общества и конечной целью развития производства. Тезис возражений не вызывает, особенно если бы он был осуществлен в советской действительности. Но при этом остается невыясненным простой вопрос: работает ли человек для того, чтобы есть; ест ли он для того, чтобы работать; или и работает, и ест, чтобы жить? Но если последнее, то в чем смысл этой жизни заключается? Вопрос о смысле жизни имеет значение только для человека свободного, обладающего выбором из различных альтернатив. В реальной действительности люди скованы в одних своих проявлениях и более или менее свободны в других.

В состоянии свободы и несвободы человека выделяются два качественных уровня.

Первый уровень – материальный. Условия жизни человека на этом уровне могут колебаться от абсолютной несвободы (рабство, трудовые армии казарменного социализма, в том числе в форме стройбатов и мест заключения) до полной свободы частного и группового предпринимательства и получения процентов на накопленный капитал.

Второй уровень – духовный. Он имеет свои подуровни, но от них мы в данном случае абстрагируемся. Здесь свобода и несвобода определяются в зависимости от пробуждения в человеке индивидуального духовного начала, истинного Я. Степень понимания себя, других людей, окружающего мира является мерилом внутренней, духовной свободы человека. Внешним признаком такой свободы служит неподвластность догмам, стереотипам и предрассудкам.

Казалось бы, второй уровень свободы является предметом исключительно философии, но не экономики. Однако это не так. Как материальная свобода и несвобода, так и духовная в жизни людей постоянно переплетаются. Соответственно переплетаются материальные и духовные стимулы к труду.

Что заставляет трудиться работников современного цивилизованного общества? Согласно многочисленным социологическим опросам, в странах Запада люди выдвигают два основных требования к работе. Во-первых, чтобы она нравилась или, по крайней мере, не угнетала. Во-вторых, вознаграждение за труд должно обеспечивать соответствующий стандарт жизненного уровня. При этом сама по себе номинальная величина заработной платы не играет принципиальной роли. Деньги расцениваются лишь как средство для приобретения благ. Иными словами, работника интересуют не деньги, а тот набор благ, которые он может на них приобрести.