Разумеется, названные общественные дисциплины носили на себе печать тоталитарной идеологии, были догматизированы, отличались оторванностью от жизни, часто выдавая надуманные идеалы за уже осуществившиеся. Иллюзорность идеологических схем стала слишком очевидной после обвального краха коммунистической системы, которая еще совсем недавно провозглашалась ее идеологами в качестве победно шествующей по земному шару.
Справедливый отказ со стороны государства от насильственного насаждения коммунистической идеологии и преподавания соответствующих общественных дисциплин сопровождается пренебрежением науками, изучающими общество. Здесь сказывается и тот примитивный, стихийный рынок-базар, ориентированный на потребление исключительно западных идей, научно-технических разработок и т. п. по принципу, что все, что не имеет престижной этикетки, большим спросом не пользуется.
В последние годы в средствах массовой информации поднят на щит лозунг демократии. Однако может ли существовать подлинная демократия без того, чтобы народ не разбирался в законах общественного развития в их преломлении к родной стране? Без серьезной подготовки населения в области обществоведения демократия неизбежно вырождается в плутократию, прикрытую демократическими лозунгами, точно так же, как взамен цивилизованного рынка может сформироваться хищнический базар, где единственно рентабельной сферой деятельности становится спекуляция. Производительно трудиться в таких условиях невыгодно, а это являет собой такую деформацию движущихся интересов в обществе, которая толкает его к пропасти.
Существовавшая в прошлом научная и учебная дисциплина «политическая экономия социализма», пусть искаженно, тенденциозно, но все же представляла собой попытку комплексного освещения экономической системы, сложившейся в нашей стране, поскольку политэкономические проблемы социализма она рассматривала на ее примере. В настоящее время в связи с заменой в вузах политэкономии на экономическую теорию политэкономическое освещение проблем российского общества оказалось в пренебрежении.
Экономическая теория заслуживает изучения. Однако она требует интеграции с другими общественными дисциплинами. Политэкономия – это уже интегрированная наука, синтезирующая в себе экономическую теорию и политологию. Эта наука до сих пор преподается в западных вузах.
Между прочим, изучаемая в недавнем прошлом марксистско-ленинская политэкономия очень мало внимания уделяла именно политологической составляющей предмета. И не случайно. Подлинная политика творилась в тиши кабинетов за завесой секретности. В массы же бросались лишь политические лозунги.
В настоящее время в связи со снятием запретов появились условия для создания подлинной политэкономии российского общества. Однако этой возможностью до сих пор не только не воспользовались, но вообще отказались от всякой политэкономии.
Утверждая необходимость научной разработки и изучения политэкономии российского общества, мы в то же время подчеркиваем важность ее дополнения за счет интеграции с другими общественными науками: историей, социологией и социальной психологией, экологией человека и социума, духовной культурой.
Настоящая книга представляет собой один из подходов к созданию новой научно-учебной дисциплины – экономики России с учетом интеграции с другими науками, изучающими российское общество.
Ниспровергать в наши дни марксистско-ленинскую идеологию, в частности политэкономию, это значит ломиться в открытую дверь. Однако деформация российского общества и его хозяйства, вплоть до вывернутости наизнанку, связана с внедрением марксистско-ленинских догм не только в сознание людей, но и в экономический механизм, систему власти, методы поведения. Если мы хотим распутать клубок противоречий российского общества, мы должны, помимо прочего, уделить внимание и марксистской доктрине, проследить ее трансформации в общественном сознании и институтах власти.
К примеру, современное российское общество невероятно коррумпировано. Коррупция и мафия снизу доверху пронизывают все российское чиновничество. Это является, как это ни парадоксально на первый взгляд, следствием тотального внедрения во всю общественную и государственную жизнь принципа жертвенного служения идеалам коммунизма, что, кстати, имело корни во многовековой традиции России: жертвовать личностью ради усиления политического могущества государства. При этом личный интерес конкретного человека, не находя официального выхода, уходит в тень. На основе теневых интересов сформировалось второе, теневое общество. В реальной жизни действуют установленные им порядки, а не принятые парламентом законы.
Если исходить из абстрактной экономической теории, то при разработке программы оздоровления российской экономики нужно было бы предлагать модель, предусматривающую довольно сильное государственное регулирование народного хозяйства с тем, чтобы переход от его всеобщего огосударствления к свободной, цивилизованной экономике носил ступенчатый характер. Однако с учетом коррумпированности управленческой инфраструктуры такое регулирование выродится в разворовывание и разбазаривание всех ресурсов страны. Следовательно, применительно к современной России нужно искать вариант экономического механизма лишь с жизненно необходимым государственным вмешательством, предотвращающим хаос и тотальное мародерство.
Как это ни странно на первый взгляд, марксистская доктрина пустила разветвленные корни в общественном сознании не только в России, но и странах Запада, среди людей, относящих себя к антикоммунистам. Действительно, многие делят страны на капиталистические и социалистические, считая первые прогрессивными и здоровыми, а вторые – больными. Однако однородность общества, будь оно капиталистическое или социалистическое, и есть элемент марксистского мировоззрения, строящего теорию исключительно на абстракциях, а практическую деятельность на принципе «или, или».
В действительности всякое общество многогранно. В частности, современные западные общества нельзя назвать капиталистическими. Капитализм в них – одна из необходимых граней. Другие грани: социализм, но не в качестве производственного базиса, а в виде надстройки над рыночным частнособственническим хозяйством, обеспечивающей населению широкий спектр социальной защиты; информационное общество; плюралистическая духовная и культурная сфера, при признании (пока больше на словах) в качестве всеобщей идеи необходимости всесторонней экологизации человеческой деятельности; правосознание и законность, в основе которых лежат права человека.
Из-за внедрения в общественное сознание, точнее в подсознание, марксистских догм, в России опрометью бросились строить чистый капитализм, наивно полагая, будто строят общественное здание по образцу современного западного общества. При этом сохраняется прежняя большевистская ментальность, лишь знаки меняются с плюса на минус и с минуса на плюс.
Бездумно подражая Западу, одним махом, по-большевистски, в России попытались перейти к свободному рынку, отпустив все цены, а до этого предельно либерализовав внешнюю торговлю. При этом забыли, что свободные цены являются производным от частной собственности и конкуренции. Соответственно цены можно освобождать лишь по мере создания конкурентных условий хозяйствования, иначе экономика впадет в жесточайший кризис, что весьма отчетливо проявилось. Вопреки очевидности многие ведущие правительственные экономисты чисто по-большевистски утверждали, что все идет хорошо, реформы развиваются успешно, в то время как народное хозяйство приблизилось к краю пропасти.
Если взглянуть еще глубже, то предпосылкой частной собственности, этого фундамента рынка, служит правосознание и подчинение законам всех граждан общества. Но как можно говорить об утверждении законного правопорядка, если сама исполнительная власть, даже на самом высшем уровне, в ходе осуществления радикальных реформ нарушала законы опять-таки на основе большевистского принципа целесообразности.
Российское государство, выделившееся из распавшегося СССР, еще не сумело укрепиться. Россия на протяжении целых двух лет даже не имела своих собственных денег, пользуясь рублями распавшегося СССР. Кто же будет верить такому рублю, особенно если учесть, что доверие населения к деньгам прямо пропорционально доверию к государству. В таких условиях все, кто могут, стараются все что можно продать за твердую валюту и вырученные деньги хранить в иностранных банках. В итоге страна опустошается сильнее и масштабнее, чем во времена татаро-монгольского ига.
