– А ведь тебе нравится то, что ты сейчас чувствуешь. – Прошептал мужчина неожиданно и отчего-то усмехнулся.

– Я люблю внимание. Я его достойна. – Не уступила Марта.

– Ну да… Красивая. Всем на зависть! – Поджал он тонкие губы. – И этим пользуешься.– Проговорил на выдохе и будто осудил. – Продолжай в том же духе!

– Ты снова пытаешься навязать мне своё мнение. – Будто пожаловалась Марта и в порыве чувств отступила, отворачиваясь.

– Наоборот, поддерживаю.

– С чего бы?! – Хмыкнула. – Не так давно осудил мой подход к жизни.

– Это я погорячился, а вот сейчас смотрю и понимаю, что неправ был. – По-доброму усмехнулся, а Марте отчего-то показалось, что издевается. – Нельзя тебе в шалаше, красавица. Ты маленькая звёздочка. Ты блистать должна.

– В каком ещё шалаше?!

– В том, в котором с любимым рай. Ведь звезда не может принадлежать кому-то одному…

– Это ты сейчас так пытаешься меня оскорбить?

– Это я рассуждаю вслух.

– Послушай… – Вспыхнула Марта, но договорить мужчина не дал, за руку на себя потянул и в сторону одиноко стоящего фонаря направился.

До того Марта его и не видела, а сейчас раздражённо щурилась, отгораживаясь от яркого света.

– Куда мы идём? – Уточнила, по сторонам оглядываясь, а незнакомец обернулся и нахмурился.

– Замёрзла?

Странно так спросил, будто с заботой, с беспокойством, а Марта только тогда и ощутила озноб, пробивающий тело. Прежде не до того было – возмущение кипело, а сейчас опомнилась, продрогла, но плечи расправила, отвечать на вопрос отказываясь.

– Согреть не предлагаю. – Оглянулся незнакомец снова. – Подумаешь ещё чего…

– И вовсе я не замёрзла. С чего ты взял?! Да и ветер стих. – Добавила уже не так уверенно, прислушиваясь.

– Стих. – Глухо отозвался мужчина, ускоряя шаг. – Сейчас дождь начнётся.

– Мы потому так бежим? – Попыталась догнать мужчину Марта, но в итоге только сбила дыхание, а идти продолжала всё так же, следом, удерживаемая за руку в надёжном захвате.

– Не только. – Успел проговорить он до того, как секанул дождь и тугие холодные капли ударили по расслабленному телу.

Мужчина рванул бегом и Марту за собой тянул, а потом втолкнул в телефонную будку, стоящую посреди аллеи, и посмотрел на неё глазами голодного зверя.

– Это я влюбиться в тебя боюсь. – Прошептал в каком-то странном напряжении и над Мартой навис, прижимаясь всё теснее. – Чем меньше времени, проведённого вместе, тем меньше вероятность подобной ошибки.

– Ну и шуточки у тебя. – Пробормотала она в ответ, стараясь не показать, как на самом деле сжалась, подобного заявления испугавшись.

А сосредоточиться на ощущениях, к счастью, не получилось: пыл охлаждали упругие дождевые капли, что попадали в разбитое стекло. На Марту попадали лишь редкие, которые миновали мощную спину, обошли широкие плечи, а вот сам мужчина от дождя спрятался едва ли – всё на себя принимал. Молчал. Напряжённо и демонстративно. Вряд ли чего-то боялся, скорее, не позволял почувствовать страх Марте. Но внутри неё был уже не страх, а лёгкая эйфория. Эффект запретного плода, наложенный на первый подобный опыт, давали в итоге взрывоопасную смесь и сейчас, казалось, только от мужчины зависело, приблизить её к огню или уберечь.

Сильный и красивый. Он всего лишь загораживал Марту от дождя, а, казалось, мог уберечь от всех опасностей в мире. Длинноватые тёмные волосы, смоченные дождём, прятали лоб, делая акцент на глазах. Таких же тёмных. Широкие брови и лёгкий прищур под ними. Губы тонкие. Сейчас были плотно сжатыми, выстраивались в единую линию. И нос. По-мужски красивый, заострённый на кончике. И общие чрезмерно резкие черты лица довершали картину, оставляя после себя какую-то горечь, что будет ещё долго раздражать кончик языка. И эти простые, на первый взгляд, черты, яркой вспышкой с лёгкостью затмили аристократическую красоту её мужа. А ещё было тело. Мощное. Поджарое. Разглядеть что-либо наверняка под растянутой футболкой не представлялось возможным, но едва ли та могла скрыть стальные мышцы, пусть и чуть худощавого мужчины. Едва ли претендовала на то, чтобы спрятать мощнейшую энергетику, сквозящую изнутри.

А она сама рядом с ним была похожа на фарфоровую куколку. Хрупкую и непозволительно красивую. Ту самую, силуэт которой так часто воплощали в жизнь поэты в своих стихах. С длинной тонкой шеей, прямой спиной, изящными ручками и обязательно тонкими щиколотками. А лицо, так и вовсе, будто уверенные мазки талантливого художника с изумрудной радужкой глаз, малиновыми губками и чёрными, как угольки, бровями.

Она стояла практически недвижимо, предупреждая любые необдуманные действия. Свои и чужие. Но не смогла сдержаться, когда ветер стих, крупные капли стали мельче, а вскоре и вовсе стихли. Попыталась мужчину от себя оттолкнуть, а он лишь ухмыльнулся в ответ на вялую попытку освободиться. Ухмыльнулся, а у Марты живот поджался от странного предвкушающего чувства. Сейчас не пыталась себе этого объяснить и, уж тем более, не пыталась в его глаза посмотреть – точно знала, что это станет последней ошибкой в её приключении. Осторожно отступила и прокашлялась, почувствовав, как горло сдавило спазмом.

– Дождь закончился. – Прошептала, бессознательно понимая, что даже этот шёпот может подействовать на мужчину как-то неправильно, потому наспех вздохнула и продолжила более уверенно. – Можно идти дальше.

– Не хочу. – Выдавил он из себя со смешком и неторопливо облизал губы. – Знала бы ты, что с мужиками делаешь, что творишь… – Втянул в себя воздух сквозь сжатые зубы. – Маленькая ещё, не понимаешь, какой силой обладаешь. Не завидую тем, кто станет на твоём пути лет через пять, семь. Но возбуждаешь. Будоражишь желание и этим бессовестно пользуешься. Шепчешь сейчас и буквально балдеешь от того, как меня колбасит, как наизнанку выворачивает.

– Я не… – От обвинений откреститься попыталась, а мужчина навалился, вдавливая Марту в угол и опасно зашипел, пережидая особенно напряжённый момент от ощущения податливого тело под собой.

– Всё правильно, ты молодец. Ты имеешь на это право. Только ты, пожалуй, и имеешь.

– Мне не нужны твои признания. Хватит! – Ладошками в его грудь упёрлась и почувствовала, как мужчина поддался, а потом и вовсе отпрянул, упираясь спиной в противоположный угол.

– А я не могу, веришь, нет… просто так на тебя смотреть. Всё нутро в узел скручивается от грешных мыслей. Гореть мне в аду за эти желания. Чужую женщину хотеть – смертный грех.

– Твои проблемы! Не нужно перекладывать их на мои плечи.

– Да, да, на эти хрупкие оголённые плечи. – Склонив голову набок, мужчина улыбнулся. На этот раз безо всяких подтекстов.

Дверь правой рукой толкнул, и проводил Марту жадным взглядом, когда она всё же решилась выйти. Сам вывалился следом и жестом руки указал верное направление. Теперь по большей части молчал, криво ухмыляясь. А Марта, получив необходимое для маневров пространство, принялась подглядывать за ним исподтишка. Он шёл, спрятав кулаки… кулаки! в карманах, и лениво пинал попавшиеся под ноги камушки. Насвистывал какую-то знакомую мелодию из известного фильма и смотрел строго перед собой. Непробиваемым казался, как скала, чем покорял. Ведь мог воспользоваться своей силой и её слабостью, своей уверенностью и её нерешительностью, но предпочёл данное мужское слово сдержать, не отступаясь от первоначального плана.

Невольно получалось сравнивать незнакомца с мужем и, как Марта осознавала твёрдо: не в пользу последнего. Простые, казалось бы поступки, на которые, порой, бывает крайне сложно решиться. Закрыть собой от дождя или вызваться провожать, не имея и надежды на желанную благодарность – чем не подвиг современного мужчины. И тот же Юра никогда бы не навязался к незнакомке, будь она хоть тысячу раз красива, при условии, что пути не совпадают и вообще не понятно, кто стоит перед тобой. Он бы прошёл мимо, не будь Марта собой или, если точнее, дочерью своего отца. Уже на свадебной церемонии сестра Юрочки сболтнула, что тот не просто так сопровождал её в тот самый вечер, на котором решалось, кто же станет обладателем шикарного приза длиною в жизнь.