Времени на исполнение давался почти год – довольно щедрый вариант, но заказчик, очевидно, хорошо понимал, какую задачу ставит перед ними.

В первые месяцы они с Майклом подобрали несколько кандидатур – сразу стало ясно, что из агентства не подходит никто. Но и из тех, кого ещё нужно было дрессировать, заказчику не понравилась ни одна.

Пришлось идти на второй круг. Уже стояла зима, то есть оставалось около восьми месяцев – а девушку ещё нужно было обучать. Причём список требований яхтсмена существенно сужал выбор методов – девушка должна была остаться чиста и свежа, наивна и девственна во всех местах. И, тем не менее, должна была «всем сердцем» полюбить отдаваться незнакомому мужику.

Была составлена новая подборка, в которую вошла и Кирстин – и на сей раз именно она подошла.

Из оставшихся троих в разработку взяли ещё двух, на случай, если что-то пойдёт не так – но Рей уже не следил за их судьбой.

Кирстин поглотила его внимание целиком.

Он не замечал этого до сих пор, пока не оказался её лишён.

Рей злился, и злость с каждым днём становилась сильней. Он не знал – на себя ли, на Майкла или на кого-то ещё, но пока под руку попадалась по большей части секретарша – и потому злость срывалась на ней.

– Мисс Энскилл, вы вообще читаете то, что приносите мне?

– Да, сэр.

– Значит, вы просто дура?

– Да, сэр, то есть, нет…

Рей швырнул стопку бумаг помошнице в лицо.

– Вычитать, отсеять всю эту дребедень с предложением вступить в благотворительный клуб и потом уже подавать мне.

Слёзы навернулись девушке на глаза, Рей подозревал, что та давно и безнадёжно влюблена – но от того его собственная злость становилась только сильней.

Он не хотел видеть никого, хотел запереться в кабинете, взять в руки планшет и, как делал это ещё месяц назад, написать: «Привет».

Оставшись в одиночестве, он, в самом деле, будто бы невзначай заглянул на фейсбук и тут же вздрогнул – с незнакомого аккаунта пришло письмо, но, едва бросив на аватарку быстрый взгляд, Рей понял, что видел этого парня где-то… У Кирстин во френдлисте. Открыв сообщение, он понял, что такое, очевидно, рассылалось всем.

«Добрый день. Моя подруга, Кирстин Кейр, находилась у вас в друзьях. Она пропала. Я очень беспокоюсь за неё. Пожалуйста, если вы знаете, куда она уехала – напишите мне». Дальше следовал e-mail.

Рей мгновенно вышел из переписки, будто ошпаренный кипятком. Первым желанием было удалить аккаунт, чтобы полностью отрезать след, но он тут же заставил себя успокоиться: тот, кто писал, явно даже переписку их не нашёл. А любое движение сейчас только привлекло бы внимание этого «спасателя» к нему.

Рей глубоко вдохнул и закурил. Побарабанил пальцами по столу. Мысль позвонить Майклу и настучать тому по башке он тоже отмёл: Майкл, в конце концов, был не при чём. Прокололся он сам. А тот мог задёргаться и сделать какую-нибудь хрень – избавиться от Кирстин, например.

«Всё хорошо», – сказал Рей себе. Он снова зашёл на фейсбук и в нескольких словах выразил своё сочувствие. «Надеюсь, вам удастся её найти, буду рад, если будете держать в курсе событий», – подвёл он итог и теперь уже отложил планшет совсем.

Закончив работать около трёх часов, он, как и планировал, отправился в агентство – выбрать парочку девочек, с которыми можно было провести ночь.

«Нужно провести пробы», – так он это называл.

К вечеру он уже сидел в клубе и потягивал лёгкий коктейль, и два красивых тела прижимали его с обоих боков.

Рей, тем не менее, никак не мог отделаться от чувства, что что-то идёт не так. И от того прикладывался к губам то одной, то другой в два раза чаще, чем делал бы это в любой другой день.

Кирстин начинало казаться, что она сходит с ума.

В обступившей со всех сторон темноте ей чудилось, что она чувствует, как растут её собственные волосы.

Хуже всего была невозможность коснуться чего бы то ни было рукой. Осязание, через которое она привыкла познавать мир, сейчас было недоступно для неё так же, как и зрение.

Кирстин пыталась отвлечься, думая о колледже, о Лоуренсе и о сестре. О том, как вернётся домой – но вместо этого в голове крутились лишь мысли о том, какая она дура. О том, что никто не вспомнит её и никто не ищет – как и сказал Мастер, когда она только попала сюда.

Если бы её искали – то давно бы уже нашли. Следовало это признать.

От этих размышлений Кирстин захотелось плакать – уже в который раз за прошедшие дни.

Она по-прежнему не знала, сколько времени прошло.

Мастер больше не освобождал её. Приходил он теперь по большей части для того, чтобы пошевелить рукой у Кирстин между ног – и от этого Кирстин чувствовала себя бревном, резиновой куклой, у которой из всех возможных желаний и чувств осталась лишь функция «секс».

Как и прежде, иногда Мастеру удавалось её завести, но отвращение, которое Кирстин испытывала к себе и к его рукам, мгновенно убивало малейшие следы возбуждения.

– Тебе будет тяжело, если ты не примешь себя такой, какая ты есть, – говорил Мастер.

Кирстин решила не вступать с ним в диалог. Ей хватило опыта с Охотником, и теперь она понимала, что мужчина просто пытается вывести её на откровенность, которая затем помогла бы ему Кирстин дрессировать.

Через какое-то время Мастер решил, видимо, зайти с другой стороны.

В очередной раз остановившись у койки, на которой лежала Кирстин, он произнёс:

– Я освобожу тебя. Если попробуешь выкинуть какой-то трюк, получишь разряд.

Кирстин кивнула, не особо задумываясь о том, разглядит ли Мастер её жест.

Эластичные ленты сначала оказались сняты с её ног, а затем и с рук.

Кирстин попыталась сесть – но тело почти не слушалось её.

– Если всё сделаешь хорошо, – сказал Мастер, пока Кирстин судорожно пыталась растереть непослушные руки – не столько онемевшие, сколько одеревеневшие от долгой неподвижности, – я не стану привязывать тебя, когда уйду.

Кирстин вскинулась. Перспектива понять наконец, где она, немного расширить границы своего мира, сводившегося теперь к одной только койке, придала ей сил.

– Что я должна делать? – внезапно охрипшим голосом спросила она.

– На колени, – прозвучал приказ.

Кирстин колебалась, но недолго. Дни – или недели – проведённые без движения в темноте – что-то изменили в ней. Всё происходящее казалось сном, и она уже не чувствовала себя собой – студенткой Эдинбургского Университета, которой нужно готовиться к семинару по античной драме, подрабатывать, чтобы накопить немного на каникулы, выбирать какие-то билеты и вообще что-либо думать, чтобы устроить свою жизнь.

Античная драма разворачивалась вокруг неё во всей красе. Любые естественные потребности справлялись за неё – но и мысли её явно не интересовали никого. Она стремительно тупела. Стеснение полностью оставило её.

Нащупав край кровати, Кирстин осторожно опустилась на колени. Гладкий кафель холодил кожу – теперь, когда Кирстин могла коснуться его руками, она была уверена, что это именно он.

– Держи руки за спиной, – прозвучал второй приказ.

Кирстин послушно убрала руки за спину.

Затем послышалось короткое «вжик», и в губы ткнулась горячая, пахнущая потом плоть.

Кирстин дёрнулась, её едва не вырвало, но рука Мастера тут же схватила её за подбородок и удержала в прежнем положении.

– Соси.

– Я никогда…

– Я знаю. Всё бывает в первый раз.

Ком подступил к горлу Кирстин. Она не могла заставить себя – даже обещание освобождения от пут не могло помочь.

– Я не могу, – выдавила она.

Вместо того, чтобы отвечать, Мастер поднёс шокер к её плечу и дал короткий разряд.

– Ты сделаешь это – сейчас или потом. Вопрос только в том, сколько боли перед этим ты перенесёшь.

– Я не смогу.

– Если ты не сможешь сделать этого сама – значит, ты не годишься для той работы, которую мы приготовили для тебя.