Вместо этого Рей отправился в Италию – выбирать новый спортивный автомобиль, потому что мысль о том, что у Майкла чёртова Панамера, а у него всего лишь Ауди Купе прошлого года выпуска не давала ему спокойно спать.

До того, как синяя Панамера Майкла попалась ему на глаза, он сам подумывал купить её – и Майкл прекрасно об этом знал. Однако Рей склонялся к другому варианту: яхта вполне допускала апгрейд, и не стоило особенно рассчитывать, что Майкл сделает его сам.

Яхту они покупали вдвоём. Так же, как вдвоём вели дела. Сам бизнес в определённом смысле вместе с отелем достался Рею от отца – но тогда он скорее представлял собой кучу неуплаченых долгов и кровных обид на то, что кто-то кого-то недокрышевал, кто-то кого-то сдал, и кто-то кому-то недоплатил.

Рея не интересовал ни отель, ни то, что творилось в нём. Мысль о том, чтобы курировать расположившийся в спа-салоне на подземном этаже бордель вызывала у него брезгливость. Он лишь раз взглянул на работавших там вольнонаёмных индусов и пакистанцев, и явно не по своей воле попавших туда вьетнамок, чтобы понять, что это не для него.

Но разделаться с долгами было не так легко – в первую очередь потому, что долги были не столько денежные. Они представляли собой в основной договорённости о взаимопомощи и разделе территорий, о которых, скорее всего, не знал даже и его отец – слишком мелким было это всё по сравнению с теми деньгами, которыми Мерсер-старший воротил в Европе.

Майкл помогал ему разбираться в делах и крупно выручил пару раз – тогда Рея в первый раз попытались банально пристрелить, и он начал подбирать себе службу безопасности, которая затем и составила костяк бизнеса, которым они с Майклом занимались теперь.

Он предложил «партнёрам» с Ближнего Востока альтернативный вариант. Возиться с борделем он, несмотря ни на какие угрозы, не хотел, но мог продавать им эксклюзивный товар – и модельное агентство, которое они с Майклом тоже открывали вдвоём, на первых порах в этом весьма помогло.

Рею было плевать на тех людей, которых он продавал. Ему было всё равно, будет ли это вьетнамская эмигрантка или алчущий денег и славы француз. Но если первая стоила не более двух – трёх тысяч, то за последнего ему сразу же отвалили миллион.

Так и пошло.

Половина «товара» отбиралась в модельном агентстве. Часть составляли бедные и одинокие мальчики и девочки, покидавшие свои города в поисках новой жизни – те, кого никто не стал бы искать.

Полгода обучения в сотни раз повышали стоимость товара, хотя и стоили определённых затрат. Любую провинциалку можно было обучить хорошо стонать в постели и правильно держать за обедом вилку с ножом. Остальное брал на себя клиент.

Иногда – и даже довольно часто – заказчик указывал конкретное лицо или описывал типаж. Причём под последним не всегда имелась в виду только внешность: кто-то предпочитал ласковых, кто-то с остротой. Большинство, однако, любило воспитанных и образованных – хотя бы в тех вопросах, которые могли всплыть за столом. Разбираться в экономике и политике будущей спутнице не было особой необходимости, натасканные в этих вопросах всегда составляли и покупателю, и поставщику много проблем. А вот сведущие в живописи, музыке, знающие несколько языков, умеющие танцевать или играть на фортепиано – ценились выше в несколько раз.

Никто не хотел иметь под боком невоспитанную дикарку.

На деньги с одной сделки можно было жить полгода – или купить хороший автомобиль, чем и намеревался Рей заняться сейчас.

Однако, просмотрев несколько каталогов и посетив несколько автосалонов, он так и не подобрал для себя ничего.

Мысли невольно снова скользили на юг, в ту сторону, где за полоской земли и воды располагался подземный комплекс для дрессировки будущих рабынь.

Рей отгонял их от себя, но, в конце концов, захлопнув очередной каталог, решил, что ему просто нужно заменить старые впечатления новыми, такими, чтобы пробирало до костей.

Поколебавшись в выборе между модельным агентством и аэродромом, он отправился на аэродром.

– Ну что, девочка, ты готова сотрудничать со мной?

Кирстин вздрогнула, когда скрип двери нарушил царившую в камере тишину, и повернулась на звук, хотя по-прежнему видела кругом только темноту.

Слабо дёрнулась, интуитивно пытаясь свести колени, но, как и всегда, не смогла.

Это был первый раз, когда Мастер заходил внутрь, пока эта штука была в ней.

Примерно через раз, просыпаясь, Кирстин чувствовала между ног зуд и лёгкое дребезжание вибратора в тишине.

Иногда зуд становился нестерпимым – не потому что было больно, потому что хотелось, чтобы игрушка проникла глубже, прошлась по тем местам, которых не касалась никогда – и тогда Кирстин пыталась вытолкнуть из себя инородный предмет, но это ещё ни разу ей не удалось.

Мастер – или тот, кто делал эту часть работы за него – очевидно, использовал целый набор, потому что ощущения не так уж часто повторялись целиком, каждый раз заставляя Кирстин скучать по тому, что она чувствовала в прошлый раз.

Однажды она поймала себя на том, что низ живота давно уже пылает огнём – но Кирстин, разумеется, ничем не могла себе помочь.

Одна только мысль, что подобное может её возбуждать, наполняла Кирстин отвращением к себе и тошнотой.

Она довольно быстро поняла, что освободиться из опутавших её руки и ноги лент просто вырываясь из них, не сможет никогда.

Кирстин испробовала другие методы воздействия, но общий смысл уже был ясен – ленты оказались эластичными и, позволяя ей слегка шевелить руками и ногами, всегда возвращали конечности назад с той же силой, с какой она рвалась из них.

Время от времени заходила женщина. С собой она привозила тележку, звеневшую по полу маленькими колёсиками. Подставляла Кирстин утку – Кирстин краснела и поначалу отказывалась слушаться её, но со временем поняла, что иного выбора у неё нет. Протирала её тело какой-то влажной салфеткой, с особой тщательностью касаясь самых интимных мест. Освобождая одну конечность за другой, она разминала её тело, слегка перевернув на бок, и даже могла спрашивать, не слишком ли затекло бедро или плечо. Затем совала ей в рот трубочку и следила, чтобы Кирстин выпила приготовленный для неё коктейль, похожий по вкусу на белковый – из тех, что продавали в аптеках для «поддержания витаминового баланса». Давала запить небольшой порцией воды. И снова оставляла её одну.

Нужно было действовать умней – и потому, когда в очередной раз Мастер вошёл к ней, чтобы задать этот вопрос, Кирстин ответила:

– Да.

– Хорошо, – легко согласился тот, – я рад, что ты не стремишься нарушить мне график работ. Потому что мы оба знаем – рано или поздно это бы произошло.

Кирстин стиснула зубы, слова Мастера только усилили давно накипавшую в ней злость.

Тот подошёл вплотную и стал освобождать Кирстин. Начал он с ног. Затем, отщёлкнув невидимые Кирстин застёжки, освободил и руки, а сам отступил на шаг назад.

Кирстин наконец получила возможность ощупать пространство кругом себя. Сначала ложе, похожее на койку в кабинете терапевта, с жёстким матрасом, достаточно толстым, чтобы тело не затекало, проведя на нём много часов. Потом потянулась к лицу, скользнула пальцами по скулам и растрепавшимся прядям волос, и испустила облегчённый вздох, обнаружив у себя на щеках такую же прорезиненную повязку, закрывавшую пол-лица.

– Не снимать, – распорядился Мастер.

Кирстин перестала ощупывать повязку, оставив руки лежать на щеках, и, спустив ноги на пол, дала себе несколько секунд, чтобы привыкнуть к прикосновению холодных плит – кафеля или чего-то наподобие него.

Затем напряглась. Мастер не торопил её и новых приказов не отдавал, потому Кирстин получила несколько секунд, чтобы собраться с мыслями, немного обвыкнуться со своим новым положением.

Мгновенно рванув с лица повязку, она успела увидеть коренастую фигуру в маске, похожей на укороченный противогаз, полностью закрывавший лицо, прежде чем соскочила с койки и рванулась к прямоугольнику двери.