— Я всё сделал, — сказал Ньют, слегка задыхаясь. — Спрятал палочки, взял фонарь и два оберега… А ты?
Тесей кивнул.
— Укрытие готово. Я камней в ведро набрал — на всякий случай… — Он повертел на пальце отцовский перстень и нахмурился. — Больше не знаю, что нового придумать без магии.
Ньют помолчал.
— Я по гиппогрифам скучаю, — тихо сказал он. — По Гнедому… По Ястребу…
В свете магического фонаря-шара в руках Ньюта было видно, как печально опустились уголки его губ. Тесей поцеловал в макушку.
— Мы ведь никак не могли за ними присматривать. И деньги ещё эти чёртовы нужны постоянно. — Он придирчиво оглядел Ньюта. — Тебе вот уже купить бы новую пижаму, ты почти меня догнал. И другую одежду тоже.
Ньют упрямо дёрнул плечом и обнял шар крепче.
— Я могу твою доносить, только давай лучше низла купим.
Тесей вспомнил, что Ньют как-то во сне перебирал его волосы, словно шерсть шишуги Спотти, которого им тоже пришлось отдать — в Хогвартсе запрещены собаки.
— Ладно, купим.
Слабая улыбка осветила лицо Ньюта, и он залез в «укрытие» — палатку из одеял и мебельных чехлов, которую они соорудили вдвоём ещё прошлым летом, когда мама…
Тесей тряхнул головой, выгоняя из неё грустные воспоминания, и влез следом. Ньют деловито проверял, на месте ли оружие, поднял вопросительно глаза. Тесей положил большой нож рядом с дубинкой и стареньким вредноскопом, хотя, честно говоря, от этого набора большого толку не было.
— Что сегодня почитаем? — спросил Ньют, когда Тесей тщательно закрепил вход.
— Я наугад с полки взял, вроде что-то про оборотней, но не страшное.
Ньют кивнул, поднимая с одеяла потрёпанную книгу и бегло просматривая аннотацию и содержание, чтобы убедиться. Страшилок они не читали.
Это была их первая подобная ночь после возвращения из школы — первая этим летом и десятая, если посчитать ещё прошлый август. Дом резко перестал быть безопасным местом, он перестал быть домом, но и в Хогвартс впервые возвращаться не хотелось. Тесей чувствовал себя неприкаянным, и он знал, что Ньют разделял его эмоции. В отличие от прошлых лет, они сели в купе вместе.
И ехали обратно так же.
В поезде Ньют был бледен, как полотно, а Тесей беспокойно кусал губы, думая, не заметил ли кто чего-нибудь за год — пусть даже их дом стоял на отшибе. Поверили ли соседи вранью?..
Путь через городок и рощу был долог. Оказавшись у ворот, Тесей тронул заржавевший замок, потянулся за ключом — и проснулся. Ньют, сидящий рядом, положил ладонь на его щеку, погладил.
— Я спал, что ли? — хрипло спросил Тесей, ещё плохо отличая реальность от сна. Он приподнялся на подушке.
— Да. И я, но потом…
Тесей понял его без слов. Заскрипели половицы, и Ньют поджал к себе ноги, обняв колени и с ужасом вперившись в тени, мелькавшие перед входом. Одна из них замерла, раздался ехидный призрачный кашель — близкий и словно бы далёкий.
— Это дедушка, — шепнул Тесей и, несмотря на свои слова, поднял нож. — Так кашлял дедушка, помнишь?
— Нет. — Ньют едва двинул губами. Тесей обнял его одной рукой.
— Я говорю: точно дедушка.
Вредноскоп вспыхнул и зачирикал испуганной птицей, опровергая слова. В окна заколотили разом, будто стаи сов рвались к ним в дом. Рядом что-то упало — по звуку, полка сорвалась с креплений, и книги сыпались на кровать с глухим стуком. Ледяной ветер, взявшийся из ниоткуда, зашелестел страницами, проник под полог их убежища, и стало отчётливо видно, что он имеет форму. Призрак завис прямо перед Ньютом, скалясь, протягивая к его лицу руки, и сквозь полупрозрачную голову было видно, как пустые на первый взгляд глазные яблоки призрака разворачиваются зрачками вперёд. Тесей выпрыгнул к нему с амулетом и ножом в руках, замахиваясь.
— Не трогай моего брата! — прошипел он в призрачное лицо. — Не смей!
Призрак смотрел одним глазом на него, а второй быстро вращался в глазнице со звуком игрушечного волшебного волчка — скр-скр-скр. Мгновение — и призрак дёрнулся к Ньюту с потусторонним хохотом, а после пропал, только дохнуло холодом в лицо Тесея, да полог приподнялся, будто невидимой рукой. Тесей бросился к Ньюту — тот сидел ни жив ни мёртв и почти не реагировал на объятие и поцелуи.
Наконец он с трудом разомкнул губы:
— В этом году хуже, чем в прошлом, да?..
— Без разницы, — яростно сказал Тесей. — Никто не посмеет… Ни за что!..
Он задыхался то ли от ужаса, то ли от злости. Ньют шевельнулся в кольце его рук, поднял голову и коснулся губами подбородка.
— Я утром сделаю омлет, — сказал он, будто был уверен, что они доживут до утра. — А чай у нас остался? Кажется, да, — ответил он сам себе. — Только выпечки бы купить.
Тесей посмотрел на него дикими глазами, а потом понял.
— Сходим, — сказал он. — Надо корзины найти только. Хорошо, что яйца и бекон вчера взяли.
За укрытием всё ещё колотили в стёкла, падали книги и скрипел паркет, словно все призраки старого семейного дома собрались в одной комнате, радуясь, что им снова есть, кого пугать. Но на них теперь не обращали внимания. В приятном желтоватом свете шара Тесей говорил в самое ухо Ньюту, как станет расчищать заросший сад — потому что знал, что слова и тёплое дыхание будут отвлекать от шума. Ньют слушал и улыбался, рисуя дрожащим пальцем на одеяле что-то крылатое, а потом склонял к себе голову Тесея и, немного неразборчиво от волнения, рассказывал про единорожьи леса, и его губы во время рассказа были так близко к уху, что касались его.
Всё стихло спустя полчаса. Ньют улёгся снова на подушку, а Тесей долго не спал, вглядываясь в темноту и не отнимая руки от плеча брата. Позволил себе сон он только ближе к рассвету и, ложась под одеяло, прижал к себе Ньюта. Тот во сне перевернулся на бок, лицом к лицу, и задышал в шею. Под ровный ритм его дыхания Тесей и заснул.
*
Проснулся он от запаха омлета. Вылез из укрытия, наведался в ванную и, наконец, прошёл на кухню, чувствуя себя совершенно разбитым. Ньют стоял над очагом и уговаривал его уменьшить огонь, но тот был непреклонен.
— Снизу ведь непрожаренным останется! — скрипел он.
— Так вкуснее! А бекон скоро подгорит.
— Я, молодой человек, готовлю вашей семье больше века…
— Замолкни, — строго сказал Тесей, оттирая Ньюта бедром от очага. Огонь обиженно взметнулся ярким языком вверх, а потом утих, почти исчезнув, и Тесей спустя минуту снял сковороду и разделил омлет вилкой на две равные части. Ньют разложил еду по тарелкам и поставил греться чайник. Очаг помедлил, ещё раздосадованный, но всё-таки зажёг огонь.
Ньют сел и бросил быстрый взгляд на Тесея поверх тарелки.
— Не выспался?
— Ещё спрашиваешь.
Ньют мимолётно улыбнулся.
— Ты лучше к зеркалу сегодня не подходи — обругает. Кстати, я сейчас мельком видел кого-то из наших нарлов, но тот убежал от меня. — Он помолчал. — Одичали уже совсем.
Он грустно вздохнул и принялся за еду, а Тесей всматривался в лицо, пытаясь разглядеть на нём отпечаток сегодняшней ночи.
— Ты как? — наконец спросил Тесей прямо. Ньют поднял глаза, неопределённо качнул головой.
— Ничего. Нормально.
Его голос дал петуха на последнем слове, и Ньют порозовел, пряча лицо в тарелке. Тесей силой заставил себя не улыбаться — он ещё помнил, как сложно было пережить собственную ломку голоса.
Они доели в молчании. Потом Ньют помыл тарелки и спросил через плечо, вытирая руки полотенцем:
— Сходим к маме?..
Её они похоронили в саду позади дома, в укромном месте. С одной стороны могилу скрывал разросшийся виноград, примыкавший к дому, с другой — кусты шиповника. Тесей в тот день посадил на холмике цветы — ароматный тимьян, а Ньют помогал выкладывать гальку, и о том, что он плакал, говорили лишь его покрасневшие глаза да слипшиеся ресницы.
Теперь же Ньют был спокоен, лишь смотрел печально на мелкие сиреневые цветы, покрывшие холмик пушистой шапкой. Тесей не знал, стоит ли сейчас обнимать Ньюта, ушедшего глубоко в себя, или лучше обождать, но тот сам приобнял и посмотрел в глаза пытливо. Кажется, пока Тесей беспокоился за Ньюта, тот волновался за него.
