«Не совсем. Она продавалась как художественное произведение, но все же, до некоторое степени, она повествует о вас и о моем отце в Англии. О Мине. Люси Вестенра. О приключениях дедушки Харкера здесь, в Трансильвании».

«Мина и Люси…» Дракула посмотрел во мрак, задумавшись. «Как я уже говорил, тогда я был другим человеком. Представьте себе, вы живете так долго, и вам всё начинает надоедать, вам становится… скучно. В высшей степени скучно, и следующий этап — это то, что некоторые философы считают экзистенциальным нигилизмом.

Именно такое состояние в конечном итоге и привело к моему вторжению и бесчинствам в Англии».

«А на какой стадии вы находитесь сейчас?», спросила она.

«Поживем — увидим», ответил он. «Поиски смысла жизни — нелегкое испытание, и существует множество путей, выбрав которые, можно заблудиться».

«Я тоже нахожусь в таком же странствии».

Они помолчали.

«Я вас понимаю», сказала Люсиль. «Серьезно. У меня у самой был период необузданных приключений и авантюр. Как только я стала совершеннолетней, я сбежала из этого дома. Можно назвать это подростковым бунтарством; два человека слишком долго были слишком близки. Но Брашов казался мне слишком маленьким, такой грубой деревней, а мне хотелось гораздо большего. Да и Румыния в целом казалась маленькой и жалкой детской площадкой».

«А теперь вы рискуете ради нее своей жизнью».

«Чертова ирония судьбы, правда?»

«И куда же вы отправились?»

«Побывала везде, во всех центрах бурлящей жизни: в Париже, Берлине, Лондоне, Нью-Йорке, в Калифорнии, Гонконге, Индии… Это было время… До войны было время экспериментов. Не только у меня. Это же были двадцатые годы… Молодежь всего мира ударилась в вакханалию. Я и сама немного с ума сходила. И почувствовала… что это уже слишком. В конце концов я вернулась домой, к прежней жизни, унявшись и предупредив отца, что нацисты уже маршируют, взбивая пыль своими сапогами.

Я надеялась, что он решит переехать в Австралию. Но с другой стороны, и в этой части мира тоже уже начинался пожар, устраиваемый японцами, разве не так?

Похоже, нет такой безопасной гавани, где можно укрыться от этой войны».

Она пожала плечами, наклонившись вперед. Его глаза стали разглядывать ее лицо, ее глаза, красновато-каштановые локоны, похожие на соболиную кисть художника.

«Все дело в том, что я понимаю, в чем суть вашей попытки себя контролировать», сказала она шепотом. «Я знаю, что такое вожделение».

Она приблизилась к нему, сев на шезлонг. Их лица оказались в нескольких сантиметрах друг от друга. Она опустила свои губы к его губам. Дракула резко отстранился.

«Спасибо за понимание», сказал он довольно сухо. «Да, и что касается этого романчика — мне было бы интересно почитать эту книжицу-небылицу».

«Есть еще фильм», сказала она, немного отодвинувшись от него, чуть смущенная, но не подавая виду.

«Фильм? Ах, да, движущиеся картинки, о которых вы говорили. Называется, кажется, кинотеатр».

«Нам нужно сходить туда!», вскочила она с неожиданным воодушевлением. «О, в Брашове сейчас как раз работает один такой!»

Дракула был поражен ее почти детской радостью. Все претензии на искушенность, все попытки изобразить из себя изощренную львицу мигом исчезли, и перед собой он увидел маленькую девочку, восторженно радующуюся общему энтузиазму. И тут он на миг позабыл о своем ужасном прошлом, и перед глазами его возникла картина из детства — его младший брат, радующийся тому, что нашел в саду ящерицу-тритона.

«Мы должны сходить туда!», воскликнула она. «Мы просто обязаны туда сходить!»

«Что, прямо сейчас?»

«Вечером», заявила она, смущенно опустив подбородок. «Всё, замётано! И да! Я принесу вам эту книгу».

И она умчалась в библиотеку. Там она отыскала нужный том, на корешке переплета которого позолоченными буквами красовалось название: «Заболевания крови племен Океании». Но это была лишь ширма, всего лишь суперобложка, снятая с другого издания и надетая на экземпляр Книги.

Она бросилась обратно вниз по лестнице в комнату Дракулы. Он терпеливо стоял там, на том же месте, где она его оставила.

«Отцу много присылали экземпляров этой книги». Она вручила ему том. «Однажды сам автор презентовал ее ему на какой-то конференции на Мальте. Не думаю, что отец ее прочел. Но точно знаю, что он сжег ее в камине. Самый резкий и невероятный поступок для человека, который боготворит литературу в любой ее форме. И весьма болезненный, наверно, пробуждающий тягостные воспоминания».

«Это болезненно для всех, кто оказался вовлечен в эти события», ответил Дракула.

«Я нашла этот экземпляр, когда мне было девять. Украла его».

Он взял в руки книгу и поднял ее, осмотрев обложку. Вверху было очень простое название — Дракула, а под ним — имя автора. Он пролистал страницы, не глядя на нее.

«Итак. Сегодня вечером». Она попятилась спиной к двери. «Встречаемся!»

И она исчезла. Дракула слушал ее удаляющиеся шаги, до сих пор еще ошеломленный ее многочисленными обликами, в которых она представала: лидера террористов, бродяги по миру, медсестры, книжницы, а теперь еще и возбужденной девицы.

А Люсиль, вернувшаяся в свою комнату, лежала на кровати, глядя в потолок, сама удивляясь смелости своей попытки флирта с вампиром, и смущенная его отказом.

Эти мысли, а также ожидание обещанной и уже назначенной встречи, погрузили ее разум в омут, который, в конечном итоге, засосал ее в беспокойный, как в бреду, сон.

Поездка из дома к кинотеатру превратилась в довольно рискованное приключение. Люсиль забыла, что летние дни длиннее, и когда уже начало приближаться время показа, солнце еще находилось над горами.

«Мы опоздаем на фильм», хныкала она. В будние дни в Брашовском кинотеатре показывали только один фильм за вечер, и даже после начала фильма в небе все равно было еще светло. Она объяснила это Дракуле.

«Давайте попробуем», сказал он.

«Но вам же нельзя выходить наружу при свете дня», возразила она.

«Можно, с некоторыми предосторожностями», ответил ей Дракула. «Если в двух словах — то солнечный свет опасен лишь для кожи и глаз».

«Значит, вы можете прикрыться одеждой?»

«Я уже делал это, и успешно».

«Отлично», вернулось к ней ее детское воодушевление.

Она поискала и нашла темные очки, которые неоднократно пыталась всучить отцу, но безуспешно. В этих очках вампир выглядел еще более экзотично. Это впечатление мгновенно сгладилось шарфом, связанным одной благодарной пациенткой, которая, по-видимому, не смогла сдержать свои вышедшие из-под контроля спицы, произведя на свет божий шерстяное полотно длиной почти три метра. Она обмотала им его шею несколько раз, до тех пор, пока лицо его не оказалось почти полностью закрыто шарфом.

Затем настала очередь кожаных перчаток и широкополой шляпы, которую Люсиль носила в саду. Он выглядел нелепо, но в конце концов теперь не было видно ни сантиметра его смертельно-бледной кожи. Она решила, что Дракула теперь похож на Клода Рейнса из фильма «Человек-Невидимка» [1933 г.].

Что касается самой Люсиль, то она впервые за несколько месяцев надела платье. До войны она неотступно следила за стилем и модой, как мужчины гоняются за богатством. Но прагматические требования войны изменили ее приоритеты. И теперь она носила рубашки отца, от которых он отказывался, и старые брюки, подпоясываясь галстуком или ремнем, который подарил ей один моряк в надежде на поцелуй. У нее имелось кое-что оставшееся из сделки получше — пояс макраме, связанный из лески, мастерски выполненный одним старым, но крепким еще моряком. Очень красивая и прекрасно сделанная вещь, которая, скорее всего, намного переживет память о поцелуе.

Отказавшись сегодня от практичности, она нашла мягкое облегающее платье — облегающее в нужных местах. Она побрила ноги и даже нанесла легкий макияж. И по понятной причине: ведь она отправлялась на свидание! С самым уникальным человеком на земле!

Когда она въехала в Брашов, охранники на блокпосту пропустили их, просто махнув руками, узнав машину. Они с Князем прошли пешком два коротких квартала до кинотеатра, успев к мультфильму. Дракула был очарован старыми черно-белыми кривляниями и выходками Багза Банни и Элмера и громко рассмеялся, когда кролик заявил: «Конечно же, вы понимаете, что это означает войну». Во время кинохроники она попыталась было ему объяснить, что мультяшный кролик цитировал фразу из фильма братьев Маркс «Утиный суп», но вампир зашикал на нее. Он был поглощен кинокадрами маленького человека с нелепыми усами.