Выглянув из-за угла, Люсиль увидела двух немецких часовых, стоявших у большой двери. За дверью, по словам их проводника, находился бальный зал, а за ним — коридор, ведущий в подземную тюрьму, где содержались их товарищи и Князь.

Успенский вытащил из кармана бутылку спиртного, сунул сигару в рот и подмигнул нам. Он немного поправил свое немецкое одеяние, улыбнулся и пошел вперед.

Повернув за угол, он поплелся по коридору, натыкаясь на громоздкую мебель и врезаясь и отскакивая от стены. Нетвердо держась на ногах и петляя, он стал приближаться к часовым у двери и невнятно заговорил по-немецки.

«Неплохо мы повеселились в городе сегодня», сказал он, размахивая бутылкой. «Попробуйте-ка эту фигню. Ее старина Шаттерхенд называл огненной водой. Огоньку не найдется?»

Он сделал большой глоток из бутылки и протянул к ним сигару. Один из часовых порылся в кармане гимнастерки и, достав спички, чиркнул одной из них, поднеся ее пламя к цыгану.

Схватив руку со спичкой своей рукой, Успенский надул щеки и выплюнул алкоголь, распылив его в воздухе. Струя от спички воспламенилась, и в темном коридоре вспыхнул огонь. Брызги из человека-огнемета хлынули часовому в лицо, и он оказался охвачен огнем. На немце загорелись волосы и одежда. Еще один глоток — и цыган поджег изумленного второго караульного, замершего на месте и пораженно уставившегося на внезапное возгорание своего товарища. Оба они взвыли.

Пока подожженные солдаты стали бить и хлопать по своей пылающей одежде и коже, Люсиль вместе с отцом пробежали по коридору и закололи их ножами.

Перешагнув через тлеющие тела, мимо них протолкнулись два цыгана и открыли большие двери.

Танцевальный зал был пуст, и они побежали по паркетному полу, оставив двух цыган закрыть двери и спрятать трупы. Зал был большим, с высокими потолками.

Над головой висели хрустальные люстры, завернутые в простыни, похожие на гигантские осиные гнезда. На стенах висели зеркала, и Люсиль увидела себя и цыган в бесчисленном множестве. Она взглянула на эти отражения, и увиденное ее поразило. Они выглядели как бандиты, жестокие убийцы, жаждущие кровной мести.

Что было не так уж и далеко от истины.

Выбежав в соседнее помещение, оказавшееся лишь небольшим вестибюлем, они обнаружили еще одну винтовую лестницу, ступеньки которой вели лишь в одном направлении — вниз.

У самой лестницы Люсиль выглянула через перила, увидев плечи и серую пилотку другого часового. Успенский прицелился в него из пистолета. Люсиль отвела в сторону руку с пистолетом и покачала головой, прошептва: «Нет, давайте постараемся оставаться незамеченными как можно дольше».

Охранник с кем-то разговаривал: «Казарменные слухи. Тьфу ты! Вампиры, оборотни, монстры какие-то. Бред сивой кобылы!»

Ему ответил кто-то другой: «Ничего не слышал об оборотнях. Что за оборотни? Это оборотень убил Шрека?»

Итак, внизу на лестнице было двое солдат. Она обошла перила и увидела носки сапог второго из них.

Успенский начал было спускаться по лестнице. Люсиль его остановила.

«Теперь моя очередь», прошептала она, протянув ему свой Люгер и сняв пальто, а затем и рубашку с брюками. Один из цыган начал возражать, но она заставила его замолчать взглядом. Под одеждой на ней была тонкая батистовая кофточка и панталончики, но лифчика не было. Одежда, которую ей удалось спасти из руин дома Ван Хельсинга.

Она обнаружила, что несколько цыган пялятся на ее соски, видные сквозь кофточку, и вместо того, чтобы возмутиться или смутиться этим, она довольно улыбнулась.

Значит, это сработает.

Подойдя к одной из газовых ламп на стене, она сняла с нее стекло и погрузила палец в скопившуюся сажу. Обмазав черным кожу вокруг глаз и немного пройдясь также сажей по впадинам щек, Люсиль сверилась с результатами в своем отражении на висевшей на стене картине, покрытой стеклом. Удовлетворенная тем, что она надлежащим образом походила на привидение, она стала спускаться по ступенькам вниз.

Успенский положил ей руку на плечо, остановив ее.

«Что ты делаешь?», спросил он резким шепотом.

«То, что нужно», прошептала она в ответ, подчеркнуто убрав его руку со своей ключицы.

«Ты что? Без пистолета?», сказал он. «Даже без ножа».

«У меня есть вот это». Она дерзко облапала себя ладонями за груди, а затем начала спускаться по лестнице. Она широко раскрыла глаза и подняла руки, постаравшись как можно лучше изобразить из себя ходячее Привидение в Белом.

Двое часовых сначала увидели ее ступни, а затем бледные ноги. Один из них крикнул «Стоять!», но Люсиль продолжала спускаться медленным, размеренным шагом.

Один из охранников навел на нее свой Шмайссер, но когда стала видна ее грудь, его бдительность ослабла. И когда взгляд его был прикован к соскам, видным сквозь тонкую ткань, ствол его автомата опустился.

Внимание его напарника сосредоточилось на той же области тела.

Пламя газовых ламп заплясало отблесками и тенями по ввалившимся глазам призрака, появившегося перед двумя солдатами, как какое-то эротическое видение из их снов — или кошмаров, в зависимости от их типа юнгианских наклонностей.

«Что за черт!», пробормотал один.

Люсиль, вытаращив немигающие глаза, продолжала разыгрывать из себя лунатичную обворожительную колдунью и направилась к ближайшему охраннику, что-то тихо бормоча.

«…Помогите, помогите мне…», повторяла она. Озадаченный нацист перед ней растерялся, возбужденный, что позволило Люсиль подойти к нему ближе, затем еще ближе.

«Я помогу тебе», сказал он. «Вот этим». Он опустил автомат и схватился за промежность. Как раз этого ей и надо было.

«Осторожней, Фриц», предупредил второй.

Но было уже поздно. Люсиль ударила старину Фрица коленом в пах. Тот согнулся и повалился перед ней на колени. Вырвав Шмайсер у него из рук, она ударила его по голове прикладом.

Второй часовой выпрямился и навел на нее свой автомат. Люсиль бросилась было к нему, но споткнулась об упавшего Фрица и тоже упала на пол.

Второй тюремщик перешагнул через нее и сунул ствол своего автомата Люсиль в лицо. Она попыталась навести на него свой реквизированный у первого Шмайсер.

Но автомат оказался зажат под ногой у Фрица. Она изо всех сил стала пытаться его выдернуть.

Стоявший над ней охранник улыбнулся и щелкнул предохранителем. Этот металлический щелчок раздался для нее в этом небольшом помещении, словно раскат грома.

Люсиль приготовилась умереть.

Но тут вдруг на нее и на тюремщика упала чья-то тень. Раздался глухой треск, и второй охранник рухнул на пол, а над ним стоял злой как черт Успенский, который несколько раз подряд ударил охранника.

Цыган спрыгнул вниз с лестницы и, полетев прямо на тюремщика, рухнул на него, как мешок с зерном, и повалил его на пол.

Когда оба часовых были ликвидированы, по лестнице к ним спустились остальные члены группы. Люси снова оделась и вытерла лицо протянутым ей платком. Успенский вернул ей Люгер, а еще один цыган осторожно приоткрыл единственную дверь на лестничной площадке.

«Вот она. Тюрьма. Она там», заявил он.

И тут они услышали знакомый звук стрекота пулемета.

Герр Вольф обнаружил, что не в состоянии пошевелиться, когда вампир зашагал к нему с явно злодейским умыслом в своих красных глазах. Герр Вольф осознал, что сейчас ему настанет конец. Все последние годы он был уверен, что смерть к нему подкрадывается — покушения на его жизнь, его болезни, один тревожный звонок за другим, череда смертельных опасностей. Единственное, чего он не ожидал — что он погибнет от рук какого-то мифического полузверя.

Но тут вдруг между ним и Дракулой встал майор Р.

— Отойдите, Мой Фюрер, спрячьтесь за мной, — воскликнул этот мужественный человек, несгибаемый воин, и взмахнул своим новым мечом.

Точным и быстрым отрывистым ударом он нанес порез вампиру в предплечье. Дракула отскочил, словно ошпарившись, и схватился за рану рукой.