Литмир - Электронная Библиотека

Те парень и девушка, которые подошли ко мне у церкви, уже сменились другой парочкой. Быстро было установлено, что несмотря на синие губы и черные кожаные шорты, я не художественная натура. Я суеверная провинциалка, повернутая на своей онкологии. Поэтому на этапе «сэндвич» моими булочками стали два сыроеда – знатока трав и нетрадиционных методов лечения.

А через две недели наступил третий, решающий этап – «изгнание из рая». Они стали хмурыми, неразговорчивыми, а на мои отчаянные вопросы отвечали одно и то же: ты сама во всем виновата. Как можно вылечиться от рака, если сидеть в Москве? Только особый воздух особых мест, только труд на природе, только натуральные продукты, выращенные своими руками, могут исцелить. А не веришь: бегай по врачам, бей поклоны в церкви, отдавай последние деньги за ненужные таблетки, что там еще – но знай, что тебе никто, кроме нас, не поможет.

Все разыгрывалось, как по нотам, поэтому у меня не было ни тени сомнений.

И когда потом, спустя полгода, она доверчиво посмотрела мне в глаза и улыбнулась, я не улыбнулась в ответ.

Мы сидели на берегу Катуни, обдававшей наши лица ледяной пылью, мне с моего валуна казалось, что я мчусь на скутере по воде, а она коснулась моего плеча и робко улыбнулась.

– Ты знаешь, – сказала она. – Это первый счастливый год в моей жизни…

И в тот момент я взорвалась: думаю, что сказалось постоянное недосыпание, тяжелый физический труд с утра до вечера, страх разоблачения, истерические звонки ее отца. Я уже знала, что он принял решение о штурме, и можно было больше не церемониться.

Короче, я дернула плечом, скидывая ее руку, и ответила:

– Да что ты знаешь о трудностях? Ты всю жизнь бесилась с жиру…

Ее взгляд погас, и она не стала мне больше ничего говорить.

Хотя она собиралась!

Собиралась!!!

Именно поэтому я выла, катаясь по траве, под ураганом взлетающего вертолета, под крики ОМОНовцев, плач детей и треск разбиваемых дубинками фанерных времянок…

Глава 3

– Вон! – сказала я.

Фоменко даже не шевельнулся, только злобно усмехнулся.

Его туша нависала надо мной, как скала – мне пришлось отклониться на ножках стула.

– Вы что, не поняли? Мне полицию вызвать?!

– Все? – брезгливо спросил он. – Закончили показательное выступление? Действительно, не боитесь получить по морде?

Я смотрела на него исподлобья: ударит или нет? Пожалуй, что и ударит. А кулаки у него, как бетонные блоки.

– Послушайте, Алексей Григорьевич. Давайте поговорим, как разумные люди.

– Давайте. Давно пора.

Он вернулся к своему стулу, сел, закинул ногу на ногу.

– Я поняла ваш ход мыслей.

– Любопытно послушать.

– Александр Константинов, чью фотографию вы нашли в вещах вашей дочери – это глава довольно многочисленной секты «Белуха», существовавшей на Алтае в конце девяностых и начале двухтысячных. Кажется, в 2004 году она была запрещена. Семь лет спустя на Алтае оказалась я – именно это, я так понимаю, вы и узнали недавно. У меня была сложная семейная ситуация, проблемы со здоровьем, и да, я вступила в религиозную общину. Она называлась «Белогорье» и ее никогда – слышите, никогда! – не признали тоталитарной сектой. Никакого отношения к «Белухе» она не имела. Это было что-то вроде фермерской общины с натуральным хозяйством. Экопоселение. Я провела там меньше года, быстро разочаровалась в такой жизни и навсегда покинула Алтай в июле 2011-го. Больше я не имела никакого отношения ни к религиозным общинам, ни к тоталитарным сектам. Ни на Алтае, ни где-нибудь еще. Александра Константинова и его последователей я никогда не встречала. Я не сектантка.

Он насмешливо кивнул. В комнате повисло молчание. Все словно ждали продолжения. Ну что ж, продолжу.

– Алексей Григорьевич, я повторяю еще раз, по буквам. Вы зря теряете время. Вы решили связать три никак не связанных факта: фотографию сектанта Константинова, мою поездку на Алтай за два года до исчезновения вашей дочери, и мой телефон в ее вещах. Вы зря. Теряете. Время.

– Зря теряю время? – переспросил он и прищурился.

– Слушайте, в чем вы меня подозреваете? В том, что я заманила вашу дочь в секту?

– «Белуха» была запрещена в 2004 году, – сказал он. – Против Константинова возбудили дело о мошенничестве. Его должны были арестовать. Но он сбежал.

– И вы думаете, что он по-прежнему где-то на Алтае и с моей помощью сманил вашу дочь? Алексей Григорьевич, вы так и не ответили: в чем вы меня подозреваете?

Он снова усмехнулся. В его глазах горела ярость.

– Я не подозреваю. Я знаю, что вы опять врете. Мой источник открыл мне одну невероятную вещь…

За окном вдруг раздался взрыв смеха – видимо, кто-то из шоферов рассказал особенно удачный анекдот. Мне показалось, что мы персонажи ситкома, и за каждой нашей репликой следует смех телезрителей.

Да, смешно, подумала я.

– Вы никогда не были жертвой тоталитарной секты и никого туда не сманивали, – произнес он, а красавчик отвернулся от окна и с любопытством посмотрел на меня. – Вы работали на одну частную организацию, которая за большие деньги вызволяла из сект попавших туда людей. Вы внедрялись в секту – мне сказали, что у вас хорошие манипуляторские способности, а также прекрасный логический аппарат. Потом вы устанавливали контакт с жертвой секты и старались ее перепрограммировать. У вас это, в основном, получалось. Ваша организация обслуживала только очень богатых людей, и вы хорошо зарабатывали на этом.

Я сжала зубы – стало трудно дышать.

– И много вы заплатили источнику за такую чудесную информацию?

– Достаточно.

– Тогда он должен был вас предупредить, что я не буду разговаривать на эту тему. Я не люблю распространяться о том, как дурила тоталитарные секты.

Он пожал плечами.

– Да, он предупредил, что вы не захотите. Потому что считаете это опасным. Но мне по фигу, опасно это или нет. И вы будете об этом говорить, уж поверьте. К тому же эта опасность – издержки профессии. Вы понимали, на что идете. И шли на это не из человеколюбия, а за большие деньги.

– Огромные деньги, – с сарказмом сказала я и обвела рукой комнату.

– Не знаю. Может, вы такая жадная и складываете все гонорары на счету Сбербанка. Вам за эту работу хорошо платили, я это знаю точно.

– Тоже источник сказал?

– Да.

– А он сказал вам, что ваш Александр Константинов, который сбежал от полиции в 2004 году, был арестован в 2009-ом за сбыт наркотиков в особо крупных размерах? У него был паспорт на имя Михаила Стругацкого. Под этим именем он получил двенадцатилетний тюремный срок, а три года назад скончался в новосибирской колонии. Навредить вашей дочери он физически не мог.

– Да, теперь я это знаю.

– Тогда какого же черта?!

– Мой источник рассказал мне еще кое-что.

– Какой болтливый!

– Ваше последнее внедрение, действительно, состоялось в 2011 году. Вы искали восемнадцатилетнюю дочь одного очень крупного чиновника. Ее звали Ника… Вам плохо? – злорадно спросил он.

– Алексей Григорьевич! – осуждающе сказал красавчик, быстро подошел ко мне и наклонился, всматриваясь. Он легко коснулся моей щеки, потом кивнул охраннику и тот убежал на кухню. – Света, послушайте, мы не враги! Алексей Григорьевич просто очень измучен. Вы не представляете себе, что это такое – полтора года искать пропавшую дочь! Вы понимаете? Он говорит вам злые вещи, но на самом деле, он молит о помощи.

Узкоглазый сунул ему в руку стакан с водой. Вода была мутная – у нас из кранов такое течет, что смотреть страшно. Красавчик брезгливо понюхал воду, видимо, не зная, что с ней делать дальше. Потом поставил стакан на пол.

– Меня зовут Сергей. Сергей Демичев. Я партнер Алексея Григорьевича. Полгода назад мы создали частное детективное агентство – для того, чтобы тоже заниматься поисками Гали. Мы действительно, обнаружили много небрежности в работе полиции. А история с Арцыбашевым нас буквально добила.

3
{"b":"641380","o":1}