Он погладил меня пальцем по щеке.

— Нужно идти, Жанна. Пустыня ужасна, но с ней можно справиться. Вот с людьми Харлана мне не совладать, во всяком случае, в одиночку.

— Не сбрасывай меня со счета.

— Тебя? Когда сама мысль о насильственной смерти приводит тебя в ужас? Ты ведь не сможешь убить кого-нибудь.

Мне пришлось опустить голову, чтобы ни он, ни я не могли видеть лиц друг друга. Вчера я узнала о себе кое-что, но это оказалось для меня настолько неожиданным, что я еще не могла говорить с ним об этом, не боясь взглянуть ему в глаза.

— Я могла бы убить кого-нибудь, если бы от этого зависела ваше жизнь, милорд.

Он наклонился так близко, как будто хотел услышать эхо от этих слов, произнесенных шепотом.

— А твоя?

Я покачала головой, все еще боясь поднять глаза.

— Мне трудно было бы убедить себя, что я могу лишить кого-то жизни ради собственного спасения. Но ваша жизнь нужна Старкеру-4.

Взгляд его стал серьезен. О чем он думал? Многое я бы отдала, чтобы узнать это. Он подобрал свою поклажу.

— Ну, если нам повезет, то за пару дней мы доберемся до сторожевых постов в холмах равнинной окраины пустыни Цинн. Если же нет…

На мгновение он крепко стиснул меня, потом так же резко отпустил, поправил одежду, поднялся. Он подошел к скале и несколько минут вглядывался в дорогу, оставленную нами позади. Я тем временем привела в порядок платье и наскоро, пальцами, расчесала волосы. Лорд Карн провел рукой по взъерошенным волосам, яростно встряхнул головой и пробормотал:

— Ни малейшего шанса. — Потом вернулся, навьючил на себя груз, спросил: — Ты готова?

— Да.

Он вышел из нашего укрытия и сделал несколько шагов по льду. Затем протянул мне руку.

— Если мы будем осторожны, все будет в порядке. Солнце или дождь скоро все это растопят.

В сером свете склон горы выглядел мрачно, местами гладкий, местами выщербленный. То здесь, то там торчали тощие кустики сухой травы. Когда-то здесь росли деревья, но однажды, очень давно, случился пожар и уничтожил их. Огромные окоченевшие стволы громоздились далеко внизу по склону, их желтая древесина кое-где проглядывала сквозь черные, антрацитово-блестящие следы огня. У подножья горы лежала пустыня, голая и серая — всюду лишь скалы да чахлый кустарник.

Спуск оказался для меня легче подъема, если не считать чувства голода. Внезапно все вокруг завертелось с бешеной быстротой, и я попыталась ухватиться за что-нибудь. Но рука не нашла опоры. Я оступилась и заскользила вниз по склону, пока не наткнулась на полоску голого камня. Лорд Карн в одно мгновение оказался рядом.

— Жанна, что случилось?

Беспокойство в его глазах, озабоченный голос потрясли меня еще больше, чем падение. Он помог мне перебраться на более ровную площадку.

— Идиот, — выругал он себя. Покопавшись в своей поклаже, он извлек три кубика шоколада. Два из них он протянул мне. — Это поможет тебе продержаться, пока мы не найдем хопперов. Почему ты молчишь?

— Мне казалось, что здесь ничем нельзя помочь. Кроме того, вам и других забот хватает.

Он не ответил. Просто стоял, посасывая свой шоколад, потом ждал, лока я покончу со своим. Дело близилось к полудню, когда нам удалось заметить и подстрелить хоппера. Мы развели маленький костер, но мясо еще не успело как следует прожариться, как он уже затоптал огонь. Из жаркого еще сочилась кровь; но оно показалось нам превосходным. Впрочем, наверное, — как и всякая другая птица после того, как целый день приходилось голодать.

— Наблюдатели обнаружат даже этот небольшой дымок, — сказал Карн, раскидывая головешки и горячий пепел носком ботинка. — Было бы глупо дать им время, чтобы засечь нас. Доедим на ходу.

Мой груз оттягивал плечи, ботинки натерли пятки и лодыжки, пальцы ныли. Я твердила себе, что нужно только радоваться; что нет жары, которая усугубила бы наши страдания.

Ближе к вечеру Карн остановился около освещенной солнцем скалы и расчистил от камней площадку для привала.

— Посиди, передохни, Жанна. Я посмотрю, нельзя ли что-нибудь раздобыть на ужин.

Он сбросил поклажу и пошел вдоль склона. В походке его не чувствовалось обычной энергии.

Я закрыла глаза и прислонилась к скале. Одежда сразу же промокла от подтаявшего льда и дождевой воды, но ноги требовали отдыха, каждый удар пульса отдавался в них болью, каждый мускул противился движению. Я стала думать о муже, о его великодушии и благородстве, о его ласках, его яростных объятиях, о его заботе.

Воспоминания кружились в моем измученном мозгу, где перемешались боль и надежда.

Мой господин, милорд, Лхарр, лорд Карн, Карн. Глупый и беспричинный смех поднимался из моей груди. Я смотрела на свои грязные руки и обломанные ногти, на свою измятую, оборванную юбку, мокрые башмаки. Беззвучный смех сотрясал меня. Леди Жанна, Ларга из Дома Халарека. Лорд Карн, Лхарр из Дома Халарека. Как смешно было произносить эти титулы в этой пустоте и безнадежности.

Но я не должна была повторять его имя. Это лишало меня того последнего покрова формальности, который защищал меня от чувств, которых я хотела и не хотела. Неразделенная любовь была способна толкнуть меня на предательство, куда более тяжкое, и ввергнуть в пучину страдания, куда более мучительного, чем я могла ожидать. Этого человека я могла бы полюбить каждой клеточкой своего тела, а тогда, если бы Ричарду удалось его убить, а я чувствовала почти фатальную неотвратимость этого, независимо от чьих-либо расчетов, независимо от того, что думал он сам, — тогда мне пришлось бы изведать такое, перед чем бледнеют мои самые ужасные ночные кошмары. И если бы Карн позволил себе любить меня, то сбылись бы и его самые жуткие предчувствия.

Милостивый бог, не допусти, чтобы это случилось с нами.

Но бог никак не вмешивается в такие дела.

Неожиданный и внезапно оборвавшийся, похожий на человеческий и от этого еще более страшный, крик вернул меня к действительности. Тощие черные тени — стервятники пустыни Цинн — падали с неба. Где-то там, куда не достигал мой взгляд, кого-то нашла смерть.

Это не был крик Карна. Не мог быть… Однако слышанные мною истории об ужасных животных и дикарях — обитателях пустыни — всплыли в моей памяти. Кажется, Карн рассказывал, что в горы отправляли осужденных.

Чтобы успокоиться, я прочитала короткую молитву, пытаясь проникнуться ее духом. Тут раздался хруст щебня под чьими-то шагами, и я на всякий случай затаилась.

Карн обошел скалу, держа в руке четырех стервятников. Я вздохнула с облегчением, хотя и понимала всю нелепость своих страхов.

— Это не хоппер, но все таки мясо, — бросил он резко, как будто я протестовала. — На одних конфетках ты далеко не уйдешь.

Он ощипал птиц, и опять мы ели полусырое мясо, запив его несколькими глотками чуть теплой воды. Он поболтал флягой.

— Придется экономить. Мы вряд ли сможем добраться до реки раньше завтрашнего дня, а другие источники здесь небезопасны.

Он помог мне подняться, и мы снова двинулись вперед. Облака все еще скрывали солнце, удары грома отдавались в ущельях. К вечеру, хотя я изо всех сил старалась не показать этого, каждый шаг сделался невыносимой мукой. Я уже начала привыкать к ощущению голода, если только вообще к этому можно привыкнуть.

К подножью горы мы спустились еще до того, как опустившаяся темнота помешала нам двигаться дальше. Мы достигли пустыни.

Карн сбросил поклажу.

— Мы переночуем здесь, на открытом месте. Я не хочу рисковать столкнуться ни с человеком, ни с животным. — Он уселся рядом со своей котомкой.

Я тотчас же растянулась на земле, подложив под голову свой мешок. Мы не разводили огня. Лхарр сидел, задумчиво глядя в темноту. Незаметно я заснула.

Какое-то движение разбудило меня. Лорд Карн мерил шагами крохотную площадку, на которой мы остановились. Пытаясь отогреть замерзшие руки, он бил себя по плечам, стараясь делать это без шума. Еще не успев как следует проснуться и увидеть иней, покрывший все вокруг, я почувствовала на своем лице морозное дыхание. Облака, еще гуще, чем вчера, закрывали небо. Солнце, вероятно, уже взошло, хотя было еще очень рано. Однако я не замерзла, но причину этого поняла только поднявшись — два плаща сползли с моих плеч.