Едва пара закончилась, я первой вылетела из компьютерного класса, однако это не помогло – Матвеев догнал меня спустя пять шагов. И даже хотел было схватить за запястье – как раньше. Но нерешительно опустил руку.

– Что? Что ты хочешь? – Я не хотела даже смотреть на Клоуна. Знала – стоит увидеть его лицо, его глаза, его губы, как тянуть меня к нему станет еще сильнее.

– Хочу сказать тебе, чтобы ты не выдумывала, – сказал он вдруг.

– Что? – Я все-таки взглянула в его лицо.

– Я помог тебе как друг. И если тебе будет нужна моя помощь, зови или звони. Всегда помогу. Если мы расстались, это не значит, что я должен вычеркнуть тебя из своей жизни, – вдруг выдал Клоун. – Поняла меня?

Его глаза пылали холодным огнем.

– Ты сам себя из нее вычеркнул, – ледяным тоном сказала я. – Надеюсь, ты счастлив с Каролиной. Со своей первой школьной любовью. Так романтично, что вы вместе, несмотря ни на что.

Мне вспомнились слова Маргариты о том, что Даня часто заходил с Каролиной в тот суши-бар и они всегда вели себя как влюбленные. Серебрякова всегда была в его голове. Всегда. Обида во мне вспыхнула с новой силой.

– А ты – с Савицким, – вырвалось у Матвеева.

– О да, он замечательный, – мило улыбнулась я. – Я от него в восторге. Мой малыш.

– Между вами что-то было? – вдруг спросил Клоун, сводя густые брови к переносице. Надо было послать его куда подальше, но я решила немного отомстить.

– Было, – улыбнулась я еще шире, не боясь больше смотреть в его стальные глаза. – И я от него в восторге. С ним было хорошо. Лучше, чем с тобой. Ах да, прости, с тобой вообще ничего не было. Прости.

Из-за надлома я стала другой. И иной раз сама себя переставала контролировать. Поэтому сейчас я тоже не сразу осознала, что сказала.

– Решила взять с него пример и тоже немного поиграть со мной? – усмехнулся Даня. Он заводился – я чувствовала это. И это пробуждало во мне злую радость. Она сменила растерянность, что пришла ко мне на занятии вместе с его помощью.

– Зачем мне с тобой играть? – спросила я. – Не нужно проекций. Со мной играл ты, а я всегда была искренна.

– Скучаешь? – Его странные вопросы и пристальный взгляд сбивали с толку, но я держалась. Не сдавалась.

– Нет.

Наверное, нужно было спросить: «А ты?» Но я не стала этого делать – к тому же у меня зазвонил телефон. Очень вовремя.

– Да, Влад, – проворковала я.

– С ума сошла? – осведомилась Танька.

– Конечно, конечно.

– Всегда знала, что моя сестричка не в себе, – хмыкнула она. – Приезжай к нам в гости на выходные с ночевкой. Поболтаем. Сопли свои польешь в мою металлическую жилетку.

– Да, милый. Обязательно приеду к тебе, – заявила я.

Матвеев усмехнулся и резким жестом пригладил волосы. Кажется, разговор его напрягал.

– Заметано, – обрадовалась Танька. – Но если ты все еще будешь находиться в таком странном состоянии, то, пожалуй, не приезжай. Лучше съезди к доктору.

– И я скучаю, – весело ответила я, прикрыла телефон ладонью, мило пожелала Матвееву удачи, искусственно улыбнулась в последний раз и ушла, дрожа от негодования.

– Всё в порядке? – спросила Полина с тревогой, когда я была уже на первом этаже.

– Что он тебе сказал? Извинялся? – наперебой стали спрашивать и Сашка с Самирой. Но я только рукой махнула.

– Решил сказать мне, что я всегда могу попросить его о помощи. Мальчику захотелось игры в благородство. Вот и все, – ответила я. – Девочки, давайте не будет о нем. Я устала.

Подруги настаивать не стали. Более того, стоило нам выйти из корпуса, как к Самире подкатил ее художник – тот самый Лео. Вблизи его лицо с тонкими, даже изящными, чертами показалось мне еще симпатичнее, да и сам он производил приятное впечатление. Больше всего мне понравились его глаза густого синего цвета. Они были мягкими и приветливыми и лучились внутренним светом.

– Самира! – крикнул он на ходу. – Привет!

– О, твой художничек, – развеселилась Сашка.

– Господи, как достал, – проворчала Самира и почему-то приосанилась. – Откуда он тут взялся?

– Ты отвернись, может быть, еще и губы успеешь накрасить, – сказала Полина – от нее тоже не укрылось, что подруга расправила плечи. Да и вообще вид приняла холодный и даже немного надменный.

– Что ты тут делаешь? – строго спросила она, на три шага отойдя от нас.

– Самира, – улыбнулся Лео, глядя на нее. – А я тебя жду уже минут двадцать! Почему на звонки не отвечала?

– А что? Ты снова меня затопил? – сухо поинтересовалась подруга.

– Это моя утренняя шутка, – зашептала я Сашке и Полине.

– Нет, что ты! – засмеялся Лео. – Хотел позвать тебя в кинотеатр на крыше. – Он достал из кармана расстегнутого пальто, которое неожиданно ему шло, два билета. – Сегодня обещали «Римские каникулы». Ты же любишь Одри!

– Лучше девушку свою пригласи, – и бровью не повела подруга.

– Какую? – растерялся Лео.

– С которой ты сегодня был утром. Хорошую ночь вместе провели? – насмешливо спросила Самира.

– А наш хваленый логик Амирова умеет ревновать, – тихонько комментировала Сашка.

– Это моя сестра, – расхохотался Лео.

– Что? – опешила Самира.

– Младшая сестра. Ночевала у меня. Я хотел вас познакомить, но ты так быстро убежала, что я ничего не понял, – с улыбкой сказал художник.

– Я опаздывала, – тут же нашлась подруга, хотя она, как и я, пришла рано.

– И перестала отвечать на сообщения и звонки…

– Была занята на учебе, не слышала, – поменяла гнев на милость Самира. – И вообще, познакомься с моими подругами, – быстренько перевела она тему.

Самира познакомила нас с Лео, мы немного поболтали, и они убежали на остановку – сеанс должен был вот-вот начаться.

– Не удивлюсь, если она выйдет за него замуж, – сказала весело Сашка.

– А как же бизнесмены и прочий обеспеченный люд? – хихикнула Полина.

– Ну, как говорится, любовь зла… Кто-то козлов любит, кто-то – моральных уродок. А вот Самире достался художник.

И я была с ней полностью согласна.

Приехав домой, я снова плакала – от горечи, что никак не покидала мое сердце. Проклятый Матвеев. Никак не уберется оттуда. Ночью мне снилось, что мы снова вместе – гуляем по полю с алыми маками. А потом он сталкивает меня с обрыва. И, падая, я кричу его имя.

Через пару дней я снова гуляла с Владом, пытаясь рядом с ним забыть о Клоуне – уже в который раз. Я даже сама взяла его за руку, когда мы шагали по старому парку неподалеку от нашего дома, наступая на шуршащий ковер из желто-оранжевых листьев. И пыталась быть смешной и милой. Только никак не могла согреть руки – когда мою ладонь держали пальцы Влада, она леденела.

– Ты сегодня странная, – заметил он. – Снова из-за него?

– Нет, что ты, – улыбнулась я, не желая признавать, что Влад угадал. – Просто настроение совсем осеннее. Осенью мне всегда грустно.

– Не грусти рядом со мной, – вдруг остановил меня Влад. Мы стояли на узкой дорожке друг напротив друга, и теплый вечерний свет мягко падал на наши лица.

– Не буду, – пообещала я.

– И дай мне возможность узнать тебя лучше.

– Кто бы говорил, – как можно более весело отозвалась я. – Я – открыта для общения, а вот ты – настоящая загадка, Влад Савицкий.

– Хочешь меня разгадать? – усмехнулся он. – Тогда давай поиграем в правда или действие. Каждый спросит трижды.

– Отлично, давай! – обрадовалась я.

– Начинай.

Он выбрал правду, хотя я надеялась на то, что он выберет действие, и я заставлю его залезть на дерево и сфотографировать меня оттуда.

– Я тебе нравлюсь? – смело спросила я.

– Нравишься. Очень, – ответил Влад, не отрывая от меня глаз. – И ты это знаешь. Зря потратила вопрос, Дарья. Но можешь задать другой. Моя очередь: правда или действие?

– Правда.

– О тебе спрашивать смысла нет. Спрошу о нем – ты все еще его любишь?