Пользовались ею, пока однажды она не решила сбежать. И надо же было ей украсть деньги у Севера.

Отец её спрятал, для всех остальных она умерла – ещё один подарочек от папочки…

Только от Северова не сбежать и не скрыться. Не запутать следы.

Он найдёт даже под землёй, если понадобится.

И нашёл.

Нет, он не пытал её, не мучил, не калечил, как показывают в кино.

Он просто присвоил её, как вещь, коей она и остаётся по сей день.

Правда, подарок всё же ей преподнёс… Он поджёг дом отца, в котором был сам «дорогой папочка», его алчная молодая жёнушка и сынок-сутенёр.

И нет, Катя не убивалась по ним. Более того, она сама попросила Севера об этом.

Сестра на тот момент уже давно покинула проклятую семейку, а ублюдки, что искалечили ей жизнь подохли в огне. Её страшную болезнь, «заработанную» в процессе обогащения сволочной семейки, вылечили.

Казалось бы, можно ведь начать новую жизнь…

Только она так же варится во всё том же дерьме, что и тогда.

Она всё та же вещь, которой пользуются и вытирают ноги. Её желания остаются лишь мечтами, а страх стал пожизненным спутником.

Она боится любить.

Боится сбежать.

Боится однажды ощутить холод металла у своего виска и умереть, так и не начав жить.

Никчёмная шлюха.

Захожу в дом и наблюдаю странную картину – Катя сидит на полу и рыдает в три ручья.

Это что же должно было произойти, чтобы эта стерва заревела?

Или очередной спектакль в мою честь?

– Перебухала, красотка? – на счет «красотки» я, конечно, погорячился.

Вся в соплях и растёкшейся «штукатурке» взирает на меня с презрением, как будто это я за бабки трахался, а не она.

– Отпусти меня. Не хочу тебя больше! Даже видеть не могу! Отпусти, Матвеюшка, а?

Всё ясно.

Началась старая песенка о главном, мать её.

– Иди проспись, заебала уже своими капризами.

Разворачиваюсь и иду к бару.

Охренеть как устал.

То малолетка права качала, то Влада, придурка, по всему городу искал, то теперь эта сучка со своей блядской свободой.

Такое ощущение, что в дурдоме прописался. Вокруг происходит нездоровая канитель и я в толк никак не возьму, где так «просвистел», что меня лохом объявили.

Особенно раздражает малолетка.

Вернее, мысли о ней.

Стояк, что стал уже хроническим напрочь отключает мозги и мне это нихрена не нравится.

– Если не идешь спать, тогда быстро пошла умылась и возвращайся ко мне, – наливаю себе почти полный бокал коньяка и выпиваю залпом.

– Как скажешь, о, великий и могучий господин, – ёрничает Катерина, но с пола поднимается.

Пью ещё и ещё. Потихоньку наступает расслабление и, закрыв глаза, не без улыбки вспоминаю дерзкую малолетку.

Да, определенно, надо её поиметь. Тогда и успокоюсь.

Неприятно ноют сбитые костяшки пальцев и с каким-то диким наслаждением вспоминаю, как отмудохал Влада.

После его звонка, словно переклинило.

Как представил, что этот недоразвитый трахунчик подкатывает свои яйца к моей малолетке, крышу снесло напрочь.

Сейчас же осознаю, что просто устал.

Ну трахну её разок, может два. На этом всё. Большего мне не нужно.

А пацана жалко. Разукрасил так, что мать родная не признает.

Зато с такой харей теперь никуда не свалит и на несколько дней я могу забыть о нём.

– Я здесь, милый, – стонет в ухо Катерина.

Я знаю, будь у нее возможность, грохнула бы меня спящего.

Но пока хорошо играет свою роль примерной содержанки и меня это полностью устраивает.

– Сними с себя эту тряпку, – дёргаю за пояс её халата и он падает к моим ногам.

Катя опускается на колени и расстёгивает мне ширинку.

– Две вещи, что меня в тебе привлекают – это твой бездонный кошелёк и твой огромный член.

Сука.

Работа оказалась вполне терпимой, а коллектив очень дружным, чего в свете последних событий и моего фатального невезения я не ожидала.

Меня, правда, не совсем устраивала зарплата, но на первое время сойдёт. В конце концов, это лучше, чем возвращение на родину с пустыми карманами и позором.

По дороге на работу зашла в полицейский участок и написала заявление о краже документов. На меня посмотрели, как на идиотку, но заявление всё же приняли.

И за то спасибо.

И всё бы ничего, да из головы никак не выходил бандит со шрамом. Он так сильно испугал меня вчера, что теперь видела его в каждом прохожем и шарахалась собственной тени. Да ещё эти россказни «авторитетной» тётушки…

Правда, уже ближе к вечеру у меня получилось выбросить из головы всё ненужное и сконцентрироваться на работе.

Мытьё полов, как оказалось, очень способствует успокоению.

Рабочий день закончился и я поспешила домой. Нужно ведь ещё задобрить тётушку вкусным ужином. Глядишь, подобреет, как вчера.

Утром она даже не стала меня будить, а, проснувшись, я обнаружила на тумбочке деньги, которые пришлись как нельзя кстати.

Всю дорогу оглядывалась по сторонам, остро ощущая на себе чей-то пристальный взгляд, но, никого не обнаружив, решила, что это нервы. В самом деле, слишком уж шокирующим получился первый день в столице. Таких эмоций я за всю жизнь не переживала.

Но, как оказалось, я рано расслабилась. У подъезда меня ждал Северов собственной персоной. Да уж, давно не виделись!

Я могла бы, конечно, предположить, что он приехал сюда по каким-то своим делам. И, наверное, мне бы стало легче, если бы так оно и было. Только внутренний гадкий голосок нашёптывал, что не так всё просто.

Хотела было потихоньку развернуться в другую сторону и потопать куда-нибудь за угол, пока он не уедет, но бандит увидел меня раньше, чем я его, и уверенным шагом пошёл мне навстречу.

А народу вокруг ни души.

Словно в Чекалин вернулась.

Где? Где все эти «муравьишки», бегающие туда-сюда и сбивающие с ног прохожих?!

Наверное, я просто неудачница.

– Привет, девочка Стеша! Как жизнь молодая? – он стремительно приближался, а я застыла на месте, как вкопанная.

Ситуация…

И что делать, спрашивается?

Бежать?

А какой в этом смысл?

Он настигнет меня и двух шагов сделать не успею.

– Что вам нужно? Я вчера всё вам рассказала и где ваш друг не знаю! – всё-таки попятилась назад, но тут же была схвачена за руку и впечатана в, казалось, каменную грудь бандита. – Отпустил меня! Иначе, закричу!

– Кричи, – выдохнул мне в лицо и его огромная лапища шлёпнула меня по заднице.

– Да ты… Урод! – наверное, даже если бы я дотянулась до его нахальной морды и врезала по ней кулаком, такого эффекта не было бы…

Выражение его лица изменилось мгновенно. От расслабленной улыбки до маски бешенства и горящих адовым пламенем глаз.

И это всего за пару секунд.

– Что ты вякнула, сучка? Ну-ка, повтори! – больно сжал моё предплечье и встряхнул так, что искры из глаз посыпались.

Нет, не от боли.

От гнева, что заполнил меня тотчас до самых краёв.

– Что слышал! У-род!

Да, я знаю, что не стоит злить бандита, особенно, если он выше тебя на две головы и шире в три раза.

Но есть у меня точка кипения, невозврат после которой наступает, когда меня трогают руками без моего на то позволения.

Он с минуту сверлил меня своим сумасшедшим взглядом, а потом его лицо приобрело привычный вид.

Что?

Казни не будет?

Или он пока не придумал, что лучше – четвертовать или содрать с меня кожу?

– А ты всё-таки дура. Я ведь по-хорошему хотел, – зацокал языком и покачал головой, а я осознала, что конец мой настал.

Однако, бить меня Северов не стал. Вместо этого отстранился и достал из кармана какую-то книжечку.

– Смотри, – он открыл документ и я ахнула.

– Мой паспорт! Откуда…

Вместо ответа он одним лёгким движением разорвал паспорт на две половинки.

– В следующий раз то же самое сделаю с твоей шейкой, малолетка тупорылая. Завтра встретимся. И советую тебе вести себя благоразумнее, – бросил ошмётки мне в ноги и пошёл к своей машине.