- Все хорошо, папа, – через силу улыбнулась девушка, все также стоя у стола вполоборота к отцу, – Работа мне нравится, очень интересная.

- Что тебе поручили? Ты поподробнее расскажи, мне же интересно! – разглядывая ее изменившуюся фигуру, сказал маршал, – Я вчера на учениях разговорился с Геннадием Феклистовым, так он хвастал, что Костя в отделе экономических связей уже чуть ли ни собственную инициативную группу создал! А мне и ответить было нечего. Даже и признаться-то было стыдно, что я не в курсе успехов собственной дочери!

- Я работаю пока в стажерском отделе, редактирую внутренние документы департамента, – вяло отрапортовала Ася.

- И что же, так и будешь всю практику в чужих бумажках ковыряться? Пора бы уже чем-то посерьезней заняться, – недовольно скривив губы, проговорил Андрей Антонович.

- Извини, что я не такая, как Костя, – сквозь зубы процедила девушка.

- Смени тон! Забыла с кем разговариваешь? – моментально отреагировал на ее интонацию маршал, а потом добавил, сурово сдвинув брови, – Ты лучше Кости! Лучше всех! Ты – Гречко!

Ася вжала голову в плечи, испугавшись собственной смелости. В семье не принято было говорить так с отцом, она перешла границу, повинуясь собственному настроению.

- Ася, я тебя не узнаю, – скорее растерянно, чем сердито, сказал Андрей Антонович, – Ты же так мечтала об этой стажировке, так ждала ее. А что теперь? Уже не интересно?

- Интересно, – промямлила девушка, глядя в пол.

- Незаметно. Ты чего хочешь ребенок? – вглядываясь в ее исхудавшее лицо, спросил отец, – Судьбу мира решать или при муже домашней хозяйкой быть, да котлеты ему жарить?

Ася молча смотрела в пол, чувствуя, как нарастает гнев отца, готовый уже вырваться на свободу и обрушиться на нее в полную силу. Она разочаровала его, задела его за живое, поставила под сомнение его святую уверенность в исключительности и наивысшем предназначении его дочерей.

- А то скажи, может тебе и не нужен этот дипломатический паспорт, – зло ехидничал маршал, все сильнее заводясь с каждым собственным словом, – Закончишь ВУЗ, получишь диплом и поставишь его на каминную полку на даче у нас! А сама будешь чай со льдом пить и мужа обслуживать. Тоже жизнь! А скучно станет, так буфетчицей в посольство пойдешь! Хорошая профессия, сытная!

- Папа, я хочу! Но у меня не получается! – надрывно выкрикнула в ответ Ася.

- Значит, плохо стараешься! – железным тоном отрезал Андрей Антонович, сверля ее холодным взглядом.

Ася отвернулась к окну, пытаясь скрыть от отца предательски наворачивающиеся на глаза слезы. Всю жизнь она старалась оправдать его ожидания, а теперь, когда ей выпал шанс сделать что-то по-настоящему стоящее, она позорно упускала его. Папины слова острыми иголками втыкались в самолюбие, ни одно не прошло мимо. Он всегда бил точно в цель.

- Ладно, потом поговорим об этом. Ночь уже, тебе спасть пора, – вставая, с тяжелым вздохом проговорил маршал, и пробормотал, будто сам себе, отходя к двери, – У меня тоже завтра трудный день. Опять выслушивать эти многочасовые споры Кисунько с Челомеем. Ох, и надоели они мне, дармоеды…

Ася встрепенулась и, резко обернувшись, уставилась на спину отца, уже взявшегося за ручку двери.

- Папа, у тебя совещание с конструкторами противоракетной обороны? – легко глотая наживку, напряженно проговорила девушка, – Но ты не можешь… Майский договор запрещает разработку новых систем!

- Он запрещает установку, а не разработку и модернизацию. И ты бы об этом знала, если бы интересовалась делом, а не протирала штаны в стажерском отделе, – ничем не выдавая удовольствия от ее реакции, сурово ответил Андрей Антонович.

- Это не имеет значения! – горячо воскликнула Ася, – В условиях полного раскрытия информации другая сторона быстро узнает о новых разработках! Это может привести к эскалации конфликта, как ты не понимаешь?

- Так останови меня! – с едва заметной улыбкой тихо ответил маршал, а потом, будто призадумавшись на секунду, добавил, – Хотя посольской буфетчице это вряд ли по силам.

Отец вышел из комнаты, неслышно закрыв за собой дверь и оставив Асю наедине со своими мыслями. Девушка склонилась над письменным столом, упираясь в него руками, и, покачав головой, улыбнулась.

Как ловко он обвел ее вокруг пальца. Не было никакого совещания, а если бы и было, отец бы никогда ей об этом не сказал – это секретная информация! Он просто хотел зацепить ее, вывести из этого состояния апатии и погруженности в себя. И у него получилось.

Ася вспомнила, сколько бурных дебатов и многочасовых обсуждений вызывала в ее семье подготовка Договора о сокращении вооружения между США и СССР. Вечерами напролет они вместе с отцом и Кириллом могли сидеть в гостиной и спорить до хрипоты, доказывая и аргументируя каждый свою позицию. Вечный спор военного и дипломата смешивался с классическим конфликтом отцов и детей. Как важно ей тогда было донести до отца, входившего в комиссию Политбюро по контролю над переговорами, свое мнение, как ясно она видела тогда целью своей жизни освобождение мира от ядерного оружия, спасения своей страны благодаря спасению другой. Куда все это делось? Когда она успела забыть их общие с Кириллом цели и мечты?

Весь следующий рабочий день Ася внимательно вчитывалась в документы, которые ей приносили на проверку. Только сейчас она поняла, какой кладезь информации был у нее в руках все это время, а она так безалаберно и бездумно к нему отнеслась. Среди вороха ничего не значащих служебных записок попадались и вполне дельные документы, отражающие истинное положение дел в Департаменте и насущные проблемы отношений с Соединенными Штатами. Ася больше не стремилась с усердием отличницы проверить всю кипу бумаг на своем столе до конца дня. Теперь она без сожаления перекладывала неинтересные ей листы вниз стопки, уделяя больше внимания важным документам. Девушка не только правила ошибки, но и делала пометки в своем блокноте, записывала собственные мысли, пытаясь из отрывочных данных из разных источников составить общую картину происходящего. Ася по-прежнему засиживалась на работе допоздна, но уже совершенно по другой причине.

Был уже десятый час вечера, когда Ася, оставшись одна в пустом и темном зале «инкубатора», освещенная только кругом света настольной лампы, услышала, как за ее спиной с громким щелчком отворилась дверь. Девушка обернулась на звук, но не смогла никого разглядеть в темноте.

- Добрый вечер! – услышала она знакомый металлический голос, – Анастасия Игоревна уже ушла?

- Здравствуйте, Анатолий Андреевич, – сказала девушка в темноту, – Да, она ушла около часа назад.

- А вы почему до сих пор здесь? – подходя ближе и проникая в круг света вокруг ее стола, спросил Анатолий.

- Потеряла счет времени, – медленно ответила Ася, разглядывая собеседника.

Анатолий был, как всегда, безупречен. Темно-серый английский костюм-тройка, явно сшитый на заказ, сидел на нем идеально, несмотря на его высокий рост и излишнюю худобу. Светло голубая рубашка с острый накрахмаленным воротничком выглядела такой свежей, будто он ее только что надел. Итальянские кожаные туфли были начищены до блеска и мягко отражали свет настольной лампы. Он был таким и чистым и опрятным, будто не провел весь день на работе в делах и заботах, а стоял все это время в шкафу в ожидании этого вечернего выхода. Даже его длинные темные волосы были аккуратно зачесаны назад и лежали волосок к волоску, словно он только что их вымыл и причесал. Только покрывающий его щеки темный налет пробивающейся щетины выдавал в нем человека, завершающего продолжительный рабочий день.

Анатолий тоже молча разглядывал девушку. Ася почувствовала себя неуютно. По сравнению с его идеальной аккуратностью она ощущала себя колхозницей со своими растрепанными и вечно падающими на лицо волосами и маминой шалью на плечах, в которую она куталась, когда оставалась в кабинете одна.

- Может я смогу вам чем-то помочь? – спросила Ася, поправляя волосы и пытаясь незаметно стянуть с себя шаль.