Всю дорогу я не отрывался от окна, рассматривая сельские пейзажи. Я понял, что мы въехали на министерскую территорию, когда на глаза все чаще стали попадаться солдатики с загорелыми дочерна спинами, работающие на строительстве каких-то объектов. Стройка велась повсюду, было видно, что хозяин только начинает обживаться на новом месте.

Перед большими железными воротами с вооруженной до зубов охраной нас высадили из автобуса и тщательно обыскали. В сопровождении нескольких офицеров мы прошли через КПП и по лесной дорожке вышли к министерскому дому. Честно скажу, я ожидал увидеть почти дворец, а никак не обычный, хоть и довольно большой, дачный дом.

Первые, кого мы увидели, подходя к дому, были дети, играющие на поляне в какую-то непонятную мне игру. Мальчишки и девчонки разных возрастов, всего человек шесть, сидели полукругом на пнях и бревнах, видимо оставшихся от недавней стройки, и что-то активно обсуждали. На самом высоком пне сидела до невозможности тощая девчонка с длинными растрепанными волосами, на вид лет двенадцати, и с суровым видом давала другим ребятам указания. Подойдя ближе, я с удивлением, услышал, что обсуждают они, не что иное, как кандидатуру на пост Генерального секретаря ООН!

Завидев нас, ребята повскакивали со своих бревен и с криками «ЦСКА приехали!» бросились к нам. Девочка тоже встала, но осталась стоять на месте, скрестив руки на груди и недовольно глядя на нас и своих друзей. На ней был какой-то нелепый комбинезон голубого цвета, с розовым цветком на груди, в котором она выглядела словно маленький рабочий детского трудового лагеря из Солнечного города.

Когда все ребята уже вовсю висели на моих товарищах, забыв о своей игре, а некоторые, самые активные, даже залезли им на плечи и теперь обозревали окрестности с двухметровой высоты, девочка подошла ко мне и недовольно пропищала:

- Вы в курсе, что сорвали мне голосование президиума ООН? Должность была у меня почти в кармане!

- Прошу прощения,– удивляясь ее серьезному отношению к игре, улыбнулся я и добавил, кивая головой в сторону Гены Вольнова, на плечах у которого висели аж два пацана сразу, – Может, я могу как-то загладить вину?

- Я уже слишком взрослая для таких развлечений, – закатила глаза девчонка, и помолчав несколько секунд, будто уговаривая саму себя, надменно фыркнула – Даже очень хороший баскетболист все равно не пара дочери министра.

Оставив меня стоять в недоумении, она направилась по широкой тропинке, ведущей к дому, быстрыми шагами неестественно тонких ножек обгоняя не спеша идущих спортсменов. Вслед за ней мы подошли к просторной веранде, на которой уже собрались гости.

Министра я узнал сразу, много раз видел его фотографии в газетах. Он сидел в большом плетеном кресле, а рядом с ним, положив ему руку на плечо, стояла очень красивая девушка, примерно моего возраста. Я прилагал максимум усилий, чтобы не выглядеть невоспитанным и не слишком пристально ее разглядывать. Хотя это было не просто.

Девчонка, сопровождавшая нашу компанию, первой вошла на веранду и громко проговорила жеманным тоном:

- Папа, к тебе из ЦСКА приехали.

- Да уж вижу, вижу, – вставая с кресла и направляясь к нам, с улыбкой проговорил маршал, – Наши герои!

Мы вытянулись по стойке смирно и салютовали Министру обороны дружным «Служу Советскому Союзу!»

Замерев вместе со своими товарищами в ожидании команды «Вольно!», я краем глаза наблюдал за тем, как маршальская дочка подошла к девушке и что-то прошептала ей на ухо. Та улыбнулась и ласково провела рукой по ее волосам, пытаясь их немного усмирить. Они были совершенно не похожи, но по манере обращения, по естественности прикосновений, я догадался, что они сестры.

Нашептавшись, девчонка взяла сестру за руку и потащила внутрь дома, и я не смог удержаться, чтобы не проводить их взглядом. На пороге младшая вдруг обернулась и посмотрела на меня таким взрослым и ледяным взглядом, что мне стало не по себе. Я поймал себя на мысли, что никогда не видел людей с глазами такого угольно черного цвета…

- И в этот момент ты в меня влюбился! – сияя улыбкой, воскликнула Ася.

- Ты в своем уме? Я думал тебе лет двенадцать, – покрутив пальцем у виска, ответил комсорг, – И мне вообще твоя сестра понравилась.

Девушка рассмеялась и, выхватив из-под головы капитана подушку, запустила ее в Сергея.

- Какой же ты все-таки бабник, Белов, – со смехом заявила она.

Ловко поймав подушку, комсорг положил ее на колени и, не обращая внимания на ее комментарии, тихо сказал:

- Я узнал тебя сразу. Узнал по глазам, которые запомнил на всю жизнь. А когда Модя стал крутиться вокруг тебя, я почему-то сразу вспомнил ту твою фразу про хорошего баскетболиста. Хотел уберечь его…

- А в итоге вляпался сам, – закидывая руку за голову, взамен отсутствующей подушки, съехидничал Модестас.

Комсорг посмотрел на друга и, поджав губу, едва заметно кивнул. Асе показалось, что в его глазах появился влажный блеск.

- Я так люблю тебя, Асенька. Я даже не знал, что можно так любить, – наклоняясь и целуя ее колени, прошептал он.

- Сережа, – тихо произнесла девушка, дотрагиваясь до его волос, – Я тоже люблю тебя.

- А меня? – подал голос капитан, прижимая ее к себе плотнее.

- Ну, куда ж без тебя, родной, – улыбнулась Ася, поворачивая к нему голову и ловя его поцелуй, – Вы мои. Оба. И навсегда.

Ася проснулась от луча солнца, который настойчиво бился в окно номера. Она открыла глаза и увидела напротив смеющийся взгляд. Модестас лежал на боку на соседней кровати, буквально в полуметре от нее и улыбался самой счастливой улыбкой, которую она у него когда-либо видела. Девушка сладко потянулась и улыбнулась в ответ. Белов еще спал, лежа у нее за спиной и прижимаясь к ней всем телом.

Капитан протянул к ней руку и поманил к себе, сделав знак указательным пальцем.

- Как невежливо подзывать девушку пальцем… – с улыбкой прошептала она, и приподнялась, пытаясь вылезти из объятий Белова. От ее движения он проснулся и, не открывая глаз, накрыл девушку второй рукой и притянул обратно к себе.

- Ну, Сережа… – засмеялась Ася, падая обратно в постель.

Модестас откинулся на спину на своей кровати, и, глядя в потолок, заявил тоном обиженного ребенка:

- Так не честно. Следующей ночью ты спишь в моей кровати.

- Следующей ночью мы будем в Москве, – сказал Ася, все-таки высвобождаясь из объятий Сергея, и садясь на кровати.

Парни переглянулись и посмотрели на нее, будто она сказала что-то ужасное.

Сегодня днем сборная СССР по баскетболу, не дожидаясь церемонии закрытия игр, должна была вернуться на родину. Они везли домой Олимпийское золото, пережитую на этой земле трагедию и свою тайну.

В комнате повисла какая-то неясная напряженная тишина. Складывалось ощущение, что никто из них не хотел возвращаться, будто это хрупкое равновесие и согласие между ними тремя было возможно только здесь, в Германии, в Олимпийской деревне, в этой комнате. А если они сейчас выйдут, сядут в самолет, вернутся к тренировкам во Дворце Спорта, оно рассыплется, разлетится на тысячу мелких кусочков.

Ася сидела голая на кровати Белова, подтянув к себе колени и уткнувшись в них подбородком. Комсорг полулежал за ее спиной, подпирая голову рукой и задумчиво поглаживая ее выпирающие позвонки кончиками пальцев.

Модестас первым попытался снять это оцепенение. Достав откуда-то из-под кровати непонятно как там оказавшийся баскетбольный мяч, он несколько раз подкинул его в воздух над собой и заговорил быстро, с нарочитым энтузиазмом, разгоняя тоску в самом себе:

- Ну, ничего, вернемся в Москву, все как-нибудь устроится. Серый, может, у тебя пока поживем? Или может нам квартиры подарят! Мы олимпийские чемпионы или кто?! А через две недели, возможно, поедем на товарняки в Бразилию! Я сам слышал, как Гаранжин с Моисеевым это обсуждали. Денег заработаем! Аська, ты была в Бразилии?

Капитан замолчал и повернул голову к девушке. Она продолжала сидеть в той же позе, не шевелясь и не глядя на него.