- Ну что? Как? Какие вопросы задавали? А ты что?

Все это напоминало Асе экзамены в институте. Только сейчас от результата зависел успех сборной на Чемпионате Европы, ставки были намного выше. Такое осенью не пересдашь.

Белов с Паулаускасом как обычно стояли в стороне от основной группы спортсменов. Прислонившись к подоконнику, Белов задумчиво смотрел на улицу. А Модестас вертел в руках памятку:

- Как ты вообще все это написал! Бред какой-то! Это же вообще не правда все! – и он вопросительно посмотрел на товарища.

Сергей молчал, всматриваясь в серое прозрачное небо за окном.

- И вообще это какое-то издевательство! Что за страна такая, где чтобы поехать за золотыми медалями, нужно пороги оббивать, разрешение выпрашивать! – казалось капитану и не нужен ответ Белова. Он давно привык к замкнутому характеру друга и не испытывал дискомфорта от зачастую односторонних диалогов. Их общение было построено не столько на словах, сколько на крепкой внутренней близости, позволяющей им чувствовать друг друга не только на площадке, но и в жизни.

- Модестас, что ты разгочегарился! – Ася подошла к литовцу и мягким движением руки разгладила ему складку на лацкане пиджака, – Смотри у меня! Не вздумай там, – она сделала движение головой в сторону кабинета комиссии, – развивать свои теории. Они и так тебя под микроскопом будут разглядывать…

Капитан поймал ее руку и задержал на своей груди, лукаво улыбаясь одними глазами:

- У меня все под контролем, товарищ начальник! Чувствуешь, какой сердечный ритм? Идеально ровный. Я спокоен, я удивительно спокоен…

Ася выдернула свою руку из-под его руки:

- Не паясничай. Это и правда очень важно, – скрывая улыбку, максимально серьезно сказала она, и отошла к другой группе спортсменов, посмотреть как у них с психологической обстановкой.

- Что тебе от нее надо? – вдруг заговорил Сергей, не отрывая взгляд от окна.

- С чего ты взял, что мне от нее что-то надо… Может это ей надо! – усмехнулся Модестас.

Сергей повернулся к другу и молча посмотрел ему в глаза.

- Да что? Просто вежливо общаюсь с девушкой, а уже целую историю вокруг этого раздули, – ответил он на молчаливый вопрос друга.

- Модя, я тебя знаю. У тебя «просто» не бывает.

- А на этот раз просто! – настаивал капитан.

- Оставь ее в покое. Это не правильно, – Сергей снова перевел взгляд на осеннее небо за окном.

- Серый, ну не зуди, пожалуйста! Ничего с твоей переводчицей не сделается.

Сергей не успел ответить – внимание парней привлек шум возле кабинета комиссии. Все устремились туда. У двери переминался с ноги на ногу весь красный и мокрый Гаранжин, то и дело, вставая на цыпочки и пытаясь через окруживших его двухметровых подопечных что-то разглядеть вокруг.

- Ася! Аська! Где ты ходишь? Мухой сюда!

- Что случилось, Владимир Петрович? – Ася подскочила к тренеру, выныривая буквально из-под ног окруживших его баскетболистов.

- Беда, девочка. Алжан забыл в общаге свою характеристику. Идиот! Они сказали, что если прямо сейчас не предоставим, пока он там, будут по новой запрашивать. А это неделя, а то и больше. Не успеют до отъезда.

- Я поняла, Владимир Петрович. Где лежит характеристика? – спокойно ответила Ася.

- В его комнате на тумбочке. У тебя двадцать минут, – давал девушке инструкции Гаранжин, попутно удивляясь ее невероятной для восемнадцатилетней девчонки выдержке. Мало того, что всех этих мужиков заставила выучить кучу политинформации, все здесь организовала, сама все документы подготовила, так еще и при форс-мажоре не паникует. Может и правда не ошиблась в ней КатьФедорна…

- Так до общаги минут пятнадцать! Я не успею туда обратно! – засомневалась в успехе этой затеи Ася.

Гаранжин пожал плечами – «Есть другие предложения?»

Других предложений у нее не было. Не предоставить сейчас характеристику означало почти стопроцентный отказ в выезде для Алжана и разрушение всей тонкой стратегии игры Гаранжина. Этого никак нельзя было допустить.

Девушка бросилась к выходу, проталкиваясь через толпу парней и лихорадочно соображая, какое чудо поможет ей обернуться до общаги и обратно за 20 минут. Ловить такси в такое время бесполезно, машин почти нет, ждать автобуса – рискованно, можно потерять много времени на остановке. Оставалось только бежать бегом. Ася посмотрела на свои туфли. Отлично! Один из ключевых игроков сборной не поедет на чемпионат, потому что их переводчица решила надеть туфли на каблуках! Эта история будет достойна публикации в «Крокодиле».

- Я сбегаю, – услышала она где-то с краю от толпы и обернулась на мягкий, но уверенный голос с акцентом. И прежде чем она успела что-то ответить, за литовцем уже захлопнулась дверь на лестницу, ведущую на улицу.

Эти двадцать минут растянулись для нее в бесконечность. Ася стояла у окна, вглядываясь в дорожку, ведущую из-за угла к входу в Райком. Вот сейчас он появится, вот сейчас… Ежеминутно она проверяла время на своих часах, сверяла их с часами на стене над дверью комиссии, будто боялась пропустить каждое движение минутной стрелки. А потом снова оборачивалась на дорогу.

Белов стоял рядом. Он развернулся к окну спиной и облокотился на подоконник. Ася не понимала, как можно оставаться спокойным и равнодушным в этой ситуации, когда твой товарищ рискует лишиться всего из-за собственной глупой ошибки. «Хотя какие они ему товарищи…» – подумала Ася, с презрением скосив взгляд на Комсорга.

Тот, будто уловив движение ее глаз, вдруг произнес:

- Все будет хорошо, он успеет.

- Осталось четыре минуты… – заламывая пальцы на руках, сказала Ася.

- Он появится через две, – с усталым равнодушным вздохом произнес Белов.

- Почему ты так уверен? – девушка обернулась на Комсорга и с интересом посмотрела на него.

- Я знаю показатели Модестаса по нормативам, примерно знаю расстояние отсюда до мужского общежития. Вводим коэффициент единицу к скорости на дорогу туда, допуская, что он будет бежать в полную силу, и коэффициент 0,8 на дорогу обратно. Плюс время, потраченное в самом общежитии. Получается 18 минут. Он будет здесь через две… – Сергей еще раз взглянул на часы, – Уже одну минуту.

Ася закатила глаза:

- Ты точно не человек…

- И кто же я, по-твоему?

Девушка не ответила, потому что из-за поворота уже показалась рыжая голова. Литовец стремглав пронесся по дорожке ведущей к входу в здание и пропал из вида. Через несколько секунд двери в коридор, где они стояли, с грохотом распахнулась, и он влетел в помещение с потрепанным листком бумаги в руках.

- Вот, держи! – Модестас протянул характеристику Асе. Он стоял перед ней, тяжело дыша и вытирая пот со лба. От пробежки на его щеках разгорелся румянец, волосы растрепались на ветру и стали влажными. Верхние пуговицы его голубой рубашки были расстегнуты, при каждом глубоком вздохе открывая рельефную ложбинку между крупными грудными мышцами. В кармане пиджака виднелся сорванный на ходу галстук.

Девушка дрожащими руками взяла листок и посмотрела на него широко раскрытыми глазами:

- Боже, спасибо, это чудо какое-то…

- Вообще меня зовут Модестас, но можешь называть меня, как тебе нравится… – промурлыкал капитан, но Ася уже неслась к двери в комиссию, высоко поднимая листок над головой, как победный стяг:

- Владимир Петрович! Владимир Петрович! Она здесь, она у меня!!!

Модестас устало облокотился руками о подоконник, и глубоко вздохнул, восстанавливая дыхание.

- Готова.

- Что готово? – отозвался стоящий рядом Сергей, и капитан понял, что произнес мысль вслух.

- Характеристика готова, – улыбнулся он другу через плечо.

До чемпионата оставалась меньше недели и команды тренировались в каком-то безумном режиме. Игроки буквально выползали из зала после тренировок, а Гаранжин с каждым днем становился все более и более мрачным. Он был недоволен командой, и недоволен собой.

- Ребята не сыграны, каждый пытается захватить инициативу, в пас никто не играет! Паулаускас бесконечно цапается с Сашкой, Коркия ленится, Белов вообще предпочел бы остаться на площадке один… – жаловался он своему другу Григорию Моисееву.