Всю дорогу Сергей молчал, отвернувшись к окну. Девушка уже давно привыкла к его замкнутому характеру, но в этот раз его молчание было каким-то давящим, тревожным. Тихое недовольство капитана, вместо обычных бурно выражаемых эмоций, тоже не добавляло спокойствия. Ася не знала, как исправить сказанное, как вернуть свои слова обратно, поэтому она просто взяла Сергея за руку и положила голову ему на плечо.

- Из-за чего вы поругались? – вдруг спросил комсорг, возвращая ее к другой, не менее скользкой теме.

Девушка закусила губу и уткнулась лицом ему в плечо. Лучше бы он про свадьбу спросил… Говорить с Сергеем о капитане казалось странным и противоестественным, почти абсурдным. Что она могла ему сказать? Что запуталась и сама уже не понимает, на каком она свете? Что, дав волю чувствам перед лицом разлуки, она теперь снова оказалась перед невозможным выбором, который никого не сделает счастливым. И никого в итоге не спасет.

Сергей повернулся к ней и, приподнимая ее лицо за подбородок, собирался то ли поцеловать, то ли что-то сказать, но в этот момент на середину автобуса выскочил Терещенко и возбужденно заговорил о важности сегодняшней игры для родины. Никогда еще Ася не была так рада мотивационным речам партийных работников, как сейчас. Сжав руку комсорга, она улыбалась функционеру, с видом знатока, рассказывающему игрокам о дружбе народов СССР и Кубы.

Приехав на место, игроки сборной имели возможность воочию убедиться, что немцы умеют учиться на своих ошибках, а их рвение и усердие не знают границ, периодически выходя за рамки разумного. Организаторов игр бросало из крайности в крайность – сначала они устроили из Олимпийской деревни обитель всеобщей любви и доверия, за что жестоко поплатились, зато теперь на мероприятии не осталось и налета былой праздничности и легкости, а происходящее больше напоминало прибытие новобранцев на секретную военную базу.

Дворец спорта «Баскетболхалле» со всех сторон был окружен переносными заграждениями, имеющими лишь несколько узких проходов по периметру, возле каждого из которых дежурила группа вооруженных охранников. Внутрь пропускали по предъявлению целого комплекта документов, предварительно тщательно обыскав и проверив сумки. Вокруг здания уже собралась приличная толпа желающих пройти внутрь, но процедура проверки шла медленно, что приводило не только к еще большему скоплению людей, но и к росту их недовольства.

Для зрителей, спортсменов, администрации и журналистов были организованы отдельные входы, поэтому игрокам не пришлось толкаться в общей очереди. Однако сборная Кубы прибыла раньше, поэтому ребятам все-таки пришлось некоторое время ожидать своей очереди на улице.

Товарищ Терещенко, который от своей собственной речи, казалось, воодушевился больше всех и к концу турнира чувствовал себя уже полноценной частью сборной, метался вокруг Гаранжина и искренне, но бесполезно, возмущался.

- Они же воруют наше время! Мы могли бы уже разминаться! – негодовал функционер, активно жестикулируя, – Это черт знает что! Я буду писать жалобу в Олимпийский комитет!

Тренер ничего не отвечал, лишь хмуро поглядывал то на медленно просачивающихся внутрь кубинских спортсменов, то на часы.

- Ася, пойди, узнай, что там у них происходит, – тихо сказал он, оборачиваясь к стоящей рядом переводчице.

Выпустив руку комсорга, которую она крепко сжимала своей маленькой ладошкой с самого автобуса, девушка проскользнула между баскетболистов и скрылась, теряясь за широкими спинами кубинских спортсменов. Белов всматривался в стоящую впереди группу, тщетно пытаясь не потерять из вида ее кудрявую макушку. Он уже начал сожалеть, что не пошел с ней, когда хрупкая фигурка в форменном синем пиджаке сборной, который был ей велик и смотрелся больше комично, чем строго, наконец, вынырнула на открытое пространство, но направилась не к своей команде, а к соседнему проходу, где за ограждением томились аккредитованные на игру журналисты. Мужчина невысокого роста с раскидистыми пшеничными усами отчаянно махал ей рукой и улыбался во весь рот. Ася тоже помахала ему и, подойдя ближе, сердечно пожала ему руку, а затем даже перегнулась через ограждение и обняла.

Белов не отрываясь, смотрел, как журналист показывает девушке какие-то фотокарточки, что-то увлеченно рассказывает, указывая рукой на Дворец Спорта, а затем на окружающих его коллег, как Ася заливисто смеется, хлопая мужчину по плечу и что-то задорно отвечая.

- Кто это, ты знаешь? – напряженно спросил Белов стоящего рядом капитана.

- Фашист этот, Фридрих, – зло процедил Модестас, тоже вглядываясь в смеющуюся пару.

Комсорг продолжал молча наблюдать за ними, по рычащему дыханию капитана рядом чувствуя его растущий гнев.

- Модь, не кипятись, – тихо сказал он, не оборачиваясь на друга, – Она сказала, что они просто друзья.

- Я сейчас этому другу все зубы пересчитаю! – рявкнул Модестас, сверля взглядом немца.

- Нам только драки перед игрой не хватало, – проговорил комсорг.

- Да какая драка? – проворчал литовец, – Ты его видел? С одного удара упадет.

– Может и правда друзья, – пожимая плечами и опуская глаза, сказал Белов, – Тоже знаешь, нельзя так наверное… Совсем ей воздуха не давать…

- Да какие друзья? Ты посмотри на него! – возмущенно воскликнул Модестас, указывая рукой на Фридриха, – Он готовый уже!

Сергей снова поднял глаза на группу журналистов, стоящих за ограждением и увидел, как Ася уронила на асфальт несколько фотокарточек, которые держала в руках, а услужливый немец, сияя глупой улыбкой, неловко согнулся и подсунул руку под разделяющее их ограждение, пытаясь поднять их для нее, продолжая что-то возбужденно тараторить. Девушка снисходительно улыбалась, наблюдая за его потугами, а получив обратно фотографии из его рук, благодарно дотронулась до его плеча, отчего Фридрих растекся в еще более глупой улыбке.

- Да, в этом ты прав, – безрадостно заключил комсорг, поджимая губу, – Парень спекся.

- Я сейчас его верну в сознание, – прорычал капитан, – Сразу забудет, как на чужое глаза пялить!

- Я сам разберусь, без мордобоя, – останавливая друга, который уже рванул к щебечущей паре, проговорил Сергей, – Нам международные скандалы сейчас ни к чему.

Спокойно и уверенной походкой, Белов не спеша преодолел расстояние до прохода журналистов, подошел к Асе и, не глядя на Фридриха и не говоря ни слова, аккуратно подхватил ее на руки. Бережно, стараясь не дотрагиваться до синяков, он положил девушку на плечо, будто непослушного ребенка, развернулся и, не меняя выражения лица, пошел обратно к своей сборной.

- Сережа, что ты делаешь? Поставь, немедленно! Ты меня позоришь! – сдавленно пропищала Ася, пытаясь одновременно выбраться из его крепких рук и придержать юбку, которая могла задраться в любую секунду.

- Это еще кто кого, – спокойным голосом ответил Белов, придерживая ее за бедра и не давая юбке уползти вверх, а потом с невеселой усмешкой добавил, – Ась, я еще одного уже не выдержу, правда.

Девушка замолчала, осмысливая его слова, но подвешенное положение было слишком унизительным для размышлений, поэтому через секунду она снова бросилась в атаку.

- Фридрих просто друг! А у тебя паранойя! – прошипела она.

- Это ты не мне будешь объяснять, – ответил Белов, ставя ее на землю на глазах у потешающейся сборной.

Получив свободу, Ася одернула пиджак, который за время транспортировки сполз ей почти на голову, и возмущенно оттолкнула от себя Белова, оглядываясь по сторонам. Было ужасно неловко перед посмеивающимися и шушукающимися между собой спортсменами, но гнев был сильнее.

- Это насилие! – тыча пальцем ему в грудь, продолжала негодовать девушка, – То, что ты физически сильнее меня, не дает тебе право так со мной обращаться!

- Иди вон этому Отелло объясни, что физическое насилие не метод, – поворачивая голову к гневно пыхтящему в стороне капитану, проговорил Белов, – Пока у того немца еще зубы на месте.

Ася посмотрела на капитана и как-то внезапно успокоившись, подошла к нему, по-детски заламывая пальцы и заглядывая в глаза.