Дзюба слышал, как она плачет по ночам, когда по дороге в детскую останавливался у двери в ее комнату и прислушивался к тихим всхлипам. Больше всего на свете в эти минуты ему хотелось прижать ее к себе, забрать хоть половину той боли, которая терзала ее и днем, и ночью, поцелуями и лаской залечить глубокие раны на сердце. Он знал, что дверь не заперта, но не мог позволить себе войти, потому что уйти уже не сможет. Артём делал все, что мог, чтобы помочь ей, но вырвать эту боль из ее сердца ему было не под силу.
Следующий сезон оказался самым трудным в карьере футболиста, самым тяжелым в жизни его семьи и самым невыносимым для его сердца.
Громова пришла в себя, постепенно вернулась к привычному образу жизни и с виду стала такой же, как прежде. Но только близкие люди видели, что от нее осталась только половина. Артем старался не замечать эту зияющую пустоту в любимых глазах, настырно убеждая себя, что это пройдет. Но он не мог не обращать внимания на то, как она планомерно разрушает себя. Кира пережила пиковый момент, невероятным усилием воли выбрала жизнь, но лишь для того, чтобы теперь разбить ее на мелкие осколки. Казалось, что будущее перестало для нее существовать, что единственный смысл жизни для нее заключается в том, чтобы выжить сегодня и сейчас, пережить еще один день, дотянуть до утра, чтобы начать все заново. Ее лучшим другом стал кокаин, благо достать его в тусовке было не трудно, будни завертелись по накатанному кругу от вечеринки до вечеринки, от благостной эйфории до тяжелого отходняка и следующей за ним новой дозы.
И именно в этот момент, когда она нуждалась в нем сильнее всего, Артёму пришлось уехать в Тулу. Дзюба тяжело переживал свою аренду, понимая, что сам во всем виноват, что своим погружением в собственные переживания и халатным отношением к игре вынудил руководство клуба принять такое решение. Но больше всего ему мучило то, в каком состоянии он оставляет Киру.
Весь год мужчина мотался в Питер чаще, чем другие ездят на дачу. Он приезжал по поводу и без, придумывая разные предлоги, один нелепее другого, летел к ней без оглядки, даже не зная, что будет говорить и делать. Он врывался в ее жизнь без спроса, бесцеремонно спроваживал кавалеров, проводил в квартире обыск и спускал в унитаз все наркотики, которые удавалось найти, вытягивал из нее обещание больше не употреблять, и делал вид, что верит в ее вранье. Он вытаскивал ее из клубов, трясущуюся и бледную, возил на капельницы и откачивал после недельных марафонов, уговаривал и орал, вглядываясь в пустые, смотрящие мимо него глаза.
Громова более-менее очнулась только после публичного скандала, в эпицентре которого оказался Артём. Он сам себе не мог толком объяснить, ввязался ли он в этот неуместный роман, чтобы привлечь ее внимание, или просто от тоски и безысходности. Но карта сыграла.
Кира примчалась в Тулу словно фурия, кричала и била его первым, что попадалось под руку, осыпала его проклятьями и сулила адские муки, но все-таки помогла. Она мягко замяла историю в СМИ, четко проинструктировала его, как себя вести и что говорить в интервью, заказала неимоверное количество публикаций, постепенно вытеснивших с передовиц постыдную историю, и главное – вернула ему жену. Дзюба до сих пор не знал, что такого она сказала Кристине, что та смогла простить его. Это была не первая измена, о которой она узнала, но информация впервые стала достоянием общественности, а пережить такое для женского самолюбия было намного сложнее, чем проглотить то, что происходит за закрытыми дверьми. Потерять Крис и детей было для него все равно, что лишиться ноги или руки – он бы выжил, но уже никогда не был бы прежним.
Артём схватил Киру за руку, когда та стояла на краю пропасти, и не дал упасть, а теперь она отдавала ему долг, спасая и его жизнь. Эта история еще больше сблизила их, утверждая его в мысли, что эта женщина создана для него.
Дзюба понимал, что не сможет удерживать ее рядом с собой вечно, что рано или поздно она оправится от своей любви, захочет иметь собственную семью, которую он никогда не сможет ей дать. Он морально готовился к этому и даже почти убедил себя, что отпустит ее, как только появится достойный мужчина, которому он сможет доверить свое сокровище. Однако Громова, по его мнению, совершенно не умела выбирать мужчин, и каждый следующий претендент на ее сердце был хуже предыдущего. Кроме приступов ревности и вороха критики, ее ухажеры не вызывали в нем ничего конструктивного, естественным образом провоцируя ссоры с Кирой, обиды и бесконечные споры. Артём наловчился отваживать незадачливых женихов, словно истинный лев бдительно охраняя свой прайд от чужаков и продолжая тешить себя иллюзией, что проблема не в нем, а в них.
Интерес в глазах Черышева, который он безошибочно распознал еще до старта чемпионата, поставил все на свои места. Артём ничего не имел против Дениса. Наоборот, он отдавал ему должное, считал добрым человеком, талантливым футболистом, и, возможно, одним из немногих, с кем Кира могла бы быть счастлива. Но у Черышева был один недостаток, который с лихвой перекрывал все достоинства. Он мог увезти ее в Испанию, а этого Дзюба никак не мог допустить. Он с трудом пережил год в Туле без нее, и мысль о том, что она будет за несколько тысяч километров от него, в другой стране, сводила его с ума.
Он знал, что поступил с Денисом некрасиво, и ему было по-человечески жаль парня, так неосторожно влезшего в их сложную и запутанную историю. Но тот просто не оставил ему выбора – им двоим не было места в жизни Киры Громовой.
Артём вздрогнул, очнувшись от своих мыслей, погрузивших его в полудрему, когда шасси самолета ударились об асфальт взлетно-посадочной полосы в Москве. Он потер глаза и огляделся по сторонам, всматриваясь в лица своих товарищей по команде.
В столице их ожидал жестокий бой, сражение не на жизнь, а на смерть. Это был первый в истории сборной выход в плей-офф на чемпионате мира, шанс, который выпадает один раз в жизни. Сейчас было не время для личных обид, ссор и семейных драм, сейчас было время для подвига ради своей страны, и Дзюба был к нему готов, как никогда.
====== Глава 20 ======
Макая фильтр в чернильницу рта,
Рисуя кровью по краю бокала,
Рвется на волю хмельная душа,
Но для любви этого мало.
По вечерам гасится свет,
Ты запираешься в крохотной ванной,
Запах вина, дым сигарет...
Очередная семейная драма.
Взрослые игры, детские сны,
Поиск себя затянулся на годы,
Призрачен кайф вечной весны,
Раннее семя, но поздние всходы.
За пеленой будничных дней
Ты забываешь о гранях пространства,
И в рукавах море идей,
Но как предел – эти пьяные танцы.
Мы продуваем балласт, мы скоро выйдем в эфир...
Если есть в этом смысл... Если есть в этом смысл...
СегодняНочью «Эфир»
Совместный с семьей Дзюбы перелет из Самары в Санкт-Петербург стал для Громовой настоящим испытанием. Почти вся ее команда, за исключением Олечки, которую она редко отпускала от себя без веских причин, отправилась в Москву вместе со сборной, и Кира собиралась воспользоваться этим временным уединением, чтобы спокойно поговорить с женой Артёма, прощупать почву и, возможно, скорректировать уже созревший у нее план по восстановлению мира в семье друзей.
Как и в любом деле, за которое она бралась, Громова не сомневалась в успехе. Девушка понимала, что задача перед ней стоит непростая, что для достижения результата потребуется много времени и терпения, но оказалась совсем не готова к тому, в каком плачевном состоянии найдет подругу после вчерашней драмы. Кристина будто постарела на десять лет – от проведенной в слезах бессонной ночи под глазами залегли глубокие тени, всегда живой и горящий ласковыми огоньками взгляд стал каким-то пустым и стеклянным, губы сжались в тонкую напряженную линию.
Весь полет она молчала, отвернувшись к иллюминатору, отвечая только «да» и «нет» на простые вопросы и лишь прерывисто вздыхая на более сложные. Казалось, она не замечает никого вокруг, включая собственных детей, полностью погружаясь в свою боль и разочарование и направляя все силы на то, чтобы просто продолжать дышать в этом новом для нее безвоздушном пространстве. Она могла двигаться, говорить, слышать и видеть, но делала все это словно через силу, оставаясь живой лишь наполовину.
