- Главное, что с тобой все в порядке. И теперь ты в безопасности, – совладав с собой, тихо сказал Денис и, взяв у нее из рук зажигалку, подошел к раковине и поджег документы, отрешенно наблюдая за тем, как исчезают в языках пламени компрометирующие ее цифры.

- Черри, я тебя вообще не понимаю. Ты либо сумасшедший, либо идиот! – обескуражено наблюдая за его действиями, воскликнула девушка, постепенно переходя на крик. – Может, пора прозреть? Это я, Кира Громова, украла государственные деньги, нанюхалась кокса и всю ночь трахалась с мужиком, которого терпеть не могу. И ты знаешь, это было совсем не плохо! Оказалось, что секс и ненависть – это отличное сочетание! Особенно, если добавить в этот коктейль немного волшебства! Очнись, неужели ты не видишь, кто я на самом деле?

Кира не понимала его, и от этого ей становилось страшно. Она прекрасно осознавала, насколько ужасны ее поступки, специально вываливая на него факты, за которые ее осудил бы любой здравомыслящий человек. Тем более Денис, с его четкими представлениями о добре и зле, который воспринял как смертный грех даже ее невинное московское приключение с Игорем. После сегодняшнего он вообще должен был бежать от нее на край света, проклиная день, когда они встретились, но вместо этого он собственными руками уничтожил улики, доказывающие ее вину, оставался спокоен вопреки любой логике.

- Неужели ты не видишь? – тихо повторила она, наблюдая, как улыбка подернула уголки его губ при этих словах.

Денис смыл в раковину оставшийся от документов пепел и, присев перед ней на корточки, взял за руку и тихо заговорил:

- Мои глаза в тебя не влюблены,

Они твои пороки видят ясно.

Он аккуратно провел тыльной стороной ладони по ее щеке и с едва заметной улыбкой произнес:

- А сердце ни одной твоей вины

Не видит, и с глазами не согласно.

Кира опустила голову и, пряча улыбку, продолжила за него знакомое стихотворение:

- И все же внешним чувствам не дано,

Ни всем пяти, ни каждому отдельно,

Уверить сердце бедное одно,

Что это рабство для него смертельно.

Денис грустно улыбнулся, вздохнул и, подняв ее лицо к себе за подбородок, тихо проговорил:

- В своем несчастье одному я рад,

Что ты – мой грех, и ты – мой вечный ад.

- Это признание? – улыбнулась девушка, глядя в голубые глаза, которые сейчас были так близко.

- Понимай, как хочешь, – пожал плечами Черышев. – Не ожидал, что ты так хорошо знаешь Шекспира.

- Это один из моих любимых сонетов! – воодушевленно отозвалась девушка. – А вот откуда ты его знаешь, вот что удивительно! Ты же спортсмен!

- Одно другого не исключает, вопреки стереотипам, – ответил он и поднялся на ноги, подавая ей руку. – Пойдем спать, тебе нужно отдохнуть хотя бы пару часов.

- Тебе тоже, – ответила Кира, вкладывая руку в его ладонь.

Они не обсуждали это, но то, что он будет спать здесь, в ее квартире, в ее постели, показалось сейчас каким-то очевидным и само собой разумеющимся. Кира прошла в спальню и, обойдя кровать, юркнула под одеяло с той стороны, где привыкла спать.

- Ты не против, если я разденусь? – спросил Денис, в нерешительности останавливаясь у свободной половины двуспальной кровати.

- Мне закрыть глаза? – хихикнула девушка, картинно прикрывая веки ладошкой.

- Не обязательно, – улыбнулся мужчина, сняв джинсы и футболку, кинул их на стоявший в углу стул и забрался под одеяло.

Он притянул ее к себе, скользя ладонями по атласной ткани пижамы и зарываясь лицом в ее длинные волосы. Кира с готовностью обхватила его руками, утыкаясь носом ему в грудь и вдыхая умиротворяющий и бесконечно надежный запах его кожи.

- Прости меня, – тихо сказала она, целуя его в ключицу и проводя носом по оставленному влажному следу.

Черышев прижал ее к себе еще плотнее, прерывисто вздохнув и обхватив ее голову рукой. Громова не видела его лица, но каким-то шестым чувством ощутила, сколько боли сегодня ему причинила. Кира почти физически чувствовала, как эта боль вырывается наружу именно сейчас, когда она сдалась и оставила за ним этот раунд. Даже с закрытыми веками она видела слезы, наполнившие его глаза.

- Не плачь, пожалуйста, – со всей силы вжимаясь в него, прошептала девушка. – Все будет хорошо. Только не плачь.

Кира проснулась в начале двенадцатого от жуткой головной боли, разрывающей мозг на части, невыносимой сухости во рту и свалившегося на плечи груза всей мировой скорби. Она обернулась и, задержав взгляд на мирно посапывающем рядом с ней мужчине, аккуратно потрясла его за плечо.

- Черешня, вставай! Мы чемпионат мира проспали! – просипела она не своим голосом, стараясь не делать резких движений головой.

Денис приоткрыл один глаз и, скользнув взглядом по часам на руке, добродушно пробурчал:

- Еще только одиннадцать. До самолета еще несколько часов, а тренировки сегодня нет.

- Вот, ты только о себе думаешь! Кроме тренировок других дел у людей быть не может? – выбираясь из кровати, ворчала девушка, привычно проклиная себя за вчерашнюю несдержанность. – Мне в офис надо, у нас совещание перед поездкой. И чемодан еще собрать. Давай-давай, собирайся!

Аккуратно переместив свое тело в ванную, оставив дверь открытой, Громова посмотрела на себя в зеркало и скривилась.

- Все люди, как люди, а я – королева, – хрипло проговорила она, оглядывая красные, как у вампира, глаза и бледное осунувшееся лицо и обернувшись в сторону спальни, спросила. – Кошмар, да?

- Нет, все не так плохо, – улыбнулся Денис, натягивая джинсы и подходя к входу в ванную.

- Ты подхалим, Черышев, – вздохнула Громова. – Ну, ничего, специально для таких случаев, Бог создал капли «Визин» и румяна «Нарс».

- Кир, можно я кое-что сделаю? – загадочно спросил Денис, наблюдая за тем, как она приводит себя в порядок, используя весь имеющийся у женщин арсенал камуфляжных средств.

- Я, мягко говоря, немного не в форме сейчас для этого, – исподлобья глядя на него, проговорила девушка.

- Я просто хотел заглянуть в твой шкаф, – улыбнулся Черышев.

- Денис, ты извращенец? – хмыкнула Кира, продолжая смотреть на него из-под сдвинутых бровей. – Или, как это называется… фетишист?

- Просто хочу посмотреть, как все это выглядит вместе, – ничуть не смутившись, ответил он.

Громова пожала плечами и равнодушно махнула рукой в сторону шкафа, давая ему свободу действий. Пройдя на кухню, она заварила себе кофе и, вернувшись в спальню с чашкой ароматного напитка в руке, застала Черышева перед раскрытым шкафом. Он с интересом разглядывал его содержимое, состоящего из аккуратно, но без всякой логики или системы, развешанных на вешалках черных и белых вещей, создавая строгий, но вместе с тем хаотичный графический узор. Единственным цветным пятном в этой монохромной палитре были две пары сложенных на полке синих джинсов, которые в гардеробе большинства людей были самой простой и обыденной одеждой, а здесь выглядели как нечто нестандартное и экстраординарное.

Денис наклонился и бесцеремонно потянул за ручку выдвижного ящика, открывая такое же единообразие черных и белых кружев нижнего белья, и замер, затаив дыхание. Кире даже показалось, что он оперся о дверцу шкафа, чтобы не потерять равновесие. Она знала, что так впечатлило парня в этом ящике, и улыбнулась, когда он перевел на нее сияющий игривыми искрами взгляд.

- Что? Это праздничное, для особых случаев, – проговорила Громова, пряча улыбку в чашке с кофе.

- Надень их сегодня, пожалуйста, – снова опуская взгляд на будто светящиеся на фоне своих черно-белых соседей красные трусики, тихо сказал Денис.

- Ты все равно не увидишь, можешь не рассчитывать даже, – хмыкнула Кира, собираясь снова вернуться на кухню за сигаретами.

- Зато я буду знать, что они на тебе, – улыбнулся парень.

- Ты ведь не отвалишься, да? – вздохнула она, остановившись на пороге и глядя прямо ему в глаза.

- Как ты догадалась, – закрывая дверцы шкафа и подходя ближе, проговорил он.