- Ты весь вытянутый, ничего удивительного, – подал голос из-за ширмы врач, – Посмотрю позже. Сейчас не могу.

Кира изо всех сил старалась держать рот на замке, пока форвард не покинет этот внезапно ставший таким популярным кабинет, но Паша как раз в этот момент надавил на особую болевую точку, и девушка невольно вскрикнула.

- Ты там жаришь кого-то что ли? – усмехнулся Артем, без спроса заглядывая за ширму, – Чего звуки такие?

- Это ты жаришь, а я врачую, – с невероятным усердием вминая Киру в кушетку, отшутился Павел.

- Какие люди и голышом! – воскликнул Артём, уже полностью перемещая свое внушительное тело, вместе с объемной спортивной сумкой, в тесное пространство за ширмой и узнавая в сжавшемся под сильными руками доктора теле свою подругу, – Кирюша, как дела?

- Твоими молитвами, – процедила она сквозь зубы, пока футболист здоровался с порядком раскрасневшимся Вадиком.

- О, бешеный попугай-якудза! – радостно улыбнулся Дзюба, ковыряя пальцем клюв птицы на ее спине, – Этот инквизитор еще не повыдергал тебе все перышки?

- Мои нежные трепетные пальцы на такое не способны, – убедительно запротестовал Паша, продолжая свое дело.

- Дзю, что тебе тут надо? – без всякой надежды избавиться от второго посетителя, исключительно для проформы, проговорила Громова.

- Кирюшка, – протискиваясь мимо Климова и практически вжимая его в пошатнувшуюся ширму, Артём подошел к изголовью кушетки и присел на корточки напротив Киры так, что их лица оказались на одном уровне, и смущенно спросил, – Ты на меня все еще сердишься за вчерашнее?

- Нет, расслабься, – нехотя кинула девушка, с трудом поднимая к нему голову.

- А мне кажется, сердишься, – капризно протянул он, касаясь ее лба головой.

- Тёма, отвали, – недовольно буркнула Кира, дернувшись в сторону, – Правда, не сержусь. Проехали! Не хочу об этом говорить.

- А что случилось? – встрепенулся вездесущий Вадим, – Вы поругались опять? Из-за чего?

- Мы не поругались, все в порядке, – терпеливо ответила Громова, планировавшая обсудить с другом детали происшествия наедине, за ужином и бокалом вина, а никак не в присутствии Паши.

- У меня для тебя подарочек, – сияя ярче прожекторов на футбольном стадионе, проворковал Дзюба, доставая из сумки запакованную в цветную бумагу плоскую коробочку.

- С чего вдруг? – недоверчиво глядя на коробку, размером с ежедневник, проговорила Кира, – Купить меня хочешь?

- Ну, Кир, зачем ты так? – немного насупился Артём, аккуратно кладя подарок на край кушетки рядом с ней, – Я от чистого сердца. Ну и Крис сказала, что я перегнул и надо правильно извиниться.

- Ты что, Кристине рассказал? – вспыхнула девушка.

- А что такого? Я поделиться уже не могу? – беззлобно возмутился футболист, пододвигая ей коробку, – Она сказала, что тебе понравится.

Все еще глядя на него исподлобья, Кира вытянула руки перед собой и, не отрывая подбородка от кушетки, неловко вскрыла упаковку. Массаж снова был приостановлен, все внимание присутствующих теперь было сосредоточено на содержимом свертка. Девушка не смогла сдержать улыбки, а Вадик восторженного выдоха, когда под лаконичной картонной крышкой коробочки на них заблестел металлическим логотипом из двух перекрещенных букв «С» идеальный в своей простоте и элегантности черный кошелек.

- Так не честно, Тёма, – покрываясь румянцем, хрипло проговорила Кира, – И это слишком дорого.

- Это не просто дорого, это роскошно! – воскликнул Климов, уже забравший произведение кожгалантерейного искусства в свои цепкие лапки.

- Не дороже денег, – с улыбкой наблюдая за ее реакцией, ответил Дзюба и подставил ей щеку, требовательно тыча в нее пальцем, – Я заслужил поцелуй?

- Спасибо, милый. И Кристинке передай. Хотя нет, я сама ей позвоню, – приподнимаясь на локтях и целуя его в щеку, смущенно проговорила девушка, – Я вас не заслуживаю обоих.

Поддаваясь охватившему ее чувству умиления и благодарности, Громова немного забылась и не заметила, как приподнимаясь от кушетки, невзначай выставила на обозрение щедрому форварду свою обнаженную грудь.

- Ой, – вскрикнула она, замечая, как его взгляд с молниеносной скоростью скатился с ее лица на декольте, и резко укладываясь обратно.

- Я не смотрел, не смотрел! – воскликнул Дзюба, розовея и улыбаясь до ушей.

- Да ты даже сквозь веки увидишь! – рассмеялась девушка, рукой закрывая ему глаза и шутливо отталкивая в сторону, – Считай, расплатилась.

- Так, ну если больше никто ни на кого не сердится, я бы хотел закончить свою работу, – подал голос все это время простоявший в ожидании врач, – Парни, прошу на выход.

Не успела Кира воздать хвалу небесам за то, что Паша, наконец, воссоединился с разумом и соизволил прогнать непрошеных гостей, как дверь кабинета снова отворилась. Она даже не была удивлена, когда очередной бесцеремонный посетитель без приглашения вторгся в их тесный уголок.

- А чего это вы все тут делаете? – с задорным любопытством в голосе, спросил посетитель, которого девушка не смогла распознать на слух.

- Смол, стучаться надо! – моментально вспыхнул Дзюба, поднимаясь на ноги, – Не видишь, у нас процедура!

- На четверых что ли? – захихикал Смолов, – Я участвую.

«Какой-то сюрреализм», – вздохнула Кира, накрывая голову руками.

- О, прикольная татушка, – заинтересованно проговорил Федя, подходя ближе, – Не люблю цветные, но для девчонки подходит.

- Это Гоша, – на правах особо приближенного друга торжественно представил феникса Вадим.

- Не, это попугай-якудза! – категорично запротестовал Артём.

- А мне кажется, ему подойдет имя Аркадий, – вдруг высказал свою версию Паша, не останавливая свои жестокие манипуляции руками, – Хорошее такое, звучное имя.

- Слушайте, а я вам не мешаю? – взорвалась Громова, пытаясь обернуться на парней и не опростоволоситься с бюстом повторно, – Паш, у тебя дверь тут вообще закрывается?

- Кир, прости. Я виноват, не удержался, – рассмеялся Свиридов, – Все, мужики, давайте на выход. Уже не шучу, я ее сейчас на спину переворачивать буду.

- И ты хочешь, чтобы мы в этот момент ушли? – с картинным разочарованием воскликнул Федор, которого Дзюба уже подталкивал к выходу, попутно цепляя и вовсе не сопротивляющегося Климова.

- Дурдом, – сквозь зубы процедила Кира, когда за ними захлопнулась дверь.

***

Девушка вышла из главного корпуса базы и направилась к парковке. В теле после массажа была такая воздушная легкость, будто и не было всей этой боли, что мучила ее день за днем, будто весь ее позвоночник состоял из свежих, младенчески гладких, гибких косточек.

Телефон в сумочке трепетно вздрогнул, и ее сердце вздрогнуло вместе с ним.

«Пожалуйста, пожалуйста…», – внутренне молилась она, доставая смартфон и бросая нетерпеливый взгляд на уведомление о новом сообщении на темном экране.

Послание было от Вадима. Он сообщал, что ему пришлось уехать на срочную встречу, и чтобы она ждала его в ресторане. Выбрал один из ее любимых, сам заказал столик. Просил не выпивать больше одной бутылки новозеландского в одно лицо в ожидании его приезда.

Кира невольно улыбнулась его предусмотрительности и прозорливости, и в который раз скользнула взглядом на свое висящее в воздухе сообщение Максу.

Доставлено. Не прочитано.

Девушка глубоко вздохнула и сошла с асфальтовой дорожки, подходя к опустевшему футбольному полю. Сейчас здесь было непривычно тихо и пусто. Даже работников базы, обычно в это время приводящим покрытие в порядок после тренировки не было нигде видно.

Громова подошла вплотную к заградительной сетке и провела пальцами по мелкому сплетению нитей.

«Ты можешь делать все, что захочешь. Это все равно ничего не изменит», – сказал он ей однажды и оказался прав. Она могла писать ему сообщения или молчать, могла звонить сама или бесконечно ждать его звонка, могла стоять перед ним на коленях или проклинать и желать смерти… Все это было не важно. Любые ее действия всегда разбивались о железный гранит его воли. Поэтому она предпочитала бездействие. Это, по крайней мере, было не так унизительно, не так жалко, чем раз за разом с робкой надеждой стучаться в закрытую дверь.