— Очень красивый, — промямлила девушка, когда Артём передал ей в руки включенный гаджет с просьбой ввести пароль для синхронизации информации.
Кира ввела все предложенные системой данные, выполнила все рекомендованные действия и вздохнула, увидев знакомый рабочий стол, возвращающий ее к привычной жизни.
— Спасибо, — снова повторила она, блокируя смартфон и откладывая его на стол рядом с коробкой, и устало опустила глаза.
— Все норм, снимай переадресацию. Она на связи, — услышала она голос Вадима, который все это время сидел на соседнем диване с Макбуком в руках и вполголоса разговаривал с кем-то по телефону. — Только это… Пусть на меня копии падают ближайшие пару дней, на всякий случай.
— Я в порядке, не нужно, — твердо сказала девушка, поднимая взгляд на парня, присутствия которого она до того, как он заговорил, даже не заметила.
Громова была благодарна друзьям за заботу, но в их сочувствующих взглядах, в бескорыстном стремлении взять на себя решение бытовых и рабочих задач, на которые у нее не хватало сейчас сил, помочь, поддержать, облегчить ее состояние любым доступным способом сквозила какая-то удушливая тоска, от которой ей становилось еще хуже. Она чувствовала себя такой слабой и униженной, неспособной хоть сколько-нибудь противостоять испытаниям, которыми Вселенная проверяла ее на прочность, а от их внимания казалась себе и вовсе ничтожной.
— И перестаньте на меня так смотреть, — сурово добавила она, переводя взгляд на Дзюбу. — Никто не умер.
— Что за чушь, я всегда смотрю на тебя одинаково! — отмахнулся Артём, фальшиво разыгрывая недоумение, и нежно провел кончиком пальцев по ее опухшим нижним векам, которые некрасиво подпирали глаза и делали их совсем узкими. — Все будет хорошо, родная…
— Смотря, что называть «хорошо», Дзю, — еле слышно прошептала она, наклоняясь вперед и опираясь локтями о колени, и низко опустила голову. — Но это ничего не меняет. Я справлюсь, соберусь, нужно только. Не знаю… Нормально все со мной, короче.
— Конечно, справишься, — уверенно подтвердил мужчина, легко касаясь ее предплечья и осторожно сжимая его в руке. — Поспишь, отдохнешь хорошенько, завтра будет новый день, уже станет легче. Скоро Крис приедет, заберет тебя к себе.
— Зачем это? — насторожилась девушка, не меняя позы и поднимая на него взгляд исподлобья.
— Ну, зачем тебе одной ночевать, — улыбнулся Дзюба, касаясь ее второй рукой и слегка наклоняя голову, чтобы поймать ее взгляд. — Вместе вам лучше будет, а мне — спокойнее.
— Думаешь, я с собой что-нибудь сделаю? — хмыкнула Кира, кривя рот в жалком подобии усмешки.
— Думаю, что тебе не стоит оставаться одной сегодня, — неопределенно ответил Артём, наклоняясь ниже, забирая ее руки в свои и касаясь их губами.
— Я останусь здесь, — тихо, но твердо произнесла Громова, равнодушно наблюдая за ним сверху.
— Девочка моя, — прошептал футболист, целуя ее холодные пальцы, теряющиеся в его больших ладонях, и вдруг резко добавил. — К черту, блин! Я к себе тебя заберу, плевать, что будет… Ты не останешься одна, не сегодня.
— Тёмка, не надо, — вяло возразила Кира, глядя куда-то сквозь него, — правда…
Он только отрицательно покачал головой, твердо выражая намерение делать так, как считает нужным, а не слушать ее бессмысленный лепет, и еще глубже зарылся лицом в ее безжизненные ладони. Громова вздохнула и отвернулась в сторону. По сути, ей было все равно, где сегодня ночевать, — ехать в уютно обставленную московскую квартиру семейства Дзюбы вместе с Кристиной, уснуть на плече Артёма в его комнате на базе, съежиться под одеялом в своем пустом номере. Все это ничего не меняло, — он все равно будет внутри нее, немой ядовитой тенью отражаясь в каждом жесте и взгляде, и никто не справится с ним, какими бы искренними и самоотверженными ни были намерения ее друзей. Все, чего ей на самом деле хотелось, — это исчезнуть, раствориться в воздухе, чтобы через некоторое время — завтра, через год или спустя вечность – вновь собраться в очертания человека, только уже из абсолютно новых молекул, на которых не будет и следа ее прошлого, тяжелым клеймом сейчас отпечатывающимся в каждой клеточке тела. Стать фениксом, обрести волшебную способность сгорать и возрождаться из пепла, становясь от этого лишь прекраснее и ярче, — вот какое желание нужно было загадывать в новогоднюю ночь, а не талдычить надоевшую Вселенной просьбу о взаимной любви. Что ж, желание исполнено, а счет за услуги судьба, как обычно, выставляла с отсрочкой.
В конце коридора послышался легкий стук каблучков, и через несколько секунд в холле показалась миниатюрная фигурка Кристины Дзюба. Кира бросила взгляд на подругу и замерла, переводя взгляд на человека, который сопровождал ее, и о котором она абсолютно забыла.
Громовой показалось, что она не видела Дениса целую вечность. Он совершенно не изменился, но в то же время был каким-то другим — более сосредоточенным, более серьезным и каким-то вдруг повзрослевшим. Эта забавная детскость и непосредственность его улыбчивого лица, которая равнозначно и импонировала ей, и раздражала, куда-то испарилась, сменяясь глубоким и задумчивым выражением взгляда взрослого и мудрого человека.
Черышев остановился в нескольких шагах от нее, пристально всматриваясь в ее опухшие глаза. Ничего не говоря и даже не здороваясь, он просто смотрел, будто оценивая ситуацию и масштабы бедствия, хотя ему, скорее всего, уже все рассказали заботливые друзья. Кира тоже смотрела на него, не отрываясь, пытаясь разглядеть в голубых глазах закономерные осуждение, жалость или хотя бы сочувствие, но видела только мягкий свет, который исходил от него настолько явно, что казалось, другие тоже не могут не замечать его.
Громова оторвала от него взгляд, только когда Кристина подошла ближе и заговорила с ней, вынуждая переключить внимание на нее. По ее лицу, жестам и даже манере говорить Кира сразу поняла, что ее внезапный системный сбой окончательно вытеснил конфликт друзей на второй план, ускорив примирение и объединяя их общей миссией спасения нерадивой подруги. Мысль об этом промелькнула в голове и моментально растаяла в вязком тумане болезненного сознания, не оставляя ни радости, ни хотя бы чувства удовлетворения от результата реализации продуманного плана. Сейчас все это казалось уже не важным.
— Ну что, поехали, милая? — с улыбкой сказала Кристина, кладя руку на плечо Артёма. — Я там детей внизу с Миранчуками оставила, как бы они у них всю охоту к семейной жизни не отбили! Их подружки мне этого не простят! Пойдем скорей.
— Она не хочет, — понуро ответил за Киру Артём, вставая и оборачиваясь к жене.
— Почему? — искренне удивилась девушка, ласково глядя на подругу. — Поехали, Кирюш. Посидим, поболтаем, я «Мартини» купила. Как в старые добрые времена, помнишь?
— Я останусь здесь, — не глядя на друзей, снова пробубнила Громова себе под нос, сама не понимая, почему так настаивает на этом. Мозг не давал ни одного здравого аргумента даже для себя самой, кроме интуитивного стремления не совершать лишних движений и видеть как можно меньше людей.
— Все нормально, я с ней побуду, — подал голос Климов, не поднимая головы из-за ноутбука и продолжая ритмично стучать по клавиатуре.
— Ага, тебя только не хватало, мини-версия Эскобара! — огрызнулся Дзюба, оборачиваясь к парню. — Знаю я твои методы!
— Ой, только не надо тут из себя святую невинность строить! — моментально вспыхнул Климов. — Мои методы, по крайней мере, работают — быстро и эффективно!
— Эта эффективность на «два два восемь» тянет, ничего? — рявкнул в ответ Артём.
— Ребята, прекратите! Что вы устроили? — нахмурилась Кристина, переводя взгляд с одного на другого. — Сейчас не время все это выяснять!
Они еще что-то говорили, но Кира уже не слушала. Ей просто хотелось, чтобы ее оставили в покое, и сил на то, чтобы участвовать в этом ничего не значащем споре, принимать чью-либо сторону или как-то комментировать настойчивую заботливость своих друзей, она не находила.
