С трудом затолкав его в лифт, Громова хмуро смотрела на улыбающегося ей пьяного возлюбленного, недоумевая, как он может быть таким красивым даже в этом плачевном состоянии. Кое-как вывалившись из лифта и доковыляв до квартиры, Макс остановился у двери и уткнулся в прохладную железную поверхность лбом.
- Мы здесь ночевать будем? – нетерпеливо спросила стоящая рядом девушка.
- Достань ключи у меня из кармана, – с закрытыми глазами пробубнил мужчина.
Кира послушно залезла руками в карманы его джинсовки, но кроме мелочи и зажигалки ничего в них не обнаружила.
- Там нет ключей, – констатировала она.
- В джинсах, барсук, – улыбнулся Липатов, слегка поворачивая голову в ее сторону.
Кира вздохнула и, встав за его спиной, засунула обе руки в карманы его джинсов.
- Это очень эротично, ты не находишь? – хихикнул Макс, явно не собираясь помогать ей в поисках.
- Обалдеть просто, – хмыкнула девушка, вынимая из карманов только Айфон и пачку сигарет. – Тут тоже нет. Липатов, блин, где ключи?
- Вот! – показывая ей зажатую в руке связку, рассмеялся он, за что тут же получил пинок по мягкому месту.
- Открывай, давай, фокусник, – прошипела Громова, уже порядком уставшая от его энергичной игривости.
- Барсук, у нас есть что-нибудь поесть? – скидывая в прихожей кеды и проходя на кухню, спросил Макс.
- «У нас» – не знаю, а у тебя наверняка что-то должно быть, – пробубнила девушка, проходя вслед за ним и открывая холодильник. – Есть котлеты и макароны.
- Давай! – великодушно согласился Липатов, разваливаясь на диване и прикуривая сигарету.
- Что значит «давай»? – возмутилась Кира. – Я тебе не обслуживающий персонал! Я вообще тут не живу.
- Живешь! – категорично заявил Макс и кивнул сам себе.
- Ну, тебе видней, – пожала плечами Громова, понимая, что вести с ним беседы в таком состоянии – не самая удачная затея, хотя сама мысль, что они могли бы жить вместе, пусть и озвученная в пьяном бреду, моментально забралась под кожу и прогрела кровь до температуры кипения.
Понаблюдав несколько минут за тем, как девушка перекладывает еду в сковородку, ставит ее на огонь разогревать, как достает из шкафа тарелку, споласкивает ее и вытирает полотенцем, Липатов вдруг поднялся и нетвердой походкой вышел из кухни. Прислушиваясь к тихому шороху в спальне, Кира уже решила, что мужчина отправился спать, оставив ее наедине с подогретой котлетой. Неожиданно он снова показался на пороге кухне, загадочно и самодовольно улыбаясь на ее вопросительный взгляд. Заключив, что пытаться разобраться в зигзагах его пьяного разума – задача ей непосильная, Громова не стала задавать вопросов и сосредоточилась на начавших подгорать макаронах, в которые она забыла добавить масло. Она почти спасла их, частично отодрав от сковородки деревянной лопаткой, когда он молча обнял ее сзади и, зарывшись лицом ей в волосы, протянул вперед руку с зажатой в кулаке связкой ключей.
- Что? – устало спросила девушка, уставившись на его руку. – Это твои ключи, мы их нашли. Вернее и не теряли.
- Неправильный ответ, – заулыбался Липатов, выныривая из темного облака ее волос и утыкаясь ей в шею. – Это твои ключи.
Громова ошарашено смотрела на связку ключей в его руке и не знала, что ответить. Она представляла себе этот момент сотню раз, продумывала разные ситуации и обстоятельства, когда он предложит ей переехать к нему, впустит в свою холостяцкую обитель, сделает полноправной частью своей жизни, но никак не могла предположить, что он сделает это вот так запросто.
- И зачем они мне? – тихо спросила Кира, все еще не веря в то, что это происходит с ней в реальности, но все-таки забирая ключи и перебирая их в ладони.
- Чтобы ты больше не говорила, что ты тут не живешь, – хмыкнул Максим и отошел к столу. – Есть-то будем сегодня?
- Будем, – улыбнулась Кира, накрывая на стол и прилагая все усилия к тому, чтобы сердце не выпрыгнуло из груди прямо в его тарелку.
До первой игры российской сборной в плей-офф оставалась пара дней, и Кире пора было присоединиться к своей команде в Москве. Пиар-кампания уже шла полным ходом и под умелым руководством Климова давала отменные результаты, но накануне матча были запланированы слишком ответственные мероприятия, чтобы оставить их без присмотра.
Громова, как никогда, верила в успех своего дела, и с результатом футболистов это не имело особой связи. Она была уверена, что ее усилий хватит, чтобы сборную причислили к лику святых, несмотря на исход матча. В этом и заключалась волшебная сила пиара – не важно, кто ты и что делаешь, важно лишь, кто твой пиарщик и что делает он. Конечно, она хотела, чтобы ребята выиграли у испанцев, в первую очередь ради них самих, но по сути это уже было не столь важно.
Важно для нее сейчас было совсем другое – то, что в сумочке, среди дисконтных карточек разных магазинов, позабытых помад и ненужных чеков мирно лежит и приятно позвякивает при резких движениях ее главное сокровище – ключи от его квартиры.
Кира так и не решилась спросить его на утро, что это на самом деле значило. Она просто убрала их в сумку, надежно запечатывая в своем сердце тот момент, когда он открыл для нее двери, свято веря, что это был последний рубеж, который они преодолели вместе. Теперь ей ничего было не страшно, теперь они будут вместе до конца.
Громовой ужасно не хотелось уезжать в столицу, не закрепив этот момент каким-то особенным поступком, значимым для себя действием, которое бы окончательно поставило точку в извечной недосказанности между ними. Она физически чувствовала потребность в этом, будто если она ничего не сделает, а просто уедет сейчас, его шаг так и останется висеть в воздухе, превратиться в слова, никогда не обретет под собой реальную основу и со временем забудется.
Промаявшись полдня в раздумьях, девушка все же решилась и обменяла свой билет на вечерний самолет на утренний «Сапсан». Ей нужен был всего лишь еще один вечер с ним, одна ночь, которая поставит точку во всех сомнениях, навсегда превратит их в единое целое. Ее не беспокоило отсутствие секса в их отношениях, она знала, что рано или поздно он вернется, и все будет, как прежде. Ее не тревожило отсутствие разговоров о будущем и совместных планов, им не нужно было будущее, у них было их настоящее. Ей не мешала его грубоватая манера поведения и вечный стеб без тени любовной лирики, им не нужны были ласковые слова и признания, чтобы любить друг друга. Они были самыми родными людьми и оба это знали, так о чем еще можно просить?
В тот день она получила самое милое на свете сообщение, на которое другой человек, возможно, и внимания бы не обратил, но Киру заставило улыбаться добрых пять минут, подвигнув даже видавшую виды Олечку поинтересоваться, все ли с ней в порядке. Громова только кивнула в ответ, открывая чат и откровенно любуясь на буквы, которые складывались в такие простые, но бесконечно прекрасные слова.
Ты когда дома будешь?
Шмыгнув носом от подступивших от умиления слез, девушка быстро настрочила ответ:
После девяти, наверное. А ты?
Я сейчас в клинику еду, а потом сразу домой. Неохота в офис возвращаться.
Купить еды какой-нибудь?
Да ты пока явишься, я уже с голоду помру!
Я сам.
Вот и славно)
Целую!
Вот радость-то.
Кира улыбалась весь день – глупо, по-детски, сияя всем лицом и освещая пасмурный летний день своим счастьем. Она улыбалась заправщику на АЗС, официантам и пожилой паре за соседним столиком в кафе за обедом, водителям встречных машин и пешеходам, даже Олечке, хоть это было и не в ее правилах. С трудом высидев последние в сегодняшнем расписании, скучные и ничего не решающие переговоры с маркетологами «Пятерочки», Громова помчалась домой, чтобы наскоро собрать вещи и отправится в свой новый дом, где она должна была жить по всем законам природы.
С бешеной скоростью перемещаясь по квартире и хватая то одно, то другое, девушка запихивала в маленький чемоданчик одежду для командировки, прихватив и купальник, на случай выхода в четвертьфинал и поездки в Сочи. В конце концов, эта мысль уже не казалась такой нереальной. Если она, Кира Громова, вечная неудачница и известная мечтательница, переезжает к Липатову, то почему бы сборной России не обыграть Испанию! Чудеса случаются – и она живое тому доказательство!
