— Ты можешь считать себя чертовски остроумным, Поттер, — брызгая слюной бросил он. — Но ты все еще остаешься моим пленником. Твоя жизнь и смерть в моих руках, — он оттолкнул его и махнул рукой одному из гвардейцев. — Прикуйте его к столбу. Пятнадцать ударов плетью — и убедитесь, что он в сознании, — тонкая кожа лица натянулась, когда король Волдеморт оскалился. — Оставьте его около колоды до сумерек, а затем добавьте ещё двадцать ударов. Он должен находиться у колоды весь день, от рассвета до заката. Вернуть в клетку только завтра.

Он повернулся и направился назад к замку, просторная мантия едва скрывала тяжёлую трость, на которую он теперь опирался во время ходьбы. Его стражники — двадцать из всего караула — окружили его, скрывая от взглядов присутствующих. Гарри протяжно застонал, когда его снова рванули с места. Его лоб упёрся в нагретую солнцем древесину, и он уже приготовился расстаться с жизнью. Однако, вместо ожидаемой смерти, его ударили первый раз. Второй и третий удары быстро последовали друг за другом, и костяшки пальцев Гарри побелели, когда удары стали сыпаться один за другим.

Это было совсем непохоже на ту пародию на порку, которую полчаса назад приводил в исполнение Петтигрю. У мастера были натренированные руки, привыкшие пускать в ход кнут. Каждый удар был направлен на то, чтобы доставить максимум боли, и кровь стекала по груди и животу в грязные, рваные штаны. Первые пять ударов не вырвали у него ни одного звука, но восьмой удар сорвал хриплый крик с потрескавшихся губ. На тринадцатом ударе Гарри подвывал, а на девятнадцатом, в первый раз с начала своего наказания, пронзительно закричал.

*

Рука Дафны лежала на сгибе локтя Драко, а её кружевной зонтик служил прекрасной защитой от утренних солнечных лучей, очень вредных для кожи. Они провели ночь в доме его отца, так как хотели посетить Суд. Драко заметил толпу во внутреннем дворе. Рассвет наступил всего час назад, а казнь уже началась. Его замутило при виде молодой семьи, стоявшей на помосте — хорошенькая рыжеволосая жена, говорившая по-английски с акцентом, и её муж, носивший иностранное имя. Он встречал их уже однажды, случайно, во время прогулки верхом с отцом, и знал, что это были иммигранты из Германии.

Глаза Дафны заблестели, пока она наблюдала, как женщину силой поставили на колени, её шею опоясали две деревянные перекладины. Луч солнца отразился от лезвия гильотины, на секунду ослепив Драко. Он услышал безумные, полные отчаяния крики женщины, и нож с глухим стуком опустился на плаху. Он чуть было не расстался с остатками завтрака, когда крики продолжались, пока не перестало биться сердце

Справившись с танцующими пятнами за закрытыми веками, Драко разглядел фигуру короля, стоявшего позади платформы. Стражники окружали его и ещё одного человека, пленника, черты которого было сложно рассмотреть на расстоянии. Его дёрнули за рукав, сразу вернув его внимание к эшафоту, где мужа постигла то же “правосудие” во имя короны. Он перевёл взгляд на голову женщины — благодарение Богу, теперь молчаливую — и задался вопросом, так ли выглядела мать Гарри после того, как ей отсекли голову.

Во рту пересохло и внутри всё сжалось при виде того, как девочку поднимают в воздух.

— Даф, любимая, пожалуйста, это зрелище не для таких леди, как ты, — умоляюще произнёс он, а в горле поднималась желчь.

— Чепуха, Драко, дорогой. Это наш долг, как верных поданных короля, наблюдать такое. Ты ведь не…расстроен? — она кокетливо поморгала глазами, но даже это не могло скрыть тёмного голода, который, казалось, пожирал её. — Те, кто неверны короне заслуживают наказания, Драко. Ты должен быть мудрым и помнить об этом.

Драко облегчённо выдохнул, когда стражник объявил помилование для маленькой девочки, но он прекрасно знал, что это вряд ли было проявлением милосердия со стороны короля Волдеморта. Дафна отпросилась навестить леди Миллисенту Булстроуд, помолвленную с Теодором Ноттом, несмотря на скандал, чуть было не погубивший его. Эта женщина нравилась бы Драко гораздо больше, если бы она не была такой близкой подругой его жены.

Пробираясь сквозь толпу, Драко направлялся в ту сторону, где видел мантию короля Волдеморта. И хотя он был не достаточно близко, чтобы увидеть, он услышал слова короля.

— Прикуйте его к столбу. Пятнадцать ударов плетью и убедитесь, что он в сознании, — раздался шорох, будто кто-то собирался уходить, а затем голос добавил: — Оставьте его около колоды до сумерек, а затем добавьте ещё двадцать ударов. Он должен находиться у колоды каждый день, целый день, от рассвета до заката.

— Очень суровое наказание, первый раз такое слышу. Интересно, что сделал этот идиот.

— Чёртов варвар. Знающий человек говорит, что с пирата снимают кожу. Вы можете в это поверить? Парня бьют дважды в день, а иногда и трижды, по пять плетей. И так уже почти месяц. А теперь его оставят висеть в колодках на целый день после наказания? Парень скоро умрёт. И для этого им совсем не обязательно заставлять его истекать кровью.

— Ты слишком много говоришь, Морган. У короля везде свои уши. Если тебя услышат, твоя голова покатиться по этому же эшафоту, — перешёптываясь, двое мужчин удалились, и разговор затих.

Месяц подобного обращения? Возможно, он напал на короля? Нет, тогда бы его убили в ту же минуту. Может, вор? В то мгновение, когда он шагнул в сторону внутреннего двора, а мужчина с кнутом в руке начал рисовать полоски на теле приговоренного, Драко понял, о ком говорили мужчины.

— О, боги, пират… Гарри…?

Драко заколебался — он не был уверен, хочет ли увидеть человека, подвергающегося наказанию, которого сам предал. Он стоял в тени, наблюдая, как поднимается и опускается кнут и слушая полные боли стоны Гарри. Внутри поднялось чувство вины. Он был так сосредоточен на происходящем, что рука Дафны, коснувшаяся локтя, заставила его вздрогнуть.

— Ах, — засмеялась она, — теперь я понимаю, почему ты не слышал, как я зову тебя. Должно быть, это большое облегчение — увидеть свершившееся правосудие над человеком, возглавившим восстание против короля, — её глаза опасно сузились, пока она наблюдала за ним. — Ходят слухи, что восстание еще не подавлено. Он отказывается сообщать королю какую-либо информацию, хотя Лаванда, эта сучка, смогла обнаружить их укрытие, — она злобно улыбнулась, и у Драко кровь застыла в жилах. — Она убила того пирата. Шотландца.

— Ирландца, — поправил её Драко, почувствовав внезапную тошноту. — Симус был ирландцем.

Её сверкающие глаза снова смотрели ему прямо в лицо.

— Наследие предателя не имеет значения. Ты забываешь своё место, мой лорд.

Драко сразу же почувствовал едва уловимую угрозу в ее словах: если его мысли примут неверный оборот, то очень скоро он окажется на гильотине. Он понял, что его жена пылала такой же злобой, как и король. Судя по тому, как она организовала собственную свадьбу всего лишь через неделю после его вступления во владение старым поттеровским домом, у неё были прекрасные способности, чтобы командовать армиями. Теперь это была молодая миссис Драко Малфой, будущая герцогиня Эссекса. Титул герцога Девонширского всё ещё принадлежал Поттеру, но Драко знал, что король Волдеморт отдаст приказ казнить его. Это всего лишь вопрос времени.

Они продолжали прогулку по внутреннему двору, время от времени Дафна останавливалась, чтобы перекинуться парой слов с жёнами других знатных господ. Глаза Драко бесцельно оглядывали толпу, но вдруг он заметил знакомое лицо. Густые каштановые волосы женщины были стянуты в пучок, и лишь несколько вьющихся прядок обрамляли лицо в форме сердечка — Нимфадора Тонкс вполне могла сойти за молодую леди среднего класса, вышедшую на утреннюю прогулку. Но Драко было не провести. Женщина была шпионом. И если сейчас она здесь, то очень скоро друзья Гарри узнают о том, что с ним произошло.

Опустив взгляд чуть ниже, он увидел маленького мальчика — своей маленькой ладошкой тот сжимал её довольно изящную руку. Широко распахнутыми карими глазами он оглядывал суетящуюся толпу, и Драко понадеялся, что ребёнок не стал свидетелем состоявшейся час назад казни.