- Когда вернешься?

- Дней через 10. Так что попробуйте их еще к его родителям отправить на несколько дней, а потом пусть они сюда с Машей возвращаются. А там и я приеду. Она, скорее всего, захочет с ним вместе в Таганрог ехать, а у меня свербит что-то такое - не стоит пока этого делать.

- Думаешь, опять что-то начнется?

- А ты сам как думаешь? Кто из нас профессор? Или ты не понимаешь, что этого пузатого дурака втащили на путь постоянных военных конфликтов? И куда он теперь дальше полезет?

- Втащили... Да он, по-моему, и не особенно упирался.

- Знаешь, он - не вояка. И если бы у него что-то получалось путное во внутренних делах, он бы скорее шел по этому пути. Но не получается. Не умеет. А тех, кто умеет, не слушает и до дела не допускает. Вот и решил славу военачальника приобрести.

- И чего ты опасаешься?

- Для всех этот Таганрог, куда парня отправили, глубокая провинция и стоят там, якобы, совершенно третьеразрядные части. Но я знаю, что киевские соединения, расквартированные в предгорьях Кавказа и в Приазовье, - хоть и не имеют никакого особого статуса, но по качеству боевой подготовки и личному составу в армии среди лучших. Это настоящая элита армии. Потому, что в случае чего им первым бодаться с турками в Закавказье или подавлять мятежи горцев.

- А как ты что-то там узнаешь?

Петров и Ольга расхохотались.

- А как учили. Не бери в голову. Капитанов у меня знакомых пропасть, а в смысле транспорта флот там всему голова. Ждите. А сейчас, действительно пошли спать. Дел много. Эх, ребята, хорошо вы меня расшевелили! Тряхнем стариной!

Первые дни после неудачной попытки переворота Верховный был очень занят. Надо было окончательно разобраться с перестановками в военном ведомстве, да и вообще усилить контроль за военными, равно как и свою охрану. В конечном счете сработала она неплохо, но до его кабинета заговорщики все же добрались, а значит, недоработки были. Следующим по важности вопросом были контакты с заграницей. По просьбе гетмана закордонных справ он посвятил целый день беседам с послами основных держав. Как раз сейчас в страну начали поступать все в больших объемах оборудование и материалы, обещанные в рамках "монгольского проекта", и было важно, чтобы этот ручеек не пресекался.

Там тоже все было не слава Богу. Если что и было в порядке, то по линии частных инвестиций. В этой сфере стороны договаривались четко, имели внятные бизнес-планы и можно было ждать, что уже в начале следующего года завершится монтаж оборудования, и на рынок пойдет произведенная на нем продукция. Хуже обстояло дело с поставками на госпредприятия, преимущественно военного сектора. Верховный все чаще слышал из разных источников жалобы на то, что поставляемое оборудование не составляет законченных технологических цепочек и требует или постоянных закупок сырья и комплектующих для производства готовой продукции, или дополнительных закупок оборудования, чтобы эти цепочки приобрели законченный вид.

Жалобы в стиле: "Какой дурак это соглашение подписал?!", конечно, касались не непосредственно его лично, а тех чиновников, которые превратили общие договоренности с западными партнерами в конкретные протоколы и списки товаров. Исходя из своего большого опыта, Верховный прекрасно понимал, что разбираться с этими жалобами бессмысленно. Выяснить конкретные фамилии не трудно, а вот доказать умысел со стороны исполнителей не удастся никогда. Оборудование современное? Работает? Так чего же вы еще хотите? Может быть, вы просто использовать не умеете? И начнется вечный спор. Только время потеряешь.

Но все это были мелочи. Главное состояло в том, что он решительно не понимал, к чему вести дело в дальнейшем. Сомнений в том, что монгольская история кончилась провалом, уже не оставалось. От японцев, кстати, уже пришло окольным путем вполне приемлемое предложение: войска НКР снимают блокаду их группировки, а японцы отводят ее с монгольской территории. Внешне это выглядело как ничья, но подать ее каждая сторона могла в выгодном для себя духе.

В качестве меры, обеспечивающей дальнейшую безопасность Монголии, японцы предлагали заключить договор о ненападении между Монголией и Маньчжоу-го. Гарантия, конечно, была хиленькая, но поскольку речь о выводе контингента киевлян из страны не шла, то часть войск там можно было оставить, а, если американцы и англичане начнут возмущаться, то объяснить им, что худой мир лучше доброй ссоры, а полномасштабную войну в монгольских степях страна просто не потянет. Да и в целом свои обязательства НКР выполнила: японцев потрепала, их агрессия против Монголии провалилась и сил их оттянула изрядно. Лихой рейд ударных корпусов по пустынным районам заставит японцем и в будущем надежно прикрывать монгольскую границу, держать там войска, а это тоже нам в плюс.

А вот что делать дальше? Среди проблем, мысль о которых не покидала Верховного одна была особенно тяжелой.

Дело в том, что перед последними выборами он обещал ввести в стране всеобщее пенсионное обеспечение. Как это часто бывает накануне выборов, ему не хватало сильного, броского лозунга, который бы сделал его победу неизбежной. Разговоры о пенсиях в стране велись давно. Они были у военных и гражданских государственных служащих, пенсионные страховые фонды создавали у себя некоторые крупные компании. Но люди хотели другого. Хотя в мире Новой Киевской Руси с социальными завоеваниями трудящихся дела обстояли не очень - просто не было политических факторов, которые бы серьезно давили на капитал и правящие круги, но все же к 30-му году Франция ввела систему единой национальной пенсии по датскому образцу. Другими словами, все граждане страны имели право на минимальную социальную пенсию по достижению определенного возраста. Это решение, конечно, было достаточно затратным для государственного бюджета, но оно в целом вполне укладывалось в основную экономическую концепцию, которой руководство страны придерживалось после тяжелого экономического кризиса конца 30-х годов. Было принято считать, что государство должно всемерно поощрять рост доходов граждан с тем, чтобы обеспечить постоянный высокий платежеспособный спрос на товары и услуги, а, соответственно, и рост промышленного производства. В рамках этой концепции государственные органы охотно поддерживали в спорах профсоюзов с организациями промышленников требования о повышении зарплат и иных выплат, но очень прохладно относились к вопросам сокращения продолжительности рабочего времени и введения отпусков. Что же касалось пенсий беднякам, то считалось, что чуть ли не 95% выплаченных им средств будет потрачено на товары и услуги отечественного производства. К счастью, страна была в значительной степени самодостаточна и в промышленном, и в аграрном секторах.

Правда, среди состоятельной части населения получил распространение отказ от таких пенсий (за ними просто не обращались) с политической мотивировкой: "В подачке социалистов не нуждаюсь!", но это были частности, а в целом такое нововведение произвело большое впечатление в мире, и как бы правилом хорошего, цивилизованного тона стало введение подобной практики и в других странах - естественно, со своими цифрами.

Однако, то, что могут позволить себе французы не всем по карману. Хотя тянуться приходиться.

Именно такую систему и пообещал накануне выборов Верховный. Сделал он это вопреки мнению финансового гетмана, премьера, правительственных экономистов. Никто из них не видел реальной возможности выплачивать пенсии хотя бы на уровне минимального прожиточного минимума сразу нескольким десяткам миллионов граждан НКР, уже достигших возраста 60-ти лет. Его друзья из "банковского клуба" сказали ему еще проще:

- Сам обещаешь - сам и платить будешь!

Так вот, теперь платить было нечем. И было даже непонятно, когда средства, необходимые для выплаты всеобщей пенсии могут появиться. А время шло, и Верховный понимал, что с каждым днем он дает все больше аргументов своим противникам. Единственное, что, по его мнению, давало ему полное право отложить пенсионную реформу, было какое-нибудь особое положение страны, что в переводе на общечеловеческий язык обозначало войну. Поэтому он и воевал.