Разумный кивнул.

— Почерк тот же, что и в предыдущих случаях. Труп таксиста, правда, не обнаружен. Тем не менее есть основания полагать, что действует все та же банда «гастролеров».

— «Гастролеров»? — переспросил Разумный.

— Да. Мы тут с товарищами почти единодушно сошлись во мнении, что это дело рук приезжих преступников.

— Есть веские основания?

— Есть. Но об этом позже. Сейчас я вот о чем хотел с вами посоветоваться. А что, если…

Булатов помолчал, обдумывая, как четче сформулировать мысль.

— В общем я исхожу из того, что бандиты, которых мы разыскиваем, вряд ли тесно связаны с местными преступниками.

— Я подчеркиваю: тесно. Потому что какие-то контакты, наверняка, есть. Так?

— Логично, — согласился Юрков.

— Далее, — Булатов побарабанил пальцами по столу, — между местным ворьем и «гастролерами» неизбежно должен возникнуть конфликт.

— Почему неизбежно? — усомнился Герасимов. — Может и не возникнуть.

— Конфликт неминуем, — убежденно продолжил Булатов. — Во-первых, конкуренция. Во-вторых, — зависть: уж больно удачливы «гастролеры». В-третьих, ну, скажем, женщина…

— Допустим, — кивнул Разумный. — И что из этого следует?

— Либо перегрызутся между собой, — усмехнулся Юрков, — либо «Гастролеры» заблаговременно смоются из Ташкента.

— Верно, — согласился Булатов. — Но не исключен и третий вариант. И к нему надо быть готовым. А пока отправляйтесь, Александр Александрович, вместе с товарищем Герасимовым в автоинспекцию и тщательно осмотрите угнанное такси. Прихватите с собой эксперта НТО.

В глубине двора возле светло-серой «Победы» с шахматным пояском прохаживался, нервно попыхивая папиросой, автоинспектор Николаев. Увидев приближающихся оперработников, облегченно вздохнул и затоптал окурок.

— Привет! А я уж вас заждался совсем. Обещали в два, а уже почти полтретьего.

— Эта машина? — деловито осведомился Разумный, делая вид, что не слышал упрека лейтенанта.

— Эта, товарищ майор, — уже совсем другим тоном ответил Николаев.

— Приступай, Сережа, — кивнул Разумный эксперту. — С салона начни.

Тот распахнул дверцу водителя и, слегка пригнувшись, заглянул внутрь. Затем резко выпрямился и взглянул на автоинспектора.

— Вы пригнали машину?

— Я. А что?

— Покажите подошвы.

— Что? — Не сразу понял лейтенант.

— Подошвы ваших сапог покажите.

— А-а… Пожалуйста.

Николаев повернулся спиной к эксперту, согнул в колене одну ногу, потом вторую. На кожаной подошве сапог блеснули головки медных гвоздиков.

— Так я и думал, — констатировал эксперт. — Придется за гипсом идти.

— Не понял? — недоуменно переспросил лейтенант.

— Взгляните сюда, — эксперт ткнул пальцем в открытую дверцу кабины.

Все трое подошли ближе и заглянули в кабину.

На резиновой прокладке между тормозной педалью и акселератором отпечатался четкий рисунок рубчатой подошвы.

— Вот и первая улика, — сказал Герасимов.

— Не будем спешить с выводами, — охладил его Разумный. — След еще неизвестно кем оставлен. А руль ты осмотрел, Сережа?

— Да, — кивнул эксперт. — Отпечатков много, но они скорее всего принадлежат товарищу лейтенанту.

— Ладно, ступай за гипсом. А мы пока что багажник обследуем. — Разумный взглянул на автоинспектора. — Вы открывали багажник?

— А что там может быть? — пожал плечами Николаев. — Домкрат, запаска, канистра…

Договорить он не успел. Разумный поднял крышку багажника и, мгновенно побледнев, жестом подозвал коллег.

В багажнике, скрючившись, в неестественной позе лежал человек. Руки были связаны за спиной. Ноги согнуты в коленях, подтянуты к самому подбородку и тоже скручены веревкой.

Оперработники осторожно вызволили его из багажника, развязали веревки, но он так и остался лежать на земле, сжатый в комок, словно младенец в материнской утробе, неподвижный, застывший. Казалось, он был мертв. Но когда Герасимов вытащил кляп изо рта пострадавшего, тот еле слышно, глухо застонал.

— Врача! — скомандовал Разумный. — Вызывайте «скорую»!

Через несколько минут пострадавший был доставлен в ТашМИ. Он по-прежнему не приходил в сознание. По найденным при нем документам удалось установить личность. Это был водитель такси Гурген Амбарцумян.

Лучше всего Булатову работалось по ночам. Он знал это и намеренно оставлял самые сложные дела на вечер, когда схлынет суета трудового дня, в опустевших коридорах воцарится тишина и после короткого отдыха мысль начнет работать четко, без сбоев.

Но сегодня что-то мешало ему, не давало сосредоточиться. Булатов досадливо поморщился. Скрупулезно требовательный к себе, он не терпел небрежности у других. А здесь она была налицо: халатная небрежность, едва не приведшая к гибели человека. И это — в случае, если врачам удастся его спасти. А если нет?

Булатов резким движением руки отодвинул в сторону бумаги. Ну как же можно было осмотреть машину и не догадаться заглянуть в багажник? Потерять столько драгоценного времени?! Чем быстрее пришел бы в сознание Амбарцумян, тем раньше удалось бы получить сведения о преступниках. Сведения, без которых практически розыск топчется на месте.

Булатов взглянул на часы и покачал головой: четвертый час, скоро начнет светать. Так поздно он давненько не засиживался. Пожалуй, надо отправляться домой.

Он протянул руку, чтобы убрать в сейф бумаги, но раздумал и крепко стиснул пальцами подбородок. Что-то удерживало его на месте. Что — он и сам не смог бы объяснить. Какая-то подспудная, не оформившаяся мысль, предчувствие, интуитивное ожидание чего-то… Булатов зажмурился и саркастически усмехнулся. Чуть ли не мистика…

На столе резко и требовательно зазвонил телефон. Булатов встрепенулся и рывком снял трубку.

— Слушаю!

— Поздно сидишь, начальник. — голос звучал глухо, невнятно. — Дел много, а?

— Слушаю, — уже спокойнее повторил Булатов.

— Ну, слушай, слушай, — на том конце провода помолчали. — Считай, пофартило тебе, начальник.

— Вы о чем?

— О том же, о чем и ты.

— Говорите яснее.

— Погоди спешить, начальник. Ты меня не знаешь, зато я о тебе наслышан. Хочешь, скажу, об чем сейчас маракуешь? Об налетчиках, которые таксистов гробают. Угадал?

— К делу, — отрывисто бросил в трубку Булатов. С неизвестно откуда пришедшей уверенностью он понял, что сейчас будет сказано главное. И это главное будет правдой.

— Спешишь? — в трубке хрипло прокашлялись. — Правильно делаешь, начальник. Поспешишь, всю шайку-лейку возьмешь.

Торопись до свету. Сегодня они когти рвать будут. Не поспеешь, — слиняют. Слышал?

— Да. — Булатов плотно прижал к уху трубку, ловил каждое слово.

— Ну, запоминай, коли так. Рисовая улица, в сторону Болгарских огородов первый проулок направо. Третий дом от угла. Усек? Не ошибешься. Два окна в проулок. Там все трое и Нюська с ними. Поостерегись, шпалеры у них. А за главного бандеровец у них. Зверь лютый. Нюську у меня отбил, сука. А она, стерва, и рада… Все, начальник. Действуй, не ошибешься.

В трубке щелкнуло, и пошли короткие гудки отбоя. Булатов опустил трубку на стол рядом с аппаратом и позвонил по внутреннему телефону.

— Дежурный Войтенко слушает!

— Выясните, с кем соединен мой телефон, товарищ Войтенко.

— Слушаюсь.

Не отнимая от уха трубки внутреннего телефона, Булатов облокотился о стол и закрыл глаза. Со стороны могло показаться, что он задремал. На самом же деле Булатов лихорадочно прикидывал в уме все «за» и «против». Провокация? Зачем? Отвлекающий маневр? Допустим. От чего отвлекают? От очередного грабежа? Какой смысл? Непонятно.

— Борис Ильич? — отвлек его от мыслей голос дежурного.

— Да.

— Ваш аппарат соединен с телефоном базы райпромторга.

— Где расположена база?

— На Куйлюке, Борис Ильич. Улица Рисовая, 72.

— Ясно. Номер телефона записали?

— Записал.