Так проходило каждое их утро, еще когда все трое ходили в школу. Какими же маленькими они тогда были. Совсем зелеными. Добрыми и счастливыми. Еще не знавшими боли и тьмы. Живыми.

Дверь в его комнату была не заперта. И Гвин тихо вошел. Его вещи, его предметы, его жизнь – всё это замерло здесь, оставленное, ненужное, покрывшееся пылью. История. А сам он – только тень на стене.

Для мракоборцев он чуть ли не легенда. Герой. С трагедией, сломавшей его жизнь. Отнявшей всё, чем он дорожил. Чудовище. Они не знают. Никто не знает, что он не меньший монстр чем тот, кто убил его семью. Тогда он погряз во тьме. Тогда не отличал правосудие от мести. Тогда от открыл злу путь в свое сердце. И до сих пор не смотря ни на что, об этом не жалел. Даже если он и правда стал чудовищем, то лишь потому, что всё потерял.

Почему в историях о героях никогда не говорится о том, как они несчастны и одиноки? Да, они самые сильные. Они спасают других людей. Спасают мир. Но в груди у них пустота. Не бывает героев без потерь.

За семь лет здесь ничего не изменилось. И если бы не пыль, не запах холода и пустоты, могло бы показаться, что Мерлин просто ушел куда-то. Даже вещи лежали на тех же местах, что и в последний день. Гвин тогда не решился войти в дом и забрать хоть что-то. Тогда это бы его убило. И сейчас убивало тоже. Но была разница – сейчас он уже давно был мёртв.

Он провел пальцами по столу, вытащил из пыли и паутины старую деревянную рамку. С колдографии на ней улыбалась обнимающаяся пара. Темноволосый юноша с глазами-ракушками и светловолосая девушка с самыми красивыми губами на свете. Гвин помнил, что этот снимок был сделан за год до трагедии. Он слышал в ушах звонкий смех Розы, собственные глупые шутки. Ощущал её поцелуй на губах.

Звон разбившегося стекла внезапно нарушил тишину. Гвин и не заметил, как руки разжались, и рамка полетела на пол, усыпав его осколками. Но вместо того, чтобы наклониться, он пальцами провел по своим губам. Словно в напрасной попытке сохранить на них тот поцелуй. И не запомнил, в какой момент по щекам его одна за другой заскользили слёзы.

Он снова и снова ломался, истекая кровью и болью. Прошлое душило его, резало ножами, разрывало грудь. А он ведь знал, что будет так тяжело. Потому и боялся сюда вернуться. Но оказавшись здесь, не желал уходить. Получая странное мрачное удовлетворение от того, как плохо ему было. Словно бы он это заслужил.

Стекло хрустнуло под ботинком, когда Гвин все же склонился, чтобы поднять рамку. Не глядя, он положил её на стол изображением вниз. И шагнул к шкафу. Дверки заскрипели. И в этом звуке Гвину слышалось предостережение. «Не открывай. Уходи. Спаси себя. Пока еще можешь. Пока ты еще не рухнул во тьму навсегда. Уходи». Но за всю жизнь Гвин так и не научился подчиняться предостережениям. Он всегда рисковал. А теперь, когда ему было нечего терять, в осторожности и подавно не было никакого смысла.

На деревянных плечиках висело длинное свадебное платье. Белое, как свежевыпавший снег. Белый мелкий жемчуг сверху складывался в цветы. Струящаяся ткань подола уходила вниз. И полупрозрачная фата была прикреплена к плечу.

Ладонь прикоснулась к платью, гладя нежную ткань. Гвин так и не увидел свою невесту в этом платье. Он должен был встретить её в день свадьбы у алтаря, сияющую от счастья, с цветами в волосах. Откинуть с её лица фату, чтобы встретиться взглядом. Произнести клятву. Надеть ей на палец кольцо. Он должен был стать её мужем. Он должен был прожить с ней всю жизнь. Как она прожила с ним всю свою.

Гвин бережно вытащил платье из шкафа и вдруг прижал к себе. Как когда-то обнимал свою Розу. Как однажды держал её тело. Он никогда не должен был её отпускать.

И Гвин вдруг снова стал Мерлином. Тем юношей, который мог плакать. Потому что из-под сомкнутых век текли слёзы. Беззвучно. И оттого еще более отчаянно и горестно. Это были слёзы скорби и тоски. Слёзы сильного разбитого человека. Который спустя годы так и не научился жить без своей семьи. В тот день семь лет назад он потерял не только их. Он потерял себя.

***

- Мерлин… – мистер Пристли мягко обхватил юношу за плечи. – Пожалуйста, отпусти её. Нужно унести тела. Ты же знаешь.

Мерлин замотал головой. Он не желал отпускать Розу. Потому что знал, что если отпустит, то навсегда.

- Прошу, Мерлин, - настаивал мракоборец. – Пойдем в дом.

- Нет! – юноша сам не ожидал, что голос его прозвучит так разбито и напугано. Не в дом. Как сможет он вступить на порог дома, зная, что остался один? Что все, кто там жил, теперь мертвы. Это выше его сил. Это добьет его. Он не может, нет. Не заставляйте меня, пожалуйста. Прошу.

- Ладно. Не пойдем туда, - видимо, понял Пристли. – Просто отпусти её. Она мертва.

Мерлин опустил голову, уткнувшись девушке лицом в плечо.

- Я не могу…- прошептал он. – Я не могу без тебя, Роза… Я не могу тебя отпустить.

Чьи-то руки, должно быть, Пристли, настойчиво тянули его. Разжимали его ладони. Мерлин не запомнил, как кричал, не желая отпускать тело совей невесты, как падал, когда его пытались увести прочь. Но в память врезались другие тела, укрытые одеялами из его дома. Под этими одеялами они спали. Под ними же теперь лежали мертвыми.

Следующее, что осталось в памяти – Мерлин сидит на траве за территорией дома, кругом суетятся толпы мракоборцев, стоит гам, но юноша не может разобрать слов. Его трясет, и кто-то укрывает его ватным одеялом.

Но вдруг сквозь поток звуков он различает тихие слова – чей-то доклад:

- Я опросил соседей, которые нас и вызвали. Они сказали, что после криков и шума видели, как из калитки вышел полуголый мужчина, почти старик, измазанный кровью. Без палочки…

Всё остальное вновь смешалось, став неважным. Мерлин встрепенулся. Убийца. Жрец. Он нашел способ ему отомстить. Юноша думал, что он придёт за ним, но тот оказался куда более безумным. И уничтожил его семью. Тех, кто не был виновен в ошибках Мерлина, но поплатился за них жизнью.

Вот почему они были убиты так жестоко. Это не было простое нападение. Именно месть. Жажда крови и тьмы. Вызов. Вот почему не спаслись. Древняя магия. Зло.

Всё внутри юноши кипело. Не только от боли и пустоты. От гнева и ярости. Теперь он знал, кто виноват. На чьих руках кровь его семьи. И теперь ничто его не остановит. Он найдет Жреца. И заставит того страдать так сильно, как тот не мог и представить. Он услышит его крик боли. Он вырвет его душу и сердце. Он отомстит.

Гвин поднялся, чувствуя в себе небывалую тьму. Наверное, от этого предостерегал его первый Жрец. Юноше было плевать. Мерлин мёртв. А Гвину всё равно, какой будет цена, если он сможет наказать убийцу его семьи. Пусть даже ценой станет свет его души.

***

Гвин не помнил, как много времени провел со свадебным платьем в руках. Будто обнимая призрака Розы. Он опустился на кровать, вдыхая пыль и едва сдерживая кашель. Может, он бы и хотел здесь задохнуться. Умереть окончательно в том месте, где жил. Где погибла его душа.

Эмоции вновь вернулись под его контроль. Ни слёзы, ни слабые стоны – ничего больше не осталось. Мальчишка вновь исчез. Остался лишь мужчина с разбитой душой. Еще не Жрец без имени, но уже и не Мерлин Гвин. Давно нет.

Гвин аккуратно повесил платье обратно. Он не собирался снова жить здесь. И что-то менять тоже. Это место застыло во времени. Пусть так и остается. Разве призраки могут что-то менять?

За окнами стемнело. И ночевать здесь Гвин не мог. Это было бы слишком. Быстрыми шагами он направился прочь. Думая, что больше сюда не вернется. Он был здесь счастлив. В прошлом. Тот мальчик, мечтавший стать героем, жил здесь. Этот мужчина был тут чужим.

Спускаясь по лестнице, проходя по коридору, Гвин проводил пальцами по всем поверхностям, оказывавшимся под рукой, оставляя в пыли следы. Он прощался с этим местом так, как не смог попрощаться тогда. Оглушенный болью и жаждой мести, он сбежал, не поставив точку. И дом ждал. И вот дождался своего последнего одинокого призрака.