Сэвидж сглотнул, видимо ярко представив эту картину. Сколько лет назад он окончил школу? Два? Три? Зеленый мальчишка. Самоуверенности хоть отбавляй, а вот чувства самосохранения нет вовсе. Легкая мишень.

В тренировочных поединках Гвин не использовал Древнюю магию, но даже без неё всё заканчивалось слишком быстро. Какие-то мгновенья – и его противник валялся в углу, морщась от боли. И с каждым разом, когда кто-то из них поднимался с пола, Гвин читал в этих лицах растущее уважение. Они видели в нем героя, и это резало его душу. Он не был героем. Они не знали о его тьме, о его неусыпном контроле, вечно сдерживающем её. О том, каким монстром он мог быть. Герои не поступают так, как он.

- Концентрация! – выпалил Гвин. – Хватит отвлекаться. Хочешь победить, и всё, что ты должен видеть – это твой противник и то, что происходит вокруг. Ты должен ощущать свое тело, и этого будет достаточно.

- Вердимилиус! – зло выкрикнул Сэвидж, но Гвин отмахнулся от его зеленого потока как от надоедливой мухи. И так стремительно взметнул свою палочку, что Сэвидж даже не увидел движения, пока спиной не ударился в стену.

- Зачем, по-вашему, вас учат невербальным заклинаниям? – прогремел Гвин. – Чтобы вы использовали их для того, чтобы делать сюрпризы подружкам? Да я блокирую твои чары прежде, чем ты закончишь говорить заклинание!

Сэвидж, скрипя зубами, встал, но пошатнулся и тотчас снова завалился на пол. Одна из девушек бросилась ему на помощь. Тренировочные поединки всегда проходили при той схеме, что один сражался против Гвина, а остальные смотрели.

- Встать на место! – прикрикнул на нее мужчина. Девушка застыла на полпути.

- Вы покалечите его, - нерешительно постаралась поспорить она. Губы Гвина скривились.

- А кто-то другой убьет, если он не будет готов. Вернись на место. Сэвидж, на позицию.

Сэвидж вскочил и без команды начала вскинул палочку вперед. В этот раз заклинания вслух не последовало, но это не помешало Гвину отразить чары. Он чувствовал поток энергии магии, и поставить блок было все равно что погладить мантию. Ответное заклинание срикошетило от внезапно возникшего из палочки Сэвиджа щита, но пока юноша раскрывался, чтобы снова атаковать, Гвин запустил в него огнем, и тот вновь рухнул на пол с криком злости.

- Никаких эмоций! – жестко отрезал Гвин. – Ясно? Эмоции убьют тебя. Контролируй себя. Сохраняй свой разум.

Сэвидж, кряхтя поднялся и вновь встал в стойку, но Гвин покачал головой. С этого достаточно.

- Энджел, на позицию. Ты – отдыхай.

Сэвидж поплелся к стенке, где ждали остальные. А на его место вышла та самая девушка, что бросилась ему помогать. Гвин знал, что в реальном бою эта погибнет первой. Потому что вечно стремится всем помочь. Её кровь раньше других окрасит землю в алый цвет. Если повезет, Энджел умрет без боли. Если повезет еще больше, она поймет это раньше и уйдет из мракоборцев.

- Готова? – холодно поинтересовался он. В бою не станут такое спрашивать, но ведь они учатся и хотя бы первое время у них должна быть эта поблажка. Энджел кивнула. И спустя минуту оказалась на полу, спутанная крепкими веревками, готовыми её удушить по одному полувзмаху своего хозяина.

***

Жрец приближался с самодовольной ухмылкой. Даже в голове Мерлина не укладывалось слово Жрец и этот мужчина, не его старик.

Мерлин встал и стремительным выбросом руки послал в тень заклинание. Оно задело щеку Жреца, и из раны хлынула кровь. Тот с удивлением и даже каким-то неверием провел ладонью по ране и уставился на покрасневшую руку.

- Тогда я и тебя убью, - холодно процедил Мерлин, направляя палочку мужчине в сердце.

- Попробуй, - ухмыльнулся Жрец. - Мальчишка.

- Ты обвиняешься в двенадцати убийствах, - прошипел Мерлин, переполненный ненавистью к этому человеку. Он и не думал, что способен так сильно ненавидеть. Это чувство было таким новым, таким пугающим и всепоглощающим, что становилось жутко. Не от этого ли предостерегал его старик? Юноша мотнул головой, отгоняя мысли. - И будешь предан смерти при попытке сопротивления.

- Даже не предложишь мне проследовать за тобой в ваш штаб, или как там это называется? – оскалился мужчина. - А как же суд, заключение? Закон?

Жрец явно глумился, надеясь вывести Гвина из себя. Но здесь он не на того напал. Мерлин давно научился в совершенстве контролировать свои эмоции, действия и мысли. Только так можно было достичь совершенства. Спасибо за это брату этого психопата.

- Ты не заслуживаешь жизни, - ответил он, вдруг с холодной ясностью осознавая всю правдивость своих слов. - И не должен жить.

Это было так странно – выносить кому-то смертный приговор. Тогда, когда Мерлина еще коробило от совершенного им убийства, когда тот Жрец еще являлся мертвым ему во снах, и из его рта бежала и бежала черная кровь. Как мог сейчас юноша говорить так холодно и безразлично о том, чтобы отнять чью-то жизнь, даже убийцы? Что случилось с ним? Что Древняя магия с ним делала?

В лице Жреца что-то изменилось. И внезапно он рассмеялся. Смех этот не был веселым. Скорее, жутким.

Мерлин воспользовался моментом и швырнул в него заклинанием, но Жрец взмахом руки обезопасил себя.

- Я понял, о чем ты. Ведь я последний Жрец Древней магии, ее Хранитель. С моей смертью умрет и она. И никто больше из живущих не вспомнит законы мироздания. Ты не хочешь, чтобы эти знания попали в чьи-то руки, не так ли?

И сердце Гвина провалилось в пятки. Он не думал об этом так, пока мужчина это не озвучил. Но сейчас осознал, что тот угадал. Просто оказался прав. Именно поэтому Мерлин так легко думал о его смерти. Потому что с этим Жрецом последним бы остался он сам. Он бы стал Хранителем. И после решил бы, стоит ли давать этим знаниям последователя или лучше унести их в могилу. Ведь в руках зла, Мерлин видел, эта магия несла с собой море крови и жертв. И была разрушающе непоколебима. Жрец воспользовался секундой осознанием Мерлином правды, взмахнув обеими руками сразу.

И юноша снова не успел поставить блок. Сотня кинжалов возникла из воздуха и устремилась к нему. Он повалился на бок, но одно из острых лезвий воткнулось в его плечо. И от резкой вспыхнувшей боли Мерлин едва сдержал крик. Ноги подкосились, и он упал. Медленно и тяжело. Из руки, по которой расползалась боль, выпала палочка и откатилась чуть в сторону, оставаясь в близкой недосягаемости.

Жрец лениво подошел к истекающему кровью юноше.

- Глупец, - прошипел Жрец и рывком вытащил из плоти свой кинжал. Мерлин сжал зубы и, утопая в адской боли, не закричал. Этот человек не услышит его боль. Ни за что.

- Храбрый мальчишка, - Жрец присел на корточки подле поверженного мракоборца и сломал ногой его палочку. В его черных глазах появилась заинтересованность. И сейчас они как никогда напоминали глаза того Жреца. - Мне было бы жаль убивать тебя в другой ситуации, и я бы мог многому тебя обучить. Такой талант… Но ты отнял у меня мое сердце, моего брата. И мне не жаль.

Острым кинжалом он провел на нижней губе Мерлина, оставляя на ней шрам, из которого тотчас же стала сочиться горячая противная кровь. Этой боли Мерлин почти не ощутил. Его старик научил его справляться с физическими ранами.

Синие как само море глаза в форме ракушек уставились прямиком в холод и тьму черных аметистовых глаз. Сплюнув заливающую рот кровь, сквозь боль и ненависть, Мерлин прошипел:

- Мне тоже не жаль. Я не хотел убивать твоего брата, но должен был. И знаешь, ты не последний.

На лице Жреца возникло недоумение. И в то самое мгновение синева внезапно озарилась пламенем золота, и Жрец отлетел в сторону. Возникший в воздухе ураган подхватил его и закружил в бесконечном водовороте. Жрец что-то кричал от боли. Но Мерлин, встав, вытянул вперед красную от собственной крови руку, лишь сильнее сжал пальцы, усиливая воздушный поток. Мужчина внутри потока кричал то ли от боли, то ли от злости. И Мерлин вдруг ощутил как удовлетворение от этого разливается по его телу.