- Роза… – выдохнул Мерлин. И медленно убрал одну руку со щита, тем самым ослабляя его. Рискуя всем. Его затрясло еще больше, а щит сдвинулся к нему ближе и стал слабее. Мерлин, стиснув зубы, нащупал в кармане палочку. Новой магии не победить Древнюю в одиночку. Но кто сказал, что в сочетании с Древней им этого не сделать? То, чего Жрец не ожидает. Единственное, что может сработать.

Мерлин вытащил палочку и направил ее на щит. Простое заклинание, которому учат первогодок в Хогвартсе. Учись там Жрец, он бы знал. Пара слов. И мощный щит в руках Мерлина из блокирующего превратился в отражающий, хоть и куда более слабый. Миг – и изумрудный луч, срикошетив от заклинания юноши, стремительно ударил по тому, кто его создал. Жрец тихо ойкнул и упал.

Лишь тогда Мерлин опустил трясущиеся руки. Палочка выпала из ослабевших пальцев. Где-то там, словно в другом мире, часто-часто дышал Майк Спектер. На шатающихся ногах Мерлин направился к Жрецу. Странное чувство охватило его при виде этого старика, распростертого на земле. Руки его были раскинуты, глаза широко распахнуты, и в них отражалось небо. Все тело Жреца трясло, как в лихорадке, а из приоткрытых губ, булькая, сочилась кровь.

Мерлин опустился перед Жрецом на колени и неуверенно прикоснулся к его руке. Этот человек – убийца и чудовище, но все-таки сейчас, глядя, как он умирает, Мерлин не мог его ненавидеть. Потому что за то время, что Жрец его обучал, они все-таки стали друг другу не чужими людьми.

- М… Мерлин… – выдохнул Жрец вместе с кровью. – Я рад, что ты победил.

И сейчас, в эти минуты, этот старик вновь превратился в того, кого юноша знал. И это не могла быть игра. Никто не играет на смертном ложе. Это час, когда все маски бывают сняты.

- Зачем, Жрец? – тихо и беззлобно спросил Мерлин. Жрец взглянул на него и внезапно улыбнулся через боль.

- Я слаб и поддался тьме, ведь так было уготовано… Это должно было случиться, мой мальчик. Ты должен был меня победить. Чтобы стать Хранителем. Это… было твое испытание…

Пальцы старика внезапно сжали руку юноши. И Мерлин вдруг понял – перед смертью Жрецу страшно.

- Я не хотел тебя убивать, - покачал головой Мерлин.

- Нет, нет, - закашлялся Жрец, - все правильно. В этом твоя судьба. Ты поборол тьму. Ты лучше, чем я. Береги наши знания, нашу магию. Она не должна попасть не в те руки. Обещай мне, Мерлин!

Сердце юноши сжалось. Так все эти зверства и ужасы были лишь для того, чтобы проверить, готов ли он стать Хранителем Древней магии? Это ужасно. И бессмысленно. Мерлин уже ненавидел эту чертову магию с ее жестокими законами. Но Жреца ему было жаль. Лишь посох в руках древних сил.

- Обещаю, - выдохнул Мерлин. Рука Жреца разжалась, и он откинул голову, устремляя взгляд в небо. Словно успокоился от этого обещания.

- Свобода… – прошептал он, - всё, чего я хотел.

Вдруг глаза Мерлина зажгло, и ему пришлось заморгать часто-часто, чтобы сбить слезы. Жрец не должен видеть его слабость, его сожаление. Из-за Древней магии Мерлин стал убийцей. Убийцей того, кого мог бы назвать другом.

Жрец вновь перевел на него взгляд и кивнул.

- Прощай, Мерлин, - прохрипел он, и кровь со всей силы хлынула изо рта. – Я… горжусь тобой…

Старика затрясло, он сдавленно вскрикнул и затих. Глаза остекленевшим взглядом смотрели в небо, но уже не видели его. И лишь изо рта продолжала литься уже мертвая кровь. Стиснув губы, Мерлин осторожным движением провел по лицу мужчины, закрыл ему глаза. И с горечью выдохнул едва слышно и непонятно, кому:

- Прощай, Жрец.

***

Гвин трансгрессировал, едва вышел за территорию Хогвартса, прямо в ту квартирку, где обитал до приглашения преподавать. Место это, тесное и темное, он никогда не называл домом. А в настоящий свой дом так и не вернулся. Ни разу. С тех пор, как нашел там мертвыми всю семью. Он боялся, что если вернется, то боль затопит его с головой, и он уже не сможет выплыть. Боялся, что тогда поддастся тьме. Ведь это так легко.

Оставив чемодан посреди комнаты, Гвин прошел к окну и отдернул шторы, чтобы впустить в комнату немного света. В воздухе стояла пыль и боль. Вся боль мужчины, что он переживал, годами сидя здесь в одиночестве и заточении. И теперь он вернулся. Назад в свой ад. Наверное, все это никогда не кончалось на самом деле. Но здесь, в пустоте и тьме, где одиночество и безысходность ощущались более ясно, было сложнее сохранять спокойствие. Здесь Гвин перестал чувствовать себя преподавателем, на которого смотрели с восхищением и любовью. Здесь он снова стал разбитым мальчишкой-сиротой, который был виноват в том, что все потерял и всех погубил. Всех, кто был ему дорог.

На столике у окна в рамке стояла колдография. Гвин взглянул на нее, ожидая нового прилива боли. Родители. Мартин. Марлин. Юный Мерлин. Все они сейчас мертвы. Но внезапно Гвин понял, что новой боли нет. Не потому, что ему стало все равно. А потому что эта боль никуда не уходила. Она была с ним и там, в Хогвартсе. Но занимаясь Древней магией с учениками, он мог заглушать ее. Здесь же никто его не спасет.

========== Страница четырнадцатая, в которой Мерлин/Гвин идет дальше. ==========

Мерлин снова не спал, потому что стоило закрыть глаза, как кошмары возвращались. Мертвые люди, море крови и Жрец среди всего этого. Он смотрел на Мерлина горящими золотым светом глазами, и из его губ лилась черная кровь. Мир вокруг превращался в хаос тьмы и боли. И старик протягивал к юноше дрожащую черную руку, с вытянутыми пальцами, но та, не успевая коснуться Мерлина, обращалась в прах.

Ветер ласково провел по волосам юноши, словно пытаясь его успокоить. Но Мерлин знал, что ничто уже не поможет ему уснуть. Он закрыл окно и прошел за стол, где в кружке стыл кофе. В доме все спали и видели прекрасные добрые сны. Но Мерлин не мог. Он убил Жреца. Понимание этого так сильно давило на него, что вызывало головные боли. Убил. Убил. Убил. И каждый раз, когда чувство тьмы становилось невыносимым, Мерлин напоминал себе, что сделал это ради спасения многих жизней. Мистер Пристли до сих пор находился в больнице, хотя шел на поправку. Ведь ему-то Мерлин помог. Значит, Древняя магия не всегда зло. Она может и спасать.

Но этого было не достаточно, чтобы успокоить Мерлина. Он никогда не боялся, но теперь сердце его сжималось от страха – что, если это его судьба как Жреца Древней магии? Что, если и его ждет та же участь? И однажды он тоже сойдет с ума и упадет во тьму? Мерлин не хотел этого. Он не мог стать чудовищем… Но ведь он уже стал убийцей.

Горячая кружка приятно грела пальцы. Мерлин обхватил ее крепче, чувствуя обжигающий жар. Наверное, стоит навестить мистера Пристли в ближайшие дни. И зайти к Майку…

Порой за эти недели после случившегося Мерлину казалось, что в той битве больше всех пострадал именно Спектер. Он так заблудился в своем страхе, что совсем потерял себя. Ему дали отпуск, и сейчас Майк проводил его дома, с тем, кого любил. Мерлин знал, что только любовь способна вернуть Спектера, того, что был прежде, веселого и жизнерадостного. Знал, что это случится. Потому как и его собственная душа исцелялась дома, в кругу семьи. На теле его прибавилось шрамов, но это ничто, по сравнению с мучительными кошмарами.

За спиной раздались тихие шаги босых ног. Мерлин моментально взметнул взгляд на часы, висевшие над плитой. Пять минут четвертого утра.

- И почему ты не спишь, Марлин? – не оглядываясь, спросил он. Шаги затихли.

- Как ты узнал, что это я? – через секунду раздался голос сестры в ответ. Мерлин тихо усмехнулся. Не мог же он сказать, что благодаря Древней магии научился по максимуму использовать все свои чувства. И научил его этому тот, кого он убил.

- Разве могу я спутать с кем-то свою маленькую сестренку? – произнес Мерлин, по-прежнему не поворачивая головы. Марлин прошлепала к столу и села рядом с братом. В легкой пижаме, босиком, с лохматыми волосами она снова из девушки превратилась в ту маленькую девочку, что всегда так оберегали старшие братья. Хотя сейчас Марлин уже давно могла постоять за себя сама.