- Кто знает. В любом случае, нам дверь не открыть. Давай осмотримся.

Джеймс вынужден был согласиться. Оливер прав. Не нужно сходить с ума. Друзья найдут способ открыть дверь, а пока не стоит терять время. Поэтому он оглянулся, чтобы лучше рассмотреть комнату, в которой оказался. Она была самая маленькая из всех, в которых они успели побывать. По стенам горели факелы холодным белым огнем. А в центре стоял узкий длинный стол, на котором в ряд выстроились шесть сосудов разной формы. Оливер уже кружил перед ними, и Джеймс зашел с другого конца. Вытянув шею, он заглянул в крайний сосуд, представлявший из себя глиняный высокий котелок. Внутри оказалась густая жидкость цвета расплавленного серебра. Притягательная, красивая, завораживающая. Джеймс наклонился ниже, его дыхание коснулось поверхности зелья, и та вдруг задрожала, покрылась рябью, как от сильного ветра. И тут среди волн Джеймс увидел незнакомого человека, которого вдруг пронзили мечом. Фигура в отражении упала, истекая кровью, а ее убийца остался возвышаться над ней.

Слева раздался шумный вздох.

Джеймс отшатнулся от сосуда и быстро взглянул на Оливера, успев испугаться. Эти комнаты, этот коридор – всё, что было связано с Древней магией, что-то делало с Оливером, что-то плохое. И Джеймс не мог перестать бояться за него. Каждый чертов раз. Он и не заметил, когда это стало для него так же естественно, как дышать.

Оливер смотрел, не отрываясь, в голубой фарфоровый сосуд. Но словно почувствовал взгляд друга и повернул голову в его сторону.

- Что это? – задал ему вопрос Джеймс. И вдруг понял, что знает ответ. Следующее слово друга лишь подтвердило его догадку.

- Смерть. В разных своих образах.

- И если выпить, то умрешь определенным способом?

Оливер пожал плечами.

- Возможно. Или тебе будет это только казаться. Как будто тебя душат или сжигают.

- Или пронзают мечом.

- Да.

Джеймс скривился и отошел от стола. Оливер же так и остался на месте. Но без сомнений их обоих тянуло к этим пугающим странным сосудам. К смерти.

- Зачем Жрецы хранили это? – прочистив горло, спросил Джеймс. Он старался игнорировать собственное желание вновь заглянуть в какой-либо из сосудов и внимательно наблюдал за другом.

- Чтобы убирать с пути тех, кто им мешал? Или изучали в поисках бессмертия или еще чего-то, – предположил Оливер. Голос его прозвучал слишком устало. – Я не знаю, Джеймс. Жрецы ведь не были на стороне добра, мы знаем это. Может, они не такие, как Тьма, но их магия все равно Темная.

Оливер прикрыл глаза, и плечи его опустились. А Джеймс вдруг словно увидел ту невидимую цепь с камнем, что висела на шее друга и тянула, тянула его вниз. В пропасть. Во тьму. И Джеймс так пытался удержать его, но не мог, он чувствовал, что Оливер ускользал от него, что то ужасное нечто, что он скрывал, однажды заберет Сноу у него. И что тогда будет? Что останется?

Поговори со мной. Я здесь. Я рядом. Я никуда не уйду. Ты же знаешь это?

- Значит, все это оказалось бессмысленно, - в тишине произнес Джеймс. – Все эти комнаты. Они ничего нам не дали.

Оливер, не открывая глаз, тихо усмехнулся.

- Или дали слишком много. То, что мы не можем понять. Древняя магия, защитные книги, смерть – всё это способно если не победить Тьму, то задержать ее. Если знать, как использовать. Это то, что будет нам нужно, если мы не успеем.

- Но мы успеем, - упрямо возразил Джеймс. Они оба не могут быть сломленными одновременно. Оливер открыл глаза, и их взгляды встретились. Ни один из них не улыбнулся.

Затем Оливер сделал шаг в сторону и заглянул в зеленый металлический чан. Джеймс инстинктивно дернулся, но заставил себя остаться на месте.

- Если выпить отсюда, то сгоришь заживо, - заметил Оливер. – Знаешь, это ведь одна из самых болезненных вещей в мире. И ужасных. Когда человека сжигают, и он чувствует запах собственной горящей кожи, и когда его глаза начинают вытекать, он еще жив…

- Зачем ты на это смотришь? Перестань, - попросил Джеймс. Но Оливер не был бы Оливером, если бы именно так и поступил. Разумеется, он был сам себе на уме. Потому что прошел дальше и опустил лицо перед золотым кубком с красными рубинами по краям. Джеймс недовольно надулся, видя, что его игнорируют и намеревался ответить тем же, как тут лицо Оливера дрогнуло, и он отпрянул от кубка с отчаянием в глазах. Даже издалека Джеймс видел эти эмоции, которые друг не мог контролировать.

- Оливер?

Слизеринец отступил от стола так, словно больше не мог находиться рядом с ним. Лицо его по-прежнему оставалось открытым.

- Я знаю, - прошептал Оливер. Джеймс шагнул к нему.

- Что?

Их взгляды пересеклись и замерли, утонув друг в друге.

- Знаю, как убили Стивена.

- Что?

Джеймс удивленно открыл рот. Он знал, что для Оливера погибший когтевранец был кем-то вроде друга, так что он не был первым приятелем Сноу с другого факультета. Знал, что Оливер влез в эту темную историю только из-за Миргурда. Но это имя так давно не звучало в их разговорах, что Джеймс совершенно о нем забыл.

А Оливер внезапно потупил взгляд. И стал выглядеть… виновато?

Это было неправильно, странно, неестественно. Но перед тем как вновь начать говорить, слизеринец снова поднял глаза.

- Я кое-что не сказал вам, - выдохнул он. И добавил. – Тебе. О смерти Стивена.

Джеймс бы хотел реагировать менее эмоционально, но не мог. Обида ужалила его, и всё словно вернулось в то далекое время, о котором он давно забыл, в которое не думал, что они когда-нибудь вернутся. В те дни, когда всё между ними еще было слишком тонко, готовое вот-вот сломаться. Он думал, что между ними не осталось недоверия и тайн. Что они прошли тот этап. И теперь, получается, ошибся. Какой дурак. Поверил, что у слизеринца не будет в рукаве еще одного козыря. Или не одного?

Джеймс невольно отпрянул от Оливера, скривив губы.

- Какой сюрприз, - с сарказмом произнес он. – И что это?

Оливер выглядел уязвлено, когда заметил, как отшатнулся Джеймс, но быстро взял себя в руки, вновь став холодным.

- У Стивена были такие же глаза, как у тех животных в лесу. Кроваво-красные и теплые, - ответил он. – Так я и понял, что это не могло быть самоубийство.

Джеймс не сдержался и фыркнул. Ему вспомнилось, как Оливер утверждал, что Миргурд не мог убить себя потому, что слишком любил жизнь, мечтал о каком-то там концерте со своей подружкой. Но теперь все это стало пустыми словами, игрой, скрывавшей правду. Ложью.

- Ясно, - голос Джеймса предательски дрогнул. Он обхватил себя руками, словно это могло помочь смягчить неприятное чувство в груди. – И когда ты собирался мне это сказать?

Оливеру хотя бы хватило чести не отвести взгляд. Но Джеймсу от этого не было легче. Потому что молчание оказалось лучшим ответом. Он все понял без слов.

- О. Никогда?

- Джеймс, не…

- Что еще ты от меня скрыл?

- Ничего, - голос выдал ложь Оливера. И это был очередной удар.

- Правда? Тогда почему я не верю?

- Джеймс…

- Перестань, - Джеймс не собирался выслушивать оправдания. Но Оливер в этот раз не планировал отступать.

- Я собирался сказать, но ждал подходящий момент, - выпалил он. И это вызвало у Джеймса лишь горький смешок.

- Как насчет того, где мы следили за Эджком за той статуей? Или, может, того, когда ты вернулся? Или всех тех вечеров, что мы искали символы? Да я провел с тобой времени больше, чем с кем бы то ни было за последние месяцы, а ты не мог найти двух минут, чтобы сказать мне!

Может, со стороны это могло показаться преувеличением, излишним драматизмом, но Джеймс бы не согласился. Потому что ему было обидно и горько. Потому что он чувствовал себя преданным.

- Это не так просто! – тоже машинально повысил голос Оливер. По мнению Джеймса, он не имел на это права.

- И что сложного?

- Ты! – Оливер картинно махнул рукой на гриффиндорца. – Твоя вот эта реакция. Я же знал, что так будет, и не хотел всё портить.