Попов зашипел, извиваясь, но вырваться из хватки Сергея не смог. Не на того напал!

— Сначала дело, мой дорогой пациент, а потом, так и быть, я «поцелую вавку», — прошептал Черкасов, обдавая горячим дыханием ухо, а потом…

Рома тихонько заскулил, мысленно проклиная всех, кто приложил руку к созданию перекиси водорода, к тому, что она попала в лапы Серёжи, и к тому, что Черкасов вообще додумался её использовать. Слегка содранная кожа просто не может болеть ТАК! Что это за адский катализатор, призванный отбить всё желание? Честно, если бы сейчас Серёжа решил встать и продолжить торжественный ужин, Попов бы не сопротивлялся. Свернулся бы клубочком в уголке дивана и продолжил тихо поскуливать, ожидая, когда шипящая дрянь перестанет над ним издеваться.

Но Сергей не остановился, он осторожно обработал бедро и переместился ко второй ладони. Боль повторилась, но после предыдущей она казалась тихой и почти незаметной. Ромке вообще казалось, что любая боль сегодня покажется ему «незаметной». Идеальная прелюдия для полноценного секса в роли пассива, анестезия обеспечена, даже стараться быть понежнее не нужно. Только вот желание тоже отбито окончательно.

— Конечно, лучше бы ещё стрептоцидом обработать — задумчиво проговорил Черкасов, откладывая пыточные инструменты. — Но, думаю, ты против. Да?

Попов промолчал. Ему вообще сейчас говорить не хотелось. Зато хотелось слопать целую миску пломбира с кусочками клубники, который, должно быть, уже начал подтаивать.

— Ро-ом… — вновь подал голос Сергей.

Рома нахмурился и рывком заставил себя подняться, стряхивая Черкасова с ног. Где там это грёбаное мороженое? Где порция нормальной анестезии? Вкусной, холодной, ещё не до конца растаявшей. Попов подхватил миску и принялся лихорадочно шарить по столу в поисках ложки. Так и не найдя, он просто-напросто кинулся в кухню — за новой.

— Эй, да стой же ты! — раздалось за спиной.

А в следующее мгновение Попова перехватили поперёк талии, останавливая. Миска с мороженым едва не вывалилась у него из рук, но тоже была вовремя поймана и спасена.

— Шшш, ты чего? Кто мне праздник портит? — весело проворчал Сергей. — А ну-ка пошли со мной, мороженое есть.

Продолжая одной рукой удерживать Рому, Черкасов дотащил его до кухни, спрятал чашку с предыдущей порцией в морозилку и выудил новую, замёрзшую. Когда Серёжа рылся среди столовых приборов, Ромка наконец опомнился и попытался вырваться.

— Это я порчу праздник? — поджал он губы, когда освободиться не удалось, и терпеливо поплёлся в зал вместе с Черкасовым.

— Именно, — ни капли не смутившись, отозвался Сергей. — Сначала так горячо дышишь в плечо, что у меня даже аппетит перебивает от желания, потом срываешь мой план с десертом и устраиваешь жестокий «половой акт»… с ковром. Заметь, не со мной! А под конец так возмущаешься, что тебе попытались обработать ссадины, что даже не даёшь, как сам сказал, «поцеловать вавку». Ты как мне год начинаешь, товарищ? Разве это честно?

Заявление было подкреплено коротким поцелуем в шею у самой кромки волос. Ромка вздрогнул от прикосновения, пытаясь проигнорировать новую волну мурашек. Но жалкая защита была беспощадно разрушено последним замечанием. Контрольным.

— Ромыч, я весь вечер тебя хочу. Больше мороженого и любых салатов. Честно.

Попов не выдержал — рассмеялся. Просто заржал, как безумный. Бля-ять, больше мороженого? Это же почти признание!

— Что-о… Я же не вру, — проворчал Серёжа, толкая Рому на диван. Тот согласно упал, сгибаясь пополам от хохота.

— Верю, — простонал он между приступами. — Но это было та-ак… — Попов всхлипнул, — так мило.

Сергей тяжело вздохнул, но всё же присел рядом, а потом и вовсе со вздохом растянулся на диване, терпеливо дожидаясь, пока Рома отсмеётся. Сам он ничего смешного в своих словах не видел. Честно же! Он половину вечера думал только об «особенном десерте», морально готовился, обдумывал, как лучше… Чуть извращенцем себя считать не начал после искреннего порыва отбросить перекись и действительно зацеловать каждый кусочек воспалённой от падения кожи. А Ромка…

— Уверен, что мороженое хочешь меньше?

Попов успел подловить Серого в момент искренней задумчивости. Тот вздрогнул, услышав вопрос, словно был где-то не здесь. У самых его губ замерла ложечка с кусочком пломбира. А Ромка улыбался. Так многообещающе…

— Уверен… — с трудом разлепив пересохшие губы, отозвался Черкасов, но мороженое всё же взял. Чтоб неповадно было предлагать!

Ромка покачал головой. Что ж, пусть «через тернии к звёздам», но в новогоднюю ночь, кажется, действительно сбываются желания. Да, возможно, всего несколько минут назад он тоже слегка психанул, но как без этого?

— Тогда не смей отказаться от продолжения, — усмехнулся Рома, запуская ладони под майку Черкасова. Серёжа ждал, позволяя действовать.

«Отлично! Всё в твоих руках, Попов. Если сейчас облажаешься, никогда себе не простишь», — мысленно подбодрил себя Ромка, ощущая, как сильно колотится сердце, а в паху твердеет.

Первой в сторону отлетела майка. Черкасов сам помог от неё избавиться, слегка приподнимая лопатки и улыбаясь, словно Чеширский кот. Немного безумно, слишком откровенно и так маняще, что просто невозможно было устоять, не впившись в эти изогнутые губы. А потом укусить за подбородок. И уткнуться носом в шею, вдыхая восхитительный аромат кожи с тонкими нотками парфюма. Ооо, чёрт…

Черкасов перехватил его руки, когда Рома яростно пытался расстегнуть ремень джинсов, грозя окончательно сломать и пряжку, и молнию. От волнения, что несколько недель воздержания наконец-то окончатся, пальцы не слушались. Так что позволить Серёже самому расслабить ремень и избавить Рому от майки, было наилучшей идеей. Черкасов тоже двигался дёргано, ведомый желанием, которое в кои-то веки находило выход, но всё же был менее напряжён и легче собой управлял.

Ромка прикусил губу, когда руки любимого легли на плечи, мягко массируя мышцы, а большие пальцы обвели линию ключиц. Ладони скользнули ниже, по груди, по бокам… а в следующую секунду Серёжа склонился и всё же исполнил обещанное — нежно коснулся поцелуем бедренной косточки с полосой содранной ковром кожи. Рому словно молнией пронзило. Лёгкая и почти невинная ласка, но этот трепет, этот взгляд снизу вверх…

Он сглотнул. Провёл пальцами по волосам Серёжи, в которых ярко выделялись чёрные крашеные пряди, слегка дёрнул их, не заставляя, но прося Черкасова подняться. И застонал, едва не кончая от одного предвосхищения ситуации, когда Сергей послушался, поднимаясь выше и полуцелуя-полукусая нежную кожу шеи. Под ухом, там, где бьётся в вене пульс.

— Только не останавливайся, — простонал Попов, запрокидывая голову и со всей силы вцепляясь пальцами в плечи Серёжи. — И трахни меня быстрей, наконец!

В паху уже болезненно ныло, требуя разрядки. То ли от долгого ожидания секса, то ли от того, что Черкасов в принципе заводил его с пол-оборота. Ромка не знал. Зато прекрасно ощущал, как ремень его оказался расстёгнут, а джинсы повисли на бёдрах. Фак!

— На конец, возможно, и получится, — фыркнул Серёжа ему в ухо, демонстрируя серебристый квадратик презерватива, как по волшебству выуженный из кармана. — Но быстро — нет. У нас сегодня праздник, мой дорогой. А под диваном — нормальная смазка.

От этого «мой дорогой» вновь захотелось позорно кончить прямо сейчас. Интонация, голос, возбуждённая хрипотца… Ох, Серёже бы в сексе по телефону цены не было. Но мысль о «смазке под диваном» слегка отрезвляла. Чёрт, он готовился, да? Знал, что сегодня в любом случае всё будет?

Рома лишь сильнее запрокинул голову, когда ощутил, как ладони Черкасова проскользнули под расстёгнутые джинсы, сжимая ягодицы. Дорожка поцелуев пролегла по груди, ниже — по животу, и Сергей на мгновение оторвал изучающие руки от тела Ромы, явно отыскивая под диваном заготовленный тюбик со смазкой. Ну же, скорее!

— С минетом или без? — голос Серёжи звучал словно в тумане.