Попов вздохнул, ставя поднос с кофе на стол и присаживаясь рядом с Черкасовым. Ночной дожор его не радовал, хотя что уж греха таить, Ромку и днём сегодня еда практически не прельщала. И так челюсти сводило, потому что самое главное и желанное блюдо весь день было рядом – и не всегда полностью одетым. Да что там! Почти всегда не полностью одетым. И поэтому голод тела по прикосновениям убивал любой иной голод.

Зато Сергей ел с удовольствием, с наслаждением. Он осторожно подхватывал дольки шоколада, едва касаясь губами кончиков пальцев, и медленно слизывал с них растаявшие капли. На лице Черкасова было написано блаженство… предоргазменное состояние.

И от этого Ромку просто трясло, колотило. Как только можно есть настолько сексуально? Чёрт, как вообще возможно получать от еды такое удовольствие и так явно его демонстрировать?

Едва уняв дрожь в пальцах, Попов слегка отодвинулся, но взгляда оторвать не смог. От разыгравшегося перед ним представления сводило скулы и перехватывало дыхание, а в паху становилось тесно. А ведь сегодня днём эти нежные губы, осторожно забирающие шоколад из пальцев, целовали его, Ромку. Только вот не столь нежно, сколь сейчас ласкали лакомство, и это… заставляло ревновать? К шоколаду?

Ромка раздражённо фыркнул и попытался отвернуться, переведя внимание на абсолютно полную чашку кофе. Боже, что за дурные мысли? Какая ревность? Нельзя ревновать Черкасова, они же не…

Попову вспомнилась та часть сегодняшнего дня, которая изначально казалась сном. Та, в которой Сергей предложил ему… встречаться.

Нет, они вместе. И ревновать можно. Но не к шоколаду же!

“Совсем у тебя, Ромыч, голова поехала от спермотоксикоза. Насмотрелся эротических снов и теперь тупо его хочешь, вот и мысли всякие в голову лезут…” – укорил себя Попов.

Но мысли продолжали измучивать его, как и чёртово, долбанное, безумное возбуждение. А Черкасов продолжал медленно, нежно, неимоверно сексуально поедать шоколадку.

В какой-то момент Рома не выдержал: последним большим глотком допил свой кофе, показавшийся сейчас неимоверно крепким и горьким, и встал с дивана. Собирался плюнуть на всё и пойти спать. Такое решение казалось ему идеальным: сон поможет проветрить голову, перестать думать о глупостях.

Впрочем, Черкасов среагировал мгновенно. Он распахнул до того блаженно зажмуренные глаза и молниеносно перехватил пытавшегося сбежать Рому.

– Если так и будешь продолжать ничего не есть, я начну сам тебя кормить, – возмутился Сергей, притягивая его к себе.

Ромка неосознанно дёрнулся, пытаясь увеличить расстояние между ними. Ночь не способствовала здравомыслию, а он и так постепенно сходил с ума. Если Черкасов сейчас подвинется хоть чуточку ближе…

– А ты знаешь, что шоколад – мощнейший афродизиак?

Хриплый шёпот и сильные руки на талии, шею щекочет горячее дыхание, вызывая волну мурашек по телу. Рома шумно выдохнул, окончательно теряя голову, но всё же хмуро проворчал:

– Тёмный, не молочный.

– Какая разница? – безмятежно протянул Черкасов, поднося к его губам шоколад.

– Серёж, я правда не хочу, я вечером наелся… – Рома отрицательно помотал головой.

Черкасов ничего не ответил, лишь осторожно провёл лакомством по его губам. Шоколад таял, оседая на коже, просто вынуждая облизнуться. Ромка и хотел бы, но понимал, что хоть одно лишнее действие – и всё, он будет потерян для мира, позволив безумию взять верх. И тогда плевать, насколько сильным афродизиаком является шоколад! Его грёбанный шоколад – это сам Черкасов, который просто напрочь сносит голову в любое время дня и ночи.

– Ро-ом, – протянул Сергей и потёрся носом о его щёку. – Ромка, посмотри на меня.

Попов повернул голову, не в силах противиться, и тут же почувствовал лёгкое прикосновение чужого языка к своим губам. Осторожно и нежно, Черкасов слизывал растаявший шоколад. Это был не поцелуй, но ласка настолько интимная, что охватившие эмоции сковывали тело, не позволяя даже вздохнуть. Желание, ревность, нежность… эмоции такие сильные, что могли убить.

Интересно, как поступит Черкасов, если на его руках окажется хладный труп?

Ромка хотел отстраниться, но Сергей не позволил даже дёрнуться, неимоверно крепко прижимая его к себе. А потом углубил поцелуй, заставляя почувствовать привкус молочного шоколада, такого сладкого и сливочного, несравнимого с кофе.

– Ты от кофе горький и пряный… – улыбнулся Черкасов ему в губы.

А может, действительно любой шоколад афродизиак? Потому что в этот момент Попов окончательно не выдержал и накинулся на Сергея с поцелуями, повалив его на диван. Он целовал неистово, яростно, до боли. Прикусывая и зализывая, отпустив себя, наслаждаясь происходящим. Он пил воздух с желанных губ и в ответ отдавал всего себя, делал то, о чём мечтал весь день, исследуя ладонями обнажённую грудь и напрягшийся пресс, касаясь плотных бицепсов. Рома изливал накопившуюся страсть…

И Сергей отвечал ему не менее пылко, сжимал в объятиях и тянулся навстречу поцелуям, выгибался под осторожными пальцами. Он тяжело дышал и крепко жмурился, чтобы не стонать.

В себя Ромка пришёл, когда уже накрыл ладонью пах Черкасова, прокладывая дорожку поцелуев-укусов по его шее. И виной всему был тихий, сдавленный стон и властные руки, крепко стиснувшие предплечья.

– Ром…

– Я… – Попов дёрнулся, как от пощёчины, и едва не сбежал.

Господи, на двери нет замка, пусть не за стенкой, но неподалёку спят родители, а они здесь… Фа-ак!

– П-прости, – пробормотал Рома, – я не хотел.

Сергей пошленько усмехнулся и, разжав ладони, резко притянул его к себе, практически вжимая в пах, заставляя почувствовать, как сильно они оба возбуждены.

– Ещё как хотел, – шепнул он, легонько прикусив мочку уха. Ромка едва не взвыл от остроты ощущений. – Просто ты уже терял голову.

– А сам-то! – возмущённо.

– А сам я её давно уже потерял.

Честно, искренне, твёрдо. И так лично, почти как признание. Рома едва тут же не кончил от такого заявления, а Серёжа просто довольно ухмыльнулся, продолжая, словно большой кот, тереться щекой о его плечо, зарывшись носом в шею.

– Серёж… – тихо-тихо, почти неслышно.

– Ммм? – слегка двинув бёдрами, не позволяя спасть напряжению.

– Я хочу тебя. Сейчас.

И как ты поступишь теперь, мой Серый Волк?

========== Глава 16 - Откровения ==========

Комментарий к Глава 16 - Откровения

Почему автор пишет постельную сцену на целую главу, а получается… то, что получается? х)

Не представляю, что на меня нашло тогда. Неподалёку, всего-то через небольшой коридорчик, спали родители, а я забыл обо всём, желая только одного – Сергея. Рядом, со мной, близко-близко. Всегда.

Как бы забавно это ни звучало, но я тонул в его глазах, изнывал от жажды, и был только один способ спастись. Получить его в личное и бесконечное пользование. Или не в бесконечное, но хоть на годик… на неделю… на день…

…

– Шшш… – Сергей опрокинул его на диван, закрывая рот поцелуем. – Я знаю.

Горячие пальцы забрались под майку, оглаживая живот, и Ромка едва не застонал, вовремя успевая до боли прикусить губу и лишь сдавленно пискнуть. А вот мучителя его это, кажется, развеселило – Сергей рассмеялся, утыкаясь носом Попову в грудь.

– Не смешно, – проворчал Ромка, запуская пальцы в его волосы и слегка их сжимая.

– Вот не надо, – фыркнул Черкасов, медленно стягивая со своей жертвы майку, но когда Рома крепче сжал кулак, дёргая его за волосы, добавил: – Мне с тобой всегда весело. Даже драться.

И коснувшись губами напрягшегося под ласками живота, поднял взгляд. Затуманенный, но сосредоточенный. Не зря когда-то казался Роме волком – хищник перед прыжком, перед атакой.

– Надеюсь, драться мы сегодня не будем? – зачарованно спросил Попов, с трудом разомкнув разом пересохшие губы.

– Как захочешь, можем и попробовать, – с улыбкой отозвался Сергей, освобождая-таки его от майки и проводя по груди раскрытыми ладонями. – Боже, какой же ты худой! Все рёбра пересчитать можно!