Мужчина, тяжело дыша, схватил ее за плечи и, хорошенько встряхнув, проорал, как берсерк перед Великой битвой:
— Да ты совсем стыд потеряла! — на его лице не было прежней детской растерянности, он трясся от еле сдерживаемого гнева, и девушке даже на секунду подумалось, что он близок к тому, чтобы ударить её, на мгновение ей стало страшно.
— Ты — маленькая, лживая, расчетливая дрянь! Уж не провернула ли ты весь этот балаган с Эйгелем, решив, что сможешь прибрать меня к рукам, а?
Хейдар больше не контролировал себя, ему казалось, что так больно быть точно не может, не с ним, это пусть другие будут игрушкой в руках баб, у него на сей счет иное мнение. Да с чего вообще ему сдалась эта девчонка, которая почему-то решила, что может управляться с ним так, как ей захочется. Какой же он идиот, если решил, что наконец встретил достойную девушку, с которой у него, возможно (ключевое слово — «возможно»), что-то могло со временем получиться. И теперь, расслабившись и подпустив её так близко, он получил сполна.
Хейдар яростно тряхнул девчонку за плечи еще разок и опустил руки, желваки ходили, глаза горели серебром:
— Не это ли ты имела в виду, когда вчера грозилась вернуться к разговору о способности продумывать на два шага вперёд? Ну, отвечай!
После этих слов девушка широко размахнулась и ударила его наотмашь по щеке, да так, что голова дернулась. До предела взбешенный Хейдар замахнулся, чтобы ударить в ответ, но посмотрел на Иду и остановился.
Она, растеряв весь свой запал, снова стала прежней Идой, которая стояла напряжённо вытянувшись, а по её щекам беззвучно бежали слезы. Со взглядом загнанного зверька, попавшего в лапы к здоровенному медведю, она выглядела такой испуганной и очень маленькой, и все это было паршиво настолько, что Хейдару стало противно за себя самого, за то, что он чуть не ударил её.
Он отстранился. Не глядя на Иду, молча развернулся и широкими шагами пошел по направлению к деревне.
========== 09. Расплата ==========
Когда Хейдар скрылся за кронами редких деревьев, Ида тяжело опустилась на бревно. Она уставилась в одну точку и раскачивалась, пытаясь унять боль, которую ей причинил человек, ставший для нее действительно близким.
— Зачем, ну зачем я так близко подпустила его, — корила она себя, а слезы все бежали по щекам.
Когда сил плакать больше не стало, Ида уставилась потухшим взглядом в пустоту: все, что до этого казалось таким четким, простым, правильным, — поблекло, помутнело, исказилось.
Наконец она нашла в себе силы встать и пойти в сторону деревни, откуда доносились дружный хохот, тянуло запахом еды и теплом.
Застыла на границе тени подлеска и света от факелов у ближних домов, вздохнула и, не оглядываясь, сделала шаг к освещенному месту. «Хватит с меня», — тряхнула головой и уверенно пошла на звук голосов.
Ида подошла к центральной площади, на которой полыхал большой костер, а люди стояли, расступившись и образовав неровный круг: будет кулачный бой, будет кровь и драка на потеху толпе.
— Опять эти варвары, пьяные бои из-за добычи или девки, что, по сути, одно и то же, вот что будут они устраивать… — Ида невесело усмехнулась и решила подойти поближе. Она протиснулась в самую гущу толпы, желая посмотреть на чужую боль, раз уж свою она все равно никому показать не может.
Вдруг у самого уха раздалось знакомое ворчание:
— Чем ты его так озлобила? — со смешком поинтересовался Вар-кузнец, — в последний раз он согласился на кулачный бой, когда погиб один из его моряков. Тогда он тоже крепко пил и так же крепко бил. Молча. Он был как каменный: что лицо, что тело, что руки… Не живой. Выстоял четыре кона, а потом просто рухнул. — Вар махнул рукой, — не подумай, не проиграл. Просто уснул в какой-то момент прямо во время боя, вот и завалился посреди кольца. Знаешь, тогда такая тишина повисла… и никто не посмел издать хоть какой-то звук. Кто-то из старших подхватил его под локти и уволок к Гурду в дом — отсыпаться. И утром словом никто не обмолвился. Будто и не было ничего.
Ида молчала.
— Да-а-а, — протянул задумчиво Вар. — Далеко пойдешь, девочка.
Тем временем жители деревни, уже подогретые настойками и жадные до кровавого зрелища, притихли, и плотное кольцо расступилось, пропуская участников первого кона.
Сначала в кольцо вошел Сигги Дуболом, двухметровый здоровяк, обманчиво казавшийся неторопливым и спокойным. Ленивым движением скинул с себя верхнюю рубаху, повел плечами, провел рукой по шее, разминая её. Посмотрел по сторонам и, найдя глазами Арику, заулыбался и подмигнул жене.
Следом за ним шел Хейдар. И хотя никто не рискнул бы назвать его малышом, на фоне исполина Сигги он и вправду проигрывал.
На лице Хейдара живыми оставались лишь глаза, и казалось, что они плавятся изнутри серебром. Он был пьян и буквально чудом держался на ногах, двигался плавно покачиваясь, а руки расслаблено свисали вдоль туловища.
Соперники вышли на середину, сомкнули руки в приветственном жесте и тут же отступили на шаг. Хейдар под улюлюканье толпы опять покачнулся, но смог удержать равновесие.
Сигги, улыбаясь во весь рот, беззлобно поддразнил Хейдара:
— Прости, Младший. Похоже, сегодня не твой день. Я постараюсь не сильно попортить тебе морду, а то и так никто не сподобился прибрать тебя к рукам: так и помрешь бобылем.
Левый глаз Хейдара заметно дернулся, когда он услышал расхожее «прибрать к рукам», но больше никаких эмоций на лице не возникло.
Хейдар присел немного и повернул корпус в сторону здоровяка. И в тот момент, когда Сигги размахнулся, а его молотоподобный кулак должен был встретиться с лицом противника с неотвратимостью, с которой пробудившийся по весне медведь, голодный и злой, несется к стоянке незадачливых охотников, Хейдар сделал неловкое движение вперед, затем мягко качнулся назад и как-то по-детски взмахнул левой рукой со сжатым до белых костяшек кулаком.
Сердце Иды пропустило удар. Она закрыла глаза и сразу открыла. И онемела.
Хейдар, покачиваясь, стоял на полусогнутых ногах над телом поверженного соперника.
Сигги безмятежно лежал на земле, раскинув руки, и не шевелился. Со стороны можно было подумать, что большой парень слегка утомился и решил отдохнуть, просто выбрал для этого неподходящее место в самом центре кольца из недоумевающих по этому поводу людей.
Тишина звенела в ушах, а потом все разом заголосили и стали принимать новые ставки.
На второй кон вышел Ваало — невысокий и коренастый угряк, как и все представители его расы, похожий на сказочного лесовичка, с глубоко посаженными маленькими черными глазками, крючковатыми пальцами и черными жесткими волосами, которые были чистыми, пожалуй, только несколько раз в году: когда их хозяин был вынужден выходить в море и попадал там в шторм.
Угряк нервно провел рукой по свалявшимся волосам, озираясь по сторонам, будто ища поддержки у пьяной и распаленной предыдущим боем толпы. Но куда там: все были заняты ставками и жалкие попытки привлечь внимание провалились.
Ваало тяжело вздохнул и замер, недоверчиво поглядывая исподлобья на Хейдара, который продолжал раскачиваться на полусогнутых ногах, как одинокий лист на осеннем ветру.
Ида подумала: вот толкни его сейчас крепыш Ваало посильней — и рухнет Младший сын на потеху толпе.
Хейдар сфокусировал мутный взгляд и попытался совладать со своим телом, даже раскачиваться перестал.
Угряк, сверля взглядом противника, стал осторожно двигаться по часовой стрелке.
Младший сын чуть повернул шею и сделал неровный шаг навстречу, угряк отступил, вскинув правую руку и с размаху ударил в плечо соперника, отбросив его почти на корпус назад. Хейдар мотнул головой и нетвердо переступил ногами.
Ваало, воодушевленный таким поворотом, решил не ждать, пока противник опомнится, а довершить дело. Занёс для удара ту же руку, да только пока он замахивался, Младший сын срубил его левой под дых.
Ваало опешил, закатил глаза, пытаясь вспомнить, как дышать, и повалился на колени перед соперником. Хейдар опустил ему руку на голову: то ли пытался восстановить равновесие, то ли показывал свое превосходство над поверженным угряком, придавил крепче и держал своей лапищей, пока толпа считала до положенных десяти. Так что и эту победу он записал на свой счёт.
