В 6:35 утра по корабельному времени компания из трех человек в лице Хейдара, который как командир вставал рано, Эниаса, который в такое время еще не ложился, и Бирна, который как и положено медведю, пребывал в состоянии перманентной задумчивости, сидели на кухне. Неспешно наслаждаясь завтраком, они в красках рассказывали всем заходящим членам экипажа об успешном завершении операции «ленточка» и суровом, но справедливом возмездии, настигшем близнецов за все их безнаказанные шутки.
Новости разлетелись быстро, и уже в 7:01 весь экипаж станции собрался на кухне для выяснения подробностей. Тут Мёльн содрогнулся от душераздирающего крика близнецов о помощи, сдобренного нецензурной бранью и обещаниями страшной и мучительной смерти виновнику их страданий.
Звуки праведного гнева становились громче, дверь распахнулась настежь, и в просторную кухню, забитую под завязку людьми, влетели братья в одном исподнем. Ленты, зеленая и красная, были обмотаны вокруг головы каждого из братьев на манер хайратника. Разодранные подушки крепко прилипли к волосам, и от каждого движения перья рассыпались во все стороны.
Все разом умолкли. Тем громче в этой неожиданной тишине прозвучал вопрос близнецов: какого черта их головы похожи на курятник, разоренный лисой, и кто за это ответственен?
Первым опомнился Эниас, стоявший ближе всех к выходу: с тихим достоинством коренного нордсьена и настоящего программиста он покинул помещение с целью принести своей фирменной успокоительной настойки. Эниас справедливо рассудил, что сейчас поднимется шум и гвалт, и разбираться по первости вряд ли кто будет. А потому крайне необходимо помочь товарищам обрести внутреннее равновесие. И более действенного средства, чем его травяная настойка, еще не придумали.
Хейдар слегка вскинул светлую бровь и под хохот всего экипажа поприветствовал вновь прибывших словами:
— Похоже, что шутка не удалась. Но каков эффект — теперь-то мы сможем без труда вас отличить.
Итогом этой истории для братьев стало добровольное признание кто из них кто, а также новая косая стрижка со сложным названием «скро шаерь», выполненная Хейдаром лично. Кёнинг Мёльна, вооружившись опасной бритвой и ножницами, приступил к стрижке со словами: «Вы мою косу видели? Сам делаю. Правда, не всегда получается. Но ведь можно побрить вас и налысо»
Вот в такой немного безумной атмосфере жили обитатели Мёльна, подшучивая друг над другом, но всегда готовые прийти на помощь по первому зову товарища.
Тем удивительнее было Алёше непонятное поведение Гуннара и Янсена, которые за последнюю неделю в третий раз о чем-то долго переговаривались в архиве.
В этот раз они выбрали дальний угол с очень старыми данными, и Алёша стал невольным свидетелем их разговора. В поисках нужной пластины он забрался слишком высоко, потянулся и неловким движением ноги толкнул выдвижную стремянку, которая скрипя отъехала, вынудив его забыть обо всем и на манер олуши свить гнездо в архиваторе.
Парень уже хотел позвать товарищей на помощь, как услышал их странный разговор и не посмел обнаружить свое присутствие.
Гуннар, резко и с силой прижав Янсена к полкам плечом, быстро оглянулся по сторонам и сердито стал отчитывать своего друга, не стесняясь в выражениях:
— Ты хоть понимаешь, идиот рыжий, как ты рискуешь? ПарАми лекарств надышался? Ну так срочно проветри мозги, пока тебе Хейдар их не промыл!
— Не могу. Слишком много уже сделано. Я не отступлюсь, — отвечал ему ван Берг тихим, но очень твердым голосом, полным отчаянной решимости.
Гуннар зверел на глазах, продолжая злобно шипеть в лицо своему собеседнику:
— Ещё скажи, самостоятельный ты наш, что ты одной рукой установишь тетрил для ювелирно точного взрыва, а второй — будешь отключать систему мониторинга и настраивать показатели жизнеобеспечения саркофага! А потом подхватишь 500 кг под мышку и за 15 минут доберешься до альтернативного источника питания.
Но самое главное, — тут Гуннар в сердцах тряхнул ван Берга так, что архиватор, в котором сидел Алёша, опасно качнулся, — ты умудришься за два месяца изобрести антидот, который уже 28 лет не могут придумать, и спасти свою мертвую царевну, ничего не забыл?
— Забыл, — огрызнулся Янсен, — я взрывать не умею, тем более точечно. Но я все равно попробую. Лучше попробовать и погибнуть вместе с ней, чем оставить Полину умирать одну, до конца своих дней мучаясь вопросом, можно ли было её спасти.
Гуннар разжал руку, еще раз с приглушенным рыком приложился открытой ладонью по стеллажу, заставив Алёшу повторно уцепиться руками в края, и, опустив голову, сказал:
— Хорошо. Будь по-твоему. Ты правила знаешь. Но перед тем как нам сотрут память и выбросят с облака на землю, я с чувством глубокого удовлетворения съезжу кулаком по твоей бледной рыжей морде.
Мужчины замолчали, каждый думал о чем-то своём. Наконец Янсен выпрямился и абсолютно спокойным и размеренным голосом сказал:
— У нас все получится. А теперь идем, работать надо.
Алёша дождался, когда уйдут его товарищи, и уже хотел слезть, как увидел пластины по химии с говорящим названием: «Домашние бомбы своими руками». Подумав, что это знак, он припрятал их за пазуху и кое-как слез.
С каким бы уважением он не относился к Хейдару, он решил, что Гуннар и Янсен нуждались в помощи. И потом, сам же Хейдар установил правила, и среди первых пунктов там шла взаимовыручка.
========== 03. Переговоры I ==========
Правила проживания на космической станции были просты. В их основу Хейдар заложил универсальный принцип: помогай сам и в ответ рассчитывай на помощь. Учись, познавай, пользуйся ресурсами без ограничений, но будь аккуратен и лишнего не болтай. И только за одно нарушение — угрозу раскрытия истинной деятельности Мёльна и его экипажа — могла быть такая суровая кара, как потеря памяти и возвращение в старую жизнь.
Алёша уже понял, что для большинства обитателей такое наказание было сродни смерти — никто из экипажа не стал бы нарушать прямой запрет командира, не имея на это веских причин.
Именно поэтому дрыгвич уже неделю много времени проводил в специальных наушниках, устроившись полулёжа на удобном кресле в большом и просторном отсеке, отданном под архив. Он прикрывал глаза и внимательно слушал механический женский голос, рассказывающий ему про свойства взрывоопасных веществ и их грамотное использование без жертв и разрушений, а также описывающий принципы расчётов для применения технологии точечных взрывов.
За предыдущие полгода Алёша уже прошёл усиленные курсы физики, химии, изучил основы черчения и иные науки, которые могли помочь ему в оружейном деле. Науки давались ему легко, и дело было не только в учебных пластинах — специальных устройствах, прослушивание которых помогало так быстро запомнить огромные объёмы информации, но и в желании самого юноши узнать как можно больше и применить все это на практике как можно скорее.
У страсти к науке была и обратная сторона — силы организма истощались от такой интенсивной нагрузки. Алёша эти дни так засиживался в мастерской или архиве, что Гуннару приходилось волочь парнишку в его каюту на себе, а на утро переносить его по той же методе в медотсек. Там хмурый ван Берг мстительно втыкал юноше в руку иглу и вводил витамины и поддерживающие препараты.
Алёша с невинным выражением лица дожидался, пока мужчины выйдут, и, улыбаясь от счастья, доставал из кармана салфетки и карандаши и начинал вычисления, а когда салфетки заканчивались, таскал у Янсена перевязочные материалы и писал на них.
К концу недели обоим старшим товарищам Алёши это надоело, и, подкараулив его в мастерской, Янсен пригрозил, что запретит пользоваться для обучения специальными средствами, а по утрам не будет больше спасать его от неминуемой гибели и квадратной головы.
Гуннар же, опасно усмехнувшись, намекнул, что спать Алёше в следующий раз придется в утилизационном отсеке с последующей перспективой прогулки в открытый космос без скафандра и получением смертельной дозы радиационного излучения.
