Виктор с желанием ответил на этот порыв молодой женщины, и первое касание губами переросло в страстный поцелуй. Лиза не предпринимала попыток оторвать своих губ от Виктора, наслаждаясь этим поцелуем, чувствуя, как разгорается ее возбуждение, пока не поняла, что Воеводин находится в довольно неудобной позе. Тогда она немного отстранилась и посмотрела Виктору в глаза. Но тут до нее дошла вся комичность складывающейся ситуации. Ведь они с Виктором даже не перешли на «ты».

– Может быть, нам имеет смысл перейти на «ты»? – спросила она и расхохоталась, тем самым сбрасывая с себя какой-то ребячий трепет, нахлынувший на нее во время поцелуя. Трепет неосознанный, неконтролируемый, давно забытый трепет первых школьных свиданий и вороватых поцелуев.

– Принято. – Произнес Воеводин, поднялся со своего кресла, положил рисунок на журнальный столик, дополнив им натюрморт из вина и фруктов, вернулся к Лизе и они вновь соединились в поцелуе.

      Удивительно, но это действо Лиза привыкла воспринимать как традиционную, обязательную, довольно пресную увертюру претворяющую основное действие. Сейчас, толи Виктор делал что-то особенное, толи особенным было ее психическое состояние, происходящее доставляло ей гораздо большее, чем обычно удовольствие. Удовольствие она испытывала и от прикосновения его рук к своему телу, и от соприкосновений телами. Когда она сама касалась руками тела партнера, то тоже получала удовольствие, ощущая крепость и рельефность его мышц. Удовольствия накладывались одно на другое, распаляя желание. Желание еще плотнее прижимало друг к другу их тела, руководило их руками, которые сохраняя легкость прикосновений, продвигались все глубже и глубже под одежды, все ближе и ближе к центрам наслаждений.

Большинство из проходящих за непрозрачными снаружи стенными стеклянными панелями людей не упускали возможности взглянуть на свое отражение. Они поворачивали головы, и как будто смотрели внутрь комнаты. Это создавало ощущение публичности происходящего. Необычность ситуации служила причиной для какой-то внутренней тревожности, что, как ни странно, еще сильнее подталкивало возбуждение, придавая ему новые, ранее не познанные оттенки ощущений.

Виктор и Лиза перемещались по гостиной в спонтанном танце в направлении спальни, передавая друг другу инициативу, как пара футбольных виртуозов пасует друг другу мяч, продвигаясь к воротам противника. Каждый из них с желанием принимал на себя инициативу, когда приходила его очередь, стараясь доставить партнеру максимально возможное наслаждение.

На белоснежных простынях широкой двуспальной кровати танго двух сплетенных и уже обнаженных тел стало еще более страстным. Темп и амплитуда движений возросли.

Лиза чувствовала, как толчками нарастает ее удовольствие и наслаждалась этим ощущением, пока чувственный поток не превысил пропускную способность нервной системы, которая взорвалась последовательностью коротких замыканий, заставивших неконтролируемо сокращаться мышцы и дугой выгнувших ее спину.

Схлынувшее возбуждение опустошило нервную систему молодой женщины до ломоты в конечностях, которая постепенно отступая, освободила место для чувства удовлетворения и, благодарности партнеру за доставленное удовольствие. Еще какое-то время, не имея ни сил, ни желания сделать хоть какое-то движение Лиза сквозь затуманенное сознание продолжала принимать ласки Виктора. Потом, придя окончательно в себя, снова приняла на себя инициативу, желая как можно нежнее и искуснее реализовать чувство своей благодарности грациозными движениями тела, рук, губ.

Стук в дверь гостиничного номера, прозвучавший в полной тишине, в то время, когда партнеры расслаблено и безмолвно лежали, ловя последние ускользающие оттенки только что пережитых чувств, заставил обоих вздрогнуть. Виктор взглянул на Лизу с недоуменным и, одновременно, извиняющимся выражением лица и с неохотой направился к двери, на ходу надевая шорты.

Услышав за стенкой английскую речь, и, поняв, правда непонятно как, что разговор принимает затяжной характер, Лиза решила довести эпизод к своему логическому завершению и отправилась в ванную. Она чувствовала себя в этот момент превосходно, изумительно, великолепно, и вдруг очень испугалась, что бы каким-нибудь неаккуратным словом или действием или даже взглядом Виктор не смазал эти ощущения.

…

      Пришедшим был египтянин средних лет, который представился Махмудом. По-русски он не говорил, поэтому обратился к Виктору на английском.

– Господин Веденеев, портье уведомил меня, что Вы изъявляли желание, что бы для Вас организовали индивидуальный эксклюзивный тур.

Это было правдой. Разговор на эту тему с портье действительно имел место быть, поэтому Виктор ответил:

– Да, это так. Что Вы можете предложить?

– Я предлагаю Вам абсолютно эксклюзивный тур. Кроме меня его никто не предложит.

Поездка займет почти сутки. В этой поездке Вы увидите пещеры Наг-Хаммади. Это рукотворные пещеры. Изначально, они предназначались для захоронения знатных египтян, а впоследствии, в первые века от рождества христова они использовались христианскими монахами. А в середине прошлого века там были найдены рукописи христианских апокрифов. Еще мы посетим пещеру, в которой было найдено, ставшее сенсацией, евангелие от Иуды Искариота. В процессе поездки предусмотрена увлекательная поездка на верблюдах. Причем, обращаю Ваше внимание, что это не будет как везде. В Египте обычно сажают туристов на верблюда и погонщик, под уздцы, катает его по замусоренной площадке. Нам предстоит преодолеть на верблюдах участок пути, который ни на чем другом проехать нельзя. Это плохо проходимые заросли в пойме Нила.

Махмуд продолжал рассказывать о предстоящем путешествии, когда Лиза, красивая, как только что распустившаяся водяная лилия, вышла в гостиную. Виктор отреагировал на ее появление, развернувшись и сделав широкий шаг в ее направлении, одновременно делая глубокий вдох, готовясь, по-видимому, выразить свое восхищение. Но Лиза остановила его порыв, прижав свой пальчик к его губам. Она проникновенно посмотрела в его глаза, своим взглядом буквально умоляя его не произносить никаких слов, сама же нарочито будничным тоном произнесла:

–Увидимся.– Потом, через паузу добавила:– Позже.– А еще через секунду, хитро улыбнувшись, сказала. – Может быть.

После произнесенных слов, Лиза твердым шагом вышла из гостиной через балконную дверь и направилась в детскую игровую комнату. Виктор, освобожденный ею от необходимости подбирать слова для прощания, слегка устыдился самого себя, но, тем не менее, испытал облегчение и мысленно поблагодарил молодую женщину.

Он вернулся к обсуждению с Махмудом поездки, уже не столько содержания экскурсии, сколько к ее стоимости. Во время разговора он краем глаза посматривал в том направлении, куда отправилась Лиза, и видел как она с искренней, счастливой улыбкой взяла дочь за руку и они пошли в сторону отеля. Он видел как девочка, помогая себе жестами, делится с мамой впечатлениями, как они вдруг остановились, о чем-то договариваясь и как, спустя мгновение, сломя голову, обе понеслись наперегонки к входу в отель. Поведение Лизы, красноречивее всяких слов, подтвердило, что никаких отрицательных эмоций она сейчас действительно не испытывает. Оно стерло последние, еще какое-то время беспокоившие Виктора, оттенки затухающего ощущения неловкости от прощания.

…

Легким быстрым шагом, вприпрыжку, с широченной улыбкой на лице Веденеев спускался по каменным ступеням просторной лестницы в, залитый искусственным светом громоздких люстр, холл отеля. На ходу он метнул приветливые взгляды неизменно присутствующим на своих рабочих местах администратору и охраннику, которые, еще не полностью войдя в рабочее состояние начинающегося трудового дня, ответили ему ленивой полуулыбкой. Такое поведение служащих отеля никоим образом не испортило его настроения. Его буквально переполняли ощущения легкости и душевного подъема, которые он не испытывал уже довольно давно. Он поймал себя на мысли, что ни его вчерашние интимные приключения, ни предчувствие увлекательного путешествия не могли быть достаточными причинами для его теперешнего состояния эйфории. Должно было быть еще что-то, вот, только что именно, так и осталось непонятным. Выныривая из распашных стеклянных ворот отеля, он инстинктивно посмотрел на небо. Небо было почти черным, красивым и звездным.