И он расхохотался, заметив ужас на лицах игроков.

***

Дальнейшие блуждания по селению дикарей вызвали у Дека чувство сильнейшего диссонанса. В это немыслимое смешение эпох сложно было поверить. Вот сидит прямо на земле человек, одетый весьма условно, сидит, скрестив босые ноги, и грубые штаны продраны на коленке, а в руках – портативный компьютер, с которым он очень уверенно обращается. Или идет навстречу женщина, завернутая в кусок некрашеной ткани, с плетеной корзиной на голове, с деревянными бусами на шее. А на ногах – кроссовки. Объясняет, что ходила туда, где колючки, а кроссовки удобнее, чем самодельные сандалии.

– Да, у них есть деньги, – объясняла Ноа. – Нет, не дотации. Они сами зарабатывают. В частности, на туристах. Думаете, отчего они нам так радуются? Фирма платит им за аренду гостевого дома. А Хьон вообще профессиональный экскурсовод. Платный проводник. Мы его тоже нанимаем. И все это входит в стоимость вашей путевки.

Потом охотники притащили туши убитых животных и принялись разделывать их прямо на улице. Зрелище было настолько неаппетитное, что Дек, побоявшись, что его стошнит, предложил пойти посмотреть что-нибудь другое. Тогда Ноа повела их в «школу» – просторный и ужасно дырявый шалаш в центре деревни. Внутри обнаружился огромный демонстрационный экран, повешенный на грубо сколоченный деревянный стенд. Экскурсанты ужаснулись: вряд ли эта протекающая крыша защитит нежную технику от дождя.

– Изготовлен с учетом климатических условий, – гордо пояснила Ноа. – Под водой можно использовать.

Дек не заметил, в какой момент от группы отделился Кьяр и куда делся. Обнаружив пропажу, расстроился: ему не было дела до здешних «чудес», куда интереснее было наблюдать за реакцией помощника. С реакцией, правда, пока выходила беда: Кьяр ходил с каменной физиономией, по которой решительно ничего не удавалось прочитать. А Ноа уже тащила группу смотреть «типичное жилище». Хозяин жилища – их экскурсовод Хьон – возражал:

– Мой дом типичный, но и не типичный. Я зарабатываю больше, чем мои соседи. Но если вы хотите посмотреть на контраст, то у меня он самый резкий.

Что-что, а контраст в доме Хьона действительно присутствовал. В ветхом сооружении не поместилась вся группа, пришлось открыть дверь и заглядывать снаружи. Крыша из толстого слоя веток и соломы вполне могла защитить от дождя, но вот сквозь стены пробивался солнечный свет. Из мебели в этом жилище оказался только ствол дерева, вокруг которого оно было построено. Но зато к дереву хозяин умудрился приспособить целую рабочую станцию с двумя экранами. На полу небрежно валялись провода, блоки питания, клавиатура ручного ввода и еще какие-то неразличимые в полумраке приспособления. Впрочем, гостей поразило даже не это, а то, что перед экраном, спиной к ним, сидел Кьяр и что-то просматривал в сети.

– Кьяр, а ты что тут делаешь? – изумился Даддер.

– Могу я немного побыть дома? – проворчал тот, не отрываясь от монитора. – Это все-таки мой дом.

Хьон рассмеялся при виде недоумения на лицах гостей и объяснил:

– Кьяр – мой брат. Младший. У нас с ним больше никого нет. Наши родители погибли. Умерли от болезни, здесь это бывает. Так что да, у него здесь нет другого дома, кроме этого.

А вот эту биографическую справку Дек немедленно принял к сведению. Вдруг пригодится.

Сант потребовал показать здешние гравы. У Ноа не нашлось возражений. Она снова провела группу через всю деревню, и Дек предусмотрительно отвернулся от сцены разделки туш. Три чудовища приткнулись под деревьями. Наверное, когда-то они были обычными городскими гравилетами, но судьба обошлась с ними жестоко. К одному из них прикрутили что-то вроде защитных бортов, какие используются при игре с мячом, вот только собраны эти страшилища были из каких-то металлических обломков. Из другого сделали нечто не то грузовое, не то пассажирское: позади седла надстроили раму, далеко выпирающую назад, а на ней – соломенное подобие сиденья. По бокам болтались большие плетеные корзины. Третий грав не претерпел значительных конструктивных изменений, но все равно выглядел монстром – громоздким, чудовищно тяжелым, со штопаным корпусом.

– Неужели на этом можно ездить? – с ужасом спросил один из гонщиков.

– У них на этом даже мальчишки гоняют, – весело сообщил Сант. – Вот и представьте, если ты с детства на таком ездил, насколько проще будет управиться с нормальной техникой. Это я вам и хотел показать. Кьяр – не уникум, просто прошел суровую школу. Если отсюда брать гонщиков, они все такие будут. Правда, нужна еще одержимость спортом, как у Кьяра, а это как раз редкость. Только поэтому дикари до сих пор не составили вам, неженкам, конкуренции. Эй, мелкий! – Тренер вдруг выскочил из толпы окруживших его гонщиков и замахал кому-то руками. – Можешь показать, как на этом ездить?

Отиравшийся поблизости любопытный подросток с энтузиазмом закивал. Подбежал поближе и спросил на почти чистом тертанском:

– Что показать?

– Ну, просто покрутись тут немного. Развороты, что-нибудь такое.

– Ладно, – мальчишка резво прыгнул в седло третьего грава.

Дек только покачал головой. Тонкие ручки ребенка могут хоть до скончания века дергать за скобу, нос не приподнимется ни на миллиметр. Все, что может этот пацан, – положиться на электронику, позволить бортовому компьютеру самому обрабатывать препятствия. Какие уж тут гонки! Тренер явно преувеличивает.

Мальчишка запустил двигатель, машина плавно приподнялась над землей и развернулась вокруг своей оси. Зрители расступились, пропуская ее. Пацан рванул с места, давая ускорение, как настоящий профессионал. Промчавшись вдоль улицы, он вдруг ухватился двумя руками за одну скобу и неожиданно резким движением свесился вбок. Одна нога его цеплялась за седло, колено другой почти коснулось земли. Грав клюнул носом, сильно запрокинулся, край днища чиркнул по дорожной пыли. Разворот вышел почти на месте. А пилот уже перегнулся через седло и свесился с другого борта, возвращая гравилет в вертикальное положение.

– Ты видел, видел? – Тренер возбужденно сжал локоть Дека. – Понял? Просек, в чем фокус?

– Пожалуй, – неохотно признал тот.

Теперь он действительно понимал, о чем толкует Сант. У ребенка нет той силы, которая нужна, чтобы управлять таким гравом. Но он использует собственный вес плюс резкость движений. Гравилет подвешен в воздухе, изменить его положение в этих пределах – от днища до земли – не так уж сложно. Он легко подается. И ведь этого, как правило, хватает! Остальное возьмет на себя автоматика, определит изменившуюся поверхность, использует неровность, как трамплин для прыжка. Главное – немного поднять нос, чтобы не вписаться в эту неровность на скорости. Немного. Не так, как это всегда делал Дек. Хотя выглядит действительно смешно.

Мальчишка все носился кругами, выписывал резкие повороты и даже сделал несколько маленьких прыжков. Наконец, утомился. Привел машину назад, утер пот с лица. Вид у него был гордый.

– Здорово! – похвалил Сант. – О карьере гонщика не задумывался?

– Не, – пацан помотал головой. – Я охотником буду.

Уже стемнело, когда вождь пригласил гостей есть добытое днем мясо. Герк забеспокоился: как так, объедать бедных дикарей, которые с таким трудом добывают себе пропитание! Может, стоит хотя бы расплатиться? Ноа возразила: пытаться заплатить за угощение не стоит. Это просто гостеприимство, правила вежливости. А вот что стоит сделать, так это купить у местных какие-нибудь сувениры.

На открытой площадке догорали костры. Над жаркими углями люди подвешивали куски мяса, посыпали их солью и какими-то травами. Вокруг костров собралось все население деревни. Взрослых, наверное, около сотни. Дети же беспрерывно носились вокруг и не поддавались даже приблизительному подсчету.

Гости неуверенно устраивались на земле возле костра. На предстоящее угощение многие косились с ужасом и брезгливостью. Мясо, приготовленное вот так, на открытом огне, без соблюдения санитарных норм…