Случаи, конечно, бывали разные. Сложнее всего было как раз с упрямыми гетеросексуалами, даже пришлось разрабатывать специальную систему, обеспечивая таким людям если не персональное «долго и счастливо», то как минимум «безболезненно и дружно». Работает у Алисы один психолог, вот он уж мастер делать друзей из самых непримиримых гомофобов. Дружба — это уже неплохо. Дружба позволяет нормально жить. Но иногда попадались такие пары, где не каждый психолог за десять лет разберется. Ходят к Алисе одни… несчастные. Пьяный паренек на машине сбил девушку с ребенком. Метка тогда-то и активировалась. Ребенок умер, и теперь девчонка и видеть парня не желает. Вот и ходят они печальной процессией на еженедельные сеансы психолога. И жить вместе не могут, и друг без друга тоже не получается.

Историй в духе шекспировский трагедий за десять лет работы у Алисы накопилось изрядно. Тут тебе и бывшие враги, и своенравные барышни, и разница в положении. Кого-то удавалось склеить в приличную пару. Весьма гармоничную и счастливую, как оказалось. С кем-то работала Алиса, подбирая медикаменты. Блокировать влияние метки — это посложнее, чем примириться со своей вынужденно нетрадиционной ориентацией. Тут все индивидуально.

И это в мире, где все ежедневно видели, насколько гармоничными складываются нареченные пары. Посмотришь со стороны — ведь небо и земля, ничего общего. А живут так, будто без слов друг друга понимают. Будто за несколько месяцев совместной жизни они не только дзен постигли, но и какие-то космические знания приобрели. Но Алиса уже не особенно верила в то, что всем метки приносят только радость. Пусть таких людей и меньше, но они есть. Есть пары, которые имеют реальные причины не быть вместе. Не хотят ломать себя, не хотят рушить гармонию. И Алиса их понимала.

Возможно потому что сама Алиса своего Данилу так и не встретила. Искала, конечно. Полно специальных форумов, где люди свои метки публикуют. К выпуску из медицинского окончательно расстроилась, замуж вышла. Вася хороший был, понятный. Учился на год старше, специализация — нейрохирургия. Алиса жалела, что у него нет ее имени на лодыжке. Он тоже жалел, потому что там как раз был мужчина. Они общались. Семьями. Две женщины, не нашедшие своих соулмейтов, и два мужчины, подопытные самой Алисы. В итоге она же свой брак и разрушила. Вася же все ее исследования читал. И по проблемным меткам, и по нормальным. Всю матчасть оттуда изучил вдоль и поперек.

Пары соулмейтов в среднем меньше болеют, живут дольше, чаще чувствуют себя счастливыми, да и отношения в семье у них практически идеальные. Если притерлись, попривыкли, договорились, то очень хорошо живут. Всегда обнаруживается, что они словно созданы друг для друга, причем в мелочах каких-то, в бытовухе. Ну и в сексе. Наверное, самое частое откровение, которое слышала Алиса: у соулмейтов самый крутой секс. Идеальный.

Ну не мог Вася после такой-то рекламы не попробовать. Суженный его — тоже врач, хоть и кардиолог — ожидаемо согласился. И в итоге две женщины, так и не нашедшие своих соулмейтов, грустно пили водку без мужей. Однополые браки вынужденно даже в России разрешили, только мало кто рисковал играть шумные свадьбы. Василий со своим тоже не играли. По-тихому расписались и переехали из Москвы в Питер. Говорят, там отношение к таким чуть получше. Алиса только вздыхала.

С другой стороны — может и хорошо, что все так вышло? А то встретила бы свою пару, и тогда виноватой была бы она. А тут — покинутая, брошенная, можно хотя бы страдать с полной самоотдачей. Можно даже вдвоем с Олесей. Они теперь с ней соратницы по несчастью, их мужья от них сбежали.

На самом деле Алиса особо не страдала. Времени не было. Строили новое здание, расширяли исследования, готовили новые препараты и методики. Консультировали психологов, отправляя их в другие города. Вскоре даже открыли вариант брачного агентства, упростив поиск вторых половинок. Сергей Михайлович шутил на эту тему. Говорил, что они тут и лечат, и калечат, и замуж выдают. Алисе все еще нравилась ее работа и она подумывала родить ребенка для себя.

Статистика вещала, что только одна пара из ста не находила друг друга. Но тут есть два уточнения. Во-первых, в сборе статистических данных участвовали только благополучные жители планеты. Неблагополучных не опрашивали. Тем более никто не мог сказать, каков точный процент среди диких племен Африки, где у некоторых метка появляется даже не именем, а рисунком. Во-вторых, эта цифра вообще была выведена искусственно.

Метки появляются в разное время. Возраст у суженых может быть разным. Кто-то находит половинку в свои шестнадцать, кто-то в пятьдесят. Алиса знала столько разных примеров, что больше ждать не хотела. Выходить замуж не собиралась, уж слишком болезненным было прошлое расставание, но вот ребенок от нее никуда не денется как минимум до шестнадцати.

А потом умер Сергей Михайлович. Смерть наставника Алиса переживала тяжелее, чем неудачный брак, поэтому стало как-то не до детей.

***

Осень выдалась ненормально теплой. Деревья стояли уже полностью голыми, а снега не было и в помине. Алисе нравилось после работы ходить домой пешком. Можно было проехать на маршрутке, или взять такси, как она обычно и поступала зимой, но сейчас в этом не было нужды. Если срезать дорогу через дворы, идти было всего двадцать минут. Можно зайти в супермаркет, купить что-нибудь вкусненькое, посидеть на лавочке в сквере около дома. Мысли о том, что стоит все же родить себе ребенка, вновь появились. Ей тридцать пять лет — неприлично много. Здоровье у нее, конечно, почти идеальное, но из чаши бессмертия она точно не пила.

С этими мыслями она зашла в квартиру и принялась распаковывать покупки. Овощи, фрукты, йогурт на завтрак. Звонок в дверь немало ее удивил. Многоквартирный дом был одним из тех, что перестраивали на месте бывших пятиэтажек. Именно этот дом был из разряда дорогих, не только с подземной парковкой, но еще и с консьержем на входе. Друзья звонят заранее, посторонних здесь нет… возникла паническая мысль, что она топит соседей, и Алиса почти побежала к двери, шлепая босыми ногами по полу. Она широко распахнула дверь, ожидая обвинения в текущих трубах или еще чем-нибудь, но соседей за дверью не было.

Пареньку было не больше восемнадцати, совсем мальчишка. Взгляд упрямый такой, взрослый, но от этого он казался еще большим ребенком. Высокий очень, совсем тощий. Сразу видно: резкий скачок роста, с парнями такое бывает. Волосы темные, челка в глаза лезет, щеки впалые, и губы пухлые, из-за них он казался особенно молодым.

— Здравствуйте, — низким, совсем мужским голосом сказал паренек. — Я — Данила Горцов. У меня ваше имя.

И он протягивает руку, демонстрируя надпись чуть пониже локтя. Алиса пораженно смотрит на свое имя, на мальчишку, снова на надпись. Дверь захлопывает неожиданно даже для себя.

Мысли о том, что это какая-то ошибка возникают сразу. Сколько ему? Да он же совсем ребенок, наверняка и школу не закончил. И что с ним делать? Воспитывать? В школу за ручку водить? Или это такой ответ вселенной на ее желание завести ребенка? Вроде как вот, держи, сразу постарше, пеленки стирать не надо. Алиса сделала несколько кругов по просторному коридору, прежде чем вернулась к двери. Реакция у нее получилась уж слишком ненормальной. Надо ж хоть впустить его. Чаем напоить. Парнишка-то не виноват, что ему досталась суженая, годящаяся ему в матери.

Но все равно Алиса сначала посмотрела в глазок. Данила сел прямо на пол, по-детски обняв колени. Алиса тут же разозлилась. Придумал тоже! Уселся на холодный бетон! Вот застудит себе все, и что потом? И тут же подумала, что именно он застудит. Смешок получился почти истерический. Не позволив себе снова запаниковать, Алиса открыла дверь:

— Не сиди на бетоне. Проходи. Ты чай черный пьешь, или зеленый?

— Зеленый, — ответил он, вставая.

В простой куртке, джинсах, за спиной — рюкзак. Он нерешительно зашел в квартиру, аккуратно снял кроссовки и нерешительно замер. Алиса мотнула головой в сторону кухни.