Затем я легонько оттолкнул его, с расслабленной улыбкой на губах. Артур ответил точно такой же, его великолепные глаза сияли, в них плясали отблески утреннего солнца. Его губы припухли, щеки покраснели, волосы растрепались. Послав мне последний жаждущий взгляд, Артур бросился переодеваться в свежий комплект одежды и выбежал из камеры, присоединиться к выстроившимся в линию заключенным. Я удостоверился, что Артур вышел первым, потому что смотрители обычно более пристально следят за теми, кого только-только вынуждены были освободить от наказания.

Я подождал немного, прежде чем переодеться и присоединиться к Артуру в линии строя, не надо нам привлекать дополнительного внимания, вывалившись из камеры одновременно. Я возблагодарил мешковатость наших штанов, когда занял свое место, до того, как охранник во второй раз крикнул мне. Штаны скрыли выпирающую эрекцию, хоть это и не делало попытку идти более удобной, когда для нас обоих, когда мы тащились в столовую на завтрак. Как бы я не хотел воспользоваться преимуществом своего возбуждения, все опустилось к тому времени, как нам позволили посетить уборную. Судя по кислому виду Артура перед тем, как отправиться на работу, он был точно так же разочарован.

По большему счету, это все равно не имело особого значения; Мы наверстали позже. И надо ли говорить о том, что после этого мы редко засыпали порознь.

========== IX ==========

Все изменилось, когда секс перерос в любовь.

К сожалению, нам понадобился почти месяц, чтобы поймать возможность по-настоящему изучить наши новые отношения. По мере того, как погода становилась все лучше, начальник тюрьмы нагружал заключенных все сильнее, а их труд обесценивался все больше и больше. Иногда я трудился там же, где Артур, это делало очень соблазнительной мысль улизнуть в соседнее поле или сад, чтобы обрести его для себя.

Я обновил свою метку на его шее сразу же после того, как Артур освободился из заключения в одиночной камере; в результате мы впервые отсасывали друг другу одновременно. Но после этого, мы, как обычно, возвращаясь ночью в камеру, уютно устраивались на постели, целовались просто потому что могли, и засыпали еще до того, как делали что-то большее.

И тем не менее, наконец-то однажды ночью, вернувшись с наименее утомительных работ, мы не могли ждать ни секунды.

Одновременно вошли в камеру, оба, словно понимая, что ночь уже наступила. Мы ушли из зоны обзора камеры, на ее противоположный край, вместе медленно опустились на кровать. Яаккуратноубралпрядиволоссегоглаз. И безмолвно задался вопросом, была ли связь между тем, что я продолжил касаться его волос и молчаливым согласием самого Артура растянуть эти ласки. Проводя пальцами чуть позади его ушей, трогая, слегка нажал, когда Артур издал восхитительный довольный звук, реагируя.

Он склонил голову к моей руке, ненадолго закрыв глаза; Мы не торопились. Я уже было потерял счет времени, но тут Артур в конце-концов взглянул на меня и безмятежно улыбнулся. Мы оба все еще были очень взволнованы и сверхчувствительны к этим новым для нас прикосновениям, словно новорожденные, открывшие для себя полный красок, прекрасный новый мир.

Матрас прогнулся, когда Артур придвинулся ближе ко мне, моя метка на его шее должна была поблекнуть до начала нового месяца. Я почувствовал, как его губы прижались к моей скуле, как он тепло касался, пока говорил в мое ухо греховно-сладкие слова. – Займись со мной любовью, Имс.

- Артур, - простонал я ему в макушку, ощутив, как все мое тело отозвалось на слова моего друга… слова моего любовника. Я так долго хотел этого; так много раз кончал с этой мыслью. Технически, я трахал его уже больше года, но это совсем другое.

Прикосновения были интимны, позволяли отразить запрещенные раньше эмоции и чувства. Мы не высовывались только потому что вокруг нас тюрьма и она не утаит ни случайных высказываний, ни признаний в любви. А теперь между нами было намного больше доверия; больше не нужно было делать вид, что нам наплевать на желания друг друга.

Я раздевал Артура медленно, складывая его одежду на пол камеры, а после занялся собственной. Артур тоже присоединился, пальцами потянув за край моей рубашки, пока я сам возился со штанами. Когда вся одежда оказалась отброшена в сторону и забыта, я переместился, нависнув над Артуром, навалившись почти всем весом; это было почти неловко, то, как возбужденно я себя чувствовал только от того, как соприкасалась наша обнаженная кожа.

Мы с Артуром долго смотрели, блуждая друг по другу взглядами и прикосновениями пальцев. Впервые я видел Артура без полностью нагим, еще и там, где с этим можно было бы что-нибудь сделать; утреннее переодевание и душ с остальными, фактически, не давали удобного случая. Конечно же, даже если бы такой случай представился, негласные правила и рамки дозволенного этого бы все равно не допустили.

Зато теперь… Теперь мне можно было смотреть и касаться, а Артуру улыбаться, вздыхать и постанывать.

Я покрывал поцелуями каждый дюйм его кожи, везде, где мог дотянуться. Даже если этот участок не считался очень сексуальным, по моему мнению, каждая деталь была соблазнительна. Ощущения от поцелуев были еще лучше благодаря прикосновениям пальцев Артура, исследующего изгибы моего тела.

Я целовал его лоб, щеки, скулу.

Я целовал шею и ключицы, маленькую впадинку под самым горлом.

Я покрывал поцелуями плечо, запястье, ладонь и кожу на внутренней стороне руки.

Я был только на половине пути вдоль его тела, когда Артур заскулил, потираясь о мое стратегически удачно расположенное бедро. Я отвлек его горячим, пьянящим поцелуем, оставив слегка дезориентированным под собой. Затем я опустился ниже, посасывая по очереди оба соска – вздрогнув, Артур, со стоном, словно очнулся. А я продолжил двигаться вниз.

Целовал нижние ребра, выпирающие под кожей, а затем его бок. Я немного отвлекся, погрузив язык в его пупок, но только двигаясь дальше, когда Артур шумно усмехнулся тому, что свет погасили на ночь. – Тебе это нравится, - сказал я ему, прикусив за выступающую тазовую косточку, целенаправленно обходя вниманием поднявшийся Артуров член.

- Имс… - прорычал Артур, стараясь звучать угрожающе, но вместо страха, у меня голова пошла кругом от возбуждения. Теперь продолжать было сложно, но я нежно поцеловал внутреннюю сторону его бедра, коснувшись губами влажной кожи, прямо под его яйцами. Он тихо выдохнул, пока я целовал под коленом, лодыжку, и чувствительную кожу верхней части стопы.

Наконец, у меня кончилось терпение – к этому времени я спустился так низко, что сполз бедрами с тюремного матраса – и теперь поднялся обратно, чтобы снова заключить в поцелуй губы Артура. Я хотел столько всего сказать ему, когда наши рты снова прижались друг к другу,двигаясь одновременно, словно репетируя любимый танец. Но я не смел сказать слова, жгущие язык, особенно пока он обвивался вокруг языка Артура.

И я все еще боялся за свое обреченное сердце, что будет с ним, когда Артур выйдет из тюрьмы чуть меньше, чем через два года.

Я заставил себя переключить внимание на сложившуюся ситуацию, ощущение Артура подо мной, целующегося так, что перехватывает дыхание. Нужно наслаждаться этим, фиксировать в памяти каждую секунду происходящего.

Мы долго целовались, понапрасну изводя себя. Наши губы сливались вместе, а наши тела вели свой собственный стихийный поток, наши члены тесно прижимались друг к другу без какой-либо преграды между ними. Смазка Артура испачкала мой живот, так же как и моя его и вскоре нам пришлось оторваться друг от друга, пока мы не подошли к пределу слишком быстро.

Я схватил подушку – обе они, и его и моя, были тогда на моей койке. Приподнял Артура под бедра, чтобы подсунуть одну из них. Артур бросил на меня вопросительный взгляд, когда я пододвинул его немного выше к изголовью постели и отстранился. Я ничего не объяснял, вместо этого - наслаждался тем, как потемнел его взгляд, когда он смотрел, как я опускаю голову между его разведенных бедер.