Я знал, что нашел тот самый угол, когда его спина выгнулась и он резко двинулся на мне, прижимаясь бедрами. Мы оба отозвались довольным мычанием от ощущений, но после Артур испустил самый прекрасный стон, в котором прозвучало мое имя. Я отозвался стоном и вжался глубже, стараясь задевать простату на каждом жестком движении. Сначала мне было мало голоса Артура, которому я позволял вести меня и мои действия, пока не было ничего, кроме наших тел, двигающихся в унисон. Но потом он начал звучать все громче и громче.

Не подумав я протянул руку и прижал ее ко рту Артура, пытаясь приглушить. Если бы мы были одни, я бы просто двигался жестче, стараясь сорвать крик с его хорошеньких губ. Но мы были не одни, и мы должны быть уверены, что не перебудим всю тюрьму звуками совокупления. Почти тут же я понял, что сделал что-то не то, Артур хрипло вскрикнул в мою ладонь, сопротивляясь моим прикосновениям к нему и сжался так тесно, что мне пришлось полностью выйти из его тела.

- Черт, Артур, извини, - отчаянно прошептал я, тогда как сам Артур отстранился от меня, я почувствовал, как мое сердце болезненно сжалось, когда я увидел страх в том, как он двигался. Я последовал за ним в постель, мучаясь чувством вины, я слышал его болезненный стон, когда он неожиданно калачиком свернулся на матрасе. Он не выглядел слишком заинтересованным в том, чтобы сбежать еще дальше, когда я лег на бок, лицом к нему, убрав пряди волос с его лба, глядя на него. – Я не подумал, лапочка. Мне так жаль; пожалуйста, не плачь.

- Я, блядь, не плакал! – рявкнул Артур, отбив от себя мою руку, а затем сердито стирая с щек следы слез. – Почему ты остановился?

Я недоверчиво взглянул на него, но не желая более враждебного восприятия своих действий, не стал лезть в его личное пространство. – Из-за моей глупости ты только что явно вспомнил что-то плохое, - Артур уставился на меня, словно я сейчас все это сделал просто так. – Не волнуйся, мы можем закончить на этом, - настаивал я, подумав, что он мог быть раздражен тем, что прервался, когда почти кончил.

Артур оскалился и на секунду я подумал, что он собирается меня убить. А затем он крепко схватил меня за волосы, заставив вздрогнуть и прошептал на ухо. – Если не трахнешь меня прямо сейчас, я найду кого-нибудь, кто сделает это завтра.

Тошнотворная вспышка ревности встряхнула меня не хуже взрыва, оставив меня потрясенным и мыслящим нелогично; все мои мысли фокусировались только на его словах. – Ты ни за что этого не сделаешь, - угрожающе прошипел я, придвинувшись ближе и прижавшись всей длинной своего горячего члена к бедру Артура, демонстративно потираясь о ткань его наполовину спущенных штанов.

- Тогда не заставляй меня ждать, - вызывающе сообщил мне Артур, размазанные дорожки слез высохли на его лице; он уже и забыл об этом. Часть меня этого понять не могла, я не понимал, как Артур все еще мог хотеть продолжать, испытав что-то настолько травматичное и вновь пережив эти воспоминания. Но большую часть меня это не волновало, мое тело все еще отчаянно хотело кончить, так что я опустил руку, чтобы коснуться Артура. Мой взгляд метнулся обратно, встретив его взгляд, когда я почувствовал, что его эрекция сникла с его кратковременной паникой. – К черту, - дрожащим голосом пробормотал Артур, щеки покраснели от неловкости. – Проехали.

Я встревожено наблюдал, как Артур отвернулся к стене, повернувшись ко мне спиной. Мне было его жаль; пожалуй, больше, чем следовало. И в тот самый момент, когда мои ревность, возбуждение и сочувствие запутанно сплелись в моей голове, я решил нарушить пару своих правил.

Я притиснулся ближе к Артуру, моя грудь тесно прижалась к его спине. Потом я завел одну руку за его бедро, снова сдвинув его штаны вниз, и дразняще касаясь кончиками пальцев его члена. Одновременно с этим, я прижался губами к не тронутой следами укусов коже шеи Артура. Мои действия далеко вышли за рамки, на столько, что я уже понятия не имел, что теперь делать или как объяснить это себе утром. В тюрьме засосы, оставленные на чьей-нибудь шее, ставились чтобы пометить свою собственность и без особых эмоций. Но прикосновения моих губ, блуждающих по шее Артура были нежными и успокаивающими, вперемешку с мягкими любовными прикусываниями, которым, в нашем положении, не было адекватного объяснения.

В то же время я обхватил пальцами член Артура и слегка погладил, улыбнувшись в его шею, когда он выдал довольный вдох и буквально растаял, прижимаясь ко мне. Посчитав это хорошим знаком, я продолжил нежно действовать рукой и прикосновениями губ. В тот момент я нарушил все правила, кроме двух:

Не целуй.

Не влюбляйся.

Я беспокоился о Артуре сильнее, чем было бы разумно, но не думал, что любил его. Мы были друзьями и это все, чему следует быть. И даже если я осыпал поцелуями шею Артура, это все равно не встряхнуло бы меня, я точно это знал, как если бы соприкоснулись наши губы.

Как только член Артура встал, снова и снова толкаясь в мою ладонь, а сам он тяжело и тихо задышал в неподвижном вокруг нас воздухе, я осторожно убрал руку. Я придвинулся ближе к нему, бедрами к его бедрам и прижался членом к его дырочке. Я хотел поднять его ногу, чтобы открыть его для себя немного сильнее, но мешали полуспущенные брюки. Он не возражал, оставшись на своей части постели, пока я занимал нужную позу. Я сплюнул на ладонь, чтобы смазать свой член получше, надеясь, что повторное проникновение после этого, будет чуть более безболезненно для моего партнера.

Когда я толкнулся в его тело на этот раз, мои движения были уверенными, размеренными, но неторопливыми. После того, как я вошел на всю длину, я перекинул руку через талию Артура, снова касаясь длины члена моего друга. Мы двигались навстречу друг другу без неловких заминок, наши тела снова двигались в унисон, пока я ласкал Артура, прижимая его самого ближе к себе. Прошло совсем немного времени и мы уже были на взводе, несмотря на проблемы до этого. Артур кончил первым, сделав мои пальцы скользкими и липкими. Он шептал мое имя, словно не хотел, чтобы я слышал это, и при этом не хотел ничего сильнее, чем довести меня до края.

И это случилось.

Я тихо вдохнул, кончив глубоко в Артура, коротко толкаясь бедрами, сливая свою сперму глубоко в его тело. Прошло немало времени, прежде чем я был полностью опустошен, меня трясло, когда сверхчувствительная после оргазма плоть продолжала тереться внутри тесной задницы Артура. Я совершенно не хотел покидать его тело, не хотел снова вынимать из него член, но в конце концов я был вынужден это сделать.

Когда мы отстранились друг от друга, то не забыли привычно лечь по разные стороны кровати, впрочем, между нами все равно осталось не так много места. И все же, в сонном, послеоргазменном мареве, я небрежно протянул руку в сторону Артура. Я ненавязчиво зацепил его предплечье. Артур ничего не сказал, и последним, что я додумался сказать, перед тем, как мы оба отключились было, - С днем рождения, зайка.

С этого момента, мы как следует трахались каждую неделю. Нам пришлось позаботиться о том, чтобы заниматься этим только в ночи понедельников, в ночи после того, как Артур приходил с тяжелых общественных работ. Он работал в поле по понедельникам и пятницам, тогда как я работал по вторникам и субботам. Мое расписание не имело значения, потому что я всегда был сверху, как и требовала моя репутация. Но секс давался телу Артура не легко, даже если я использовал так много слюны, как только могло произвести мое тело. Он не жаловался и проблем с дурными воспоминаниями не было, после того, как я заметил, что их можно заменить новыми, но от моего внимания не ускользнуло, что его движения были скованными на следующий день после того, как мы трахались.

Однажды, почти тогда, когда мы начали новый уровень наших обменов удовольствием, мы не вытерпели и я взял Артура в четверг; мы полагали, что его тело уже ко мне привыкло. Мы ошиблись, хоть Артур и ни слова мне об этом не сказал. Это выяснилось только когда я вернулся из прачечной в тот же вечер и вошел в камеру с Артуром, рассказавшим мне, что произошло днем. Судя по всему, он не мог наклоняться и поднимать те же по весу камни, как обычно и получил за это от одного из особо темпераментных надзирателей.