Никаких гаджетов, милые. Ну их. Тем более что: Ты помнишь ли, Анна, те встречи на Чистых прудах, Безумства и радость в тех юных далеких годах. Из горлышка пили порой на бульваре «Агдам»… «Агдам»… Кто пил – не забудет. Но я сейчас про Чистые пруды. Стоял я как-то на трамвайной остановке «Большой Харитоньевский переулок». Увидел Павла. Он шел с двумя воздушными и прекрасными девушками. Остановка примыкает к самому Чистопрудному бульвару а Павел шел по тротуару через дорогу. Собрался я было уже окликнуть его, но подошел трамвай. К тому же он шел с двумя небесными созданиями, а я ехал на какое-то отвратительное литературное мероприятие – бухать с какими-то мерзкими литературными деятелями. Короче, не стал я его отвлекать и окликать. Может, и зря, кто знает?.. …Я сказал им – мой дом вдалеке, У меня остановка другая. Но мой голос заглохнул в тоске, И меня уронили с трамвая. Отпусти, боль тупая в виске, Мне бы ехать от края до края. Только слышится в каждой строке, Что меня уронили с трамвая. Что тут сказать? Разве что, перефразируя когда-то популярную попсовую песенку, – нас не уронят. Нет, Павел, нас не уронят. В том числе и потому, что вышла такая замечательная книжка, в которой так много истинно целебных стихов. Когда пришло время сиять – будь самым ярким. Ван Дэшунь «По Мясницкой по улице Кирова…» По Мясницкой по улице Кирова, Нога за ногу еле впопад, Нараспашку душой иду с миром я, Мне ни Киров, ни мясо не брат. И, Садовым кольцом опоясанный, Задержусь возле Красных ворот. Пусть погода сегодня не ясная, Но я слышу, как сердце поет. «Когда подует ветер с севера…» Когда подует ветер с севера И станет сильно холодеть, Я окончательно уверую, Что очень можно умереть. А то живешь необязательно, Жизнь подрубая на корню. Глубин морщин не скроешь шпателем, Как под одеждой грустных Ню. «Не утомись сегодня туча, к нам дойдя…» Не утомись сегодня туча, к нам дойдя, Тогда бы не было вечернего дождя. Не напитай обильно влага все кусты — Не вскрыть бутонов вам, волшебные цветы. Не будь меж предками любовного огня, Тогда бы не было такого вот меня. А не изведай я поэзии греха — Не написал бы строки данного стиха. «Воистину бедствие – гроз…» Воистину бедствие – грозы Над нашею грешной землей. Июль разнолик и нервозен, Ни с кем не сведен в симбиозе И сам недоволен собой. Кругом откровенное плохо, Размаха не видится крыл, Закат – что оскал скомороха, И Петр и Павел со вздохом День светлый на час сократил. «Мораль моя и ценность интеллекта…»
Мораль моя и ценность интеллекта Рождаются из моего нутра. Как четкий абрис Невского проспекта Родился только волею Петра. А если ты случайно недалекий, Тебя никак в Спинозу не развить. Белеет парус, парус одинокий, И никаким другим не может быть. «Зачем перелетные птицы летят…» Зачем перелетные птицы летят — Оседлые птицы не знают. Не можно сказать, что вернутся назад, За далями всяко бывает. И я в предназначенный час улечу За Альфу иль Бету Центавра. И в новых небесных стихах зазвучу Со всею вселенной на равных. «О, подлежащее, влекомое сказуемым…» О, подлежащее, влекомое сказуемым, И в обрамлении второстепенных членов! Я рад упиться синтаксическим безумием И быть готовым к языковым переменам. Хотя и вышли все мы из «Шинели» Гоголя, Однако, видит Бог, не для того, Чтоб стихотворными потугами убогими До муки слез расстраивать его. «Пора сниматься, сядем на дорогу…» Пора сниматься, сядем на дорогу, Здесь сумрачно и призрачны пути, Но кое-где пустыня внемлет Богу, Что исподволь толкает нас идти. Сквозь тернии карабкаясь на ощупь, Вгрызаясь аки зверь в земную твердь, Мы движимы одним вопросом общим — Зачем нам надо жить и умереть. «Мир рушился со скрежетом по швам…» Мир рушился со скрежетом по швам, Я вышагал бульвара утлый остров. Как парус на маяк, легко и просто, Я двинулся к надменно ждущей Вам. И в сумерках, в объятьях толчеи, Меж глыб автомобильного тороса, Я понял вдруг, что мы обречены, Что жизнь не знает знака переноса Как спаса от сумы и от тюрьмы. «Ты помнишь ли, Анна, те встречи на Чистых прудах?…» Ты помнишь ли, Анна, те встречи на Чистых прудах? Безумства и радость в тех юных далеких годах. Из горлышка пили порой на бульваре «Агдам», И думать не думали ехать тогда в Амстердам. Отнюдь не голландского глаженья утром лицо, Трещит голова, будто в ней «Нибелунга кольцо» И думать не думали, может – гадали, скажи, Куда заведет нас дорога с названием жизнь. |
