Услышав эти слова, я, устав от его философии, засобирался, встал со стула и сказал, что мне пора идти.

– Иди, – не стал он меня удерживать. – А то я с тобой заболтался. Если я буду всё время предаваться праздным разговорам, то никогда не сделаю своего научного открытия и не получу Нобелевскую премию.

Он проводил меня до двери своей лаборатории и, пожав руку, сказал на прощание:

– Не ломай себе голову пустяками. Живи в свое удовольствие. Если тебе что-то помогает преодолеть твой недуг, то пользуйся им. Прощай.

Я спустился по лестнице и вышел на улицу. Отыскав тросточкой место аварии, я ощупал ствол векового тополя и пальцами обследовал рану. Мне показалось, что клочки развороченной древесины были ещё тёплыми. Сверху я услышал голос Василия Антоновича, который, по-видимому, стоял у окна и наблюдал за мной.

– Ну, как предикат? – спросил он.

– Глубокий, – ответил я.

– Напоминает он тебе о чём-то?

– Нет, – сухо сказал я ему из духа противоречия и поплёлся домой на свою холостяцкую квартиру.

Придя домой, я долго не мог прийти в себя от всего пережитого за этот вечер. Чтобы немного успокоиться, я включил приемник, постоянно настроенный на радиостанцию «Радио – культура». Из динамика полились звуки классической музыки, по стилю я предположил, что исполнялось одно из сочинений Рахманинова. Я вновь ощутил себя уютно и немного успокоился.

Но как только успокоился, мне вдруг вспомнились омерзительные звуки той молодёжной радиостанции, которая продолжала вещать даже после того, как машина разлетелась вдребезги. В моём представлении эта радиостанция, почему-то, внезапно ассоциативно совместилась с понятием «Вечное зло». Вечное зло, не знающее и не признающее смерти. Мне очень захотелось найти эту радиостанцию в эфире. Я подошёл к приёмнику и стал вращать бобину тумблера. Внезапно я услышал те же два противных голоса. Один из них мог принадлежать гомику, а другой – хулигану. По-видимому, они разговаривали меж собой:

«– Ты, почему воздух испортил? В студии и так дышать нечем от жары, а ты ещё пускаешь ветры.

– Извини дружище, поел что-то несвежее, а чем пахнет?

Тухлыми яйцами.

– А вот тухлых яиц я не ел. Но может быть, мы послушаем чего-нибудь свеженького. Я слышал, что от свежей музыки пищеварение улучшается.

– Тогда давай поставим только что полученный нами “Rock en sausages and pies” нашего кумира Джона Дебила, написанного им буквально утром, когда он сидел на своем золотом унитазе в великолепном туалете».

Динамик разразился какофонией звуков. Я уже хотел переключить, так как такое безобразие звуков не собирался слушать, как вдруг музыка оборвалась, и раздался голос ведущего гомика:

«– У нас звонок. Звонит девушка Марина.

– Жаль, что прерываемся. После такой музыки – в самый раз затянуть косячок. Говоришь, Марина? Этой девушки ещё не было в нашей картотеке, – сказал Хулиган, – подавай её сюда».

В динамике раздался щелчок, по-видимому, микрофон переключился на связь с телефоном.

«– Что тебе нужно от нас, милочка? – спросил девушку развязный голос хулигана.

– Я бы хотела услышать одну песню.

– Хоть две для тебя, милочка, – развязно перебил ей Хулиган. – А если бы ты взяла в свой маленький ротик мой отросток, то я бы тебя саму сделал звездой шансона. Что ты на это скажешь»?

Молчание.

«– А что ты подумала, когда я сказал о моём отростке?»

Опять молчание.

«– Ну не буду тебя смущать, милочка, – прервал паузу Хулиган. Отростком я называю мой хвостик.

– Так что же, вы хвостатые? – удивилась девушка.

– Да, оба и у обоих растут рога, – захихикал гомик.

– Если ты придёшь в нашу студию, то мы дадим тебе их пощупать, – засмеялся Хулиган, и этой же ночью устроим груповуху. Не пожалеешь, приходи к нам».

Раздались короткие гудки. По-видимому, девушка бросила трубку.

"– Сорвалась рыбка с крючка", – нахально заявил хулиганистый голос.

Я больше не стал слушать его мерзопакостные излияния, перенастроил приёмник на волну «Радио-культура» и стал думать под звуки классической музыки о том, как низко пала наша общая культура, когда гиперпространство заполняется подобными скабрезностями. Вдруг у меня возникло неодолимое желание вызвать из небытия моего оппонента. Я четыре раз стукнул тростью о пол. Но никто не появился. Я вздохнул с облегчением. Наваждение прошло. Но как только я собрался сесть за чтение одной из моих перформативных книг, опять возникло свечение, и появился мой оппонент-красавчик.

– Извини, приятель, что замешкался, – сказал он развязно, – не всегда просто вернуться из тех дебрей четвёртого измерения, где кипит и бьет ключом полнокровная жизнь, ни то, что это болото, где ты прозябаешь.

– Неужели наша земная жизнь кажется вам серой? – удивился я.

– Да как сказать? – уклончиво ответил красавчик. – Прошлый раз мы говорили об ориентации в пространстве. Так вот я считаю, что люди совсем не могут ориентироваться в нём, потому что не знают даже то, что находится рядом с ними. Я открою тебе глаза, и ты увидишь, что этот город заселён духами, богами, уродами, зверями, тонкими сущностями и всякими диковинными существами.

– Только что я слышал разговор двух таких сущностей с сатанинской радиостанции, от которого меня чуть не стошнило.

– Ты имеешь в виду двух бесёнков со “станции творческих натур» STN, которые засоряют эфир непристойностями? Так это самая популярная радиостанция среди жителей этого города.

– Но разве можно такое слушать, – удивился я.

– Эту радиостанцию слушают все, и уж тем более, молодые люди. Спрос рождает предложение. Не у всех жителей города такие изысканные вкусы, как у тебя. И не каждый человек так начитан, как ты. Будь к ним снисходителен.

– Но мне совсем не понятно, зачем идти на поводу их дурных вкусов, не лучше ли их воспитывать, поднимать их культурный уровень, прививать им хороший вкус.

– Вряд ли они хотят этого, – усомнился красавчик. – Сейчас всё в нашей стране зиждется на самоокупаемости. Тот, кто заказывает музыку, тот и танцует девушку. Если он не приемлет твою культуру, так ты хоть лопни, или лоб себе расшиби, ничего не добьешься. И как говорят в народе, горбатого могила исправит. Каждый человек привык вариться в своём собственном соку. И у каждого человека есть свой собственный дух, запах, вкус, взгляд на жизнь. Ты не исправишь этот мир, а только набьешь себе шишки и синяки. Люди стоят за свои убеждения горой. Такова жизнь, милостивый ты мой. В этом, наверное, и заключен секрет разнообразия во Вселенной. И если ты хочешь что-то в этом понять и немного разобраться, то я предлагаю тебе совершить со мной прогулку по ночному городу. И ты сразу же увидишь, что в этом мире не всё так просто, как кажется на первый взгляд.

– Как я могу увидеть?! – возмутился я. – Я же – слепой.

– Это уж моя забота. Хочу только сказать, что ваш город, и впрямь, является уникумом во вселенной. Здесь облюбовали места боги не только со всего земного шара, но и многие тонкие сущности из далёких звёзд и галактик. Тебе нужно только всмотреться в них, и ты увидишь…

– Вы опять за своё?! – воскликнул я, теряя терпение. – В конце концов, это невежливо напоминать мне каждую минуту о моей слепоте. Скажите мне, как я могу всмотреться в них, когда я ничего не вижу.

– Но меня же ты видишь. Уверяю тебя, всё зависит от воли человека. Я докажу тебе, что посредством воли можно научиться не только видеть такие вещи, которые даже зрячему не под силу разглядеть. Я передам тебе тайные знания, посредством которых ты узнаешь истину. Одевайся.

– Но я и так одет.

– Разве у тебя нет костюма поновее.

– Есть один, но я его одеваю в исключительных случаях. Например, когда в обществе слепых устраиваются ежегодные отчётно-выборные собрания.

– Чтобы слепые поглазели на твой новый костюм? – расхохотался красавчик.

Без лишних комментариев я переоделся в новый костюм, и мы вышли из дома. Когда я спускался с пятого этажа по лестнице, залитой электрическим светом, я спросил моего провожатого, почему он не появлялся передо мной раньше, когда я был ещё зрячим.